Задолго до «Востоков» в головных частях боевых ракет уже полетали собаки и более мелкая живность. В отличие от погибшей в космосе знаменитой впоследствии Лайки «ракетные» собачки благополучно приземлялись на парашютах, но никакой сенсации по этому поводу в средствах массовой информации не было.
Итак, в Советском Союзе за девять лет (по 1956 год включительно) только в НИИ-88 главным конструктором Королевым при непосредственном участии главных конструкторов смежных организаций Глушко, Пилюгина, Рязанского, Бармина, Кузнецова – членов «старого Совета главных конструкторов» – и новых главных Исаева и Исанина были созданы и испытаны 16 типов жидкостных управляемых баллистических ракет с дальностью полета до 1200 км и высотой полета свыше 200 км.
Все ракеты, кроме морской Р-11ФМ, пускались со стартовых площадок Государственного центрального полигона Капустин Яр. Общее число пусков за этот период превысило 150. В числе этих пусков были три десятка ракет, снаряженных обычным ВВ, одна ракета с настоящим ядерным зарядом. В те далекие годы мы были чересчур смелыми. В современных условиях пуск такой ракеты невозможен не только по очевидным политическим причинам. Какие он вызвал тогда, в 1956 году, экологические последствия, нам, ракетчикам, так и не стало известно.
Были в 1953 году еще два экспериментальных пуска, которые у всех нас оставили неприятный осадок. Ракета Р-2 под шифром «изделие 8Ж38» уже была принята на вооружение и считалась более-менее надежной. Однако боевая эффективность, не намного превосходившая по своим последствиям однотонную авиационную бомбу, была самым слабым местом всего ракетного оружия того времени. Ядерного заряда для ракет до 1956 года еще не было. Ни тогда, ни много лет спустя мы так и не узнали истинных авторов экспериментов, которые на модификации ракет Р-2 были проведены под кодовым названием «Герань» и «Генератор».
Все началось с того, что в тесном конференц-зале нашей гостиницы на полигоне был показан фильм «Серебристая пыль». Это был один из первых полуфантастических фильмов, смакующих ужасы будущей войны. Серебристая пыль представляла собой радиоактивный порошок, распыляемый на большой площади при высотном подрыве специально разработанных авиационных бомб. Доза радиоактивного облучения для всего живого в зоне, пораженной серебристой пылью, была смертельной. Не спасали никакие противоипритные костюмы и противогазы. Зараженная земля была смертельно опасной на весь период «полураспада».
Фильм был сделан при консультации специалистов, изучавших воздействие ядерных взрывов. Они задались целью показать, что вовсе не обязательно сбрасывать с самолетов атомные бомбы. Эта идея предвосхищала идею нейтронной бомбы – все неживое останется целым и невредимым, а люди погибают и через некоторое время победитель может без боя занять территорию со всеми сохранившимися ценностями.
Есть такая старая примета – «сон в руку». Мы получили «фильм в руку».
На ракете Р-2 «Герань» была установлена головная часть, снабженная, по замыслу авторов, радиоактивной жидкостью. При высотном подрыве эта жидкость должна распыляться, оседая в виде смертоносного радиоактивного дождя. «Генератор» от «Герани» отличался тем, что та же самая радиоактивная жидкость размещалась в головной части ракеты не в общей емкости, а в большом количестве малых сосудов, каждый из которых разрывался над Землей самостоятельно.
Во время подготовки к пуску первой «Герани» из головной части стоящей на стартовом столе ракеты по корпусу потекла струйка мутной жидкости. Видимо, емкость со смертельно опасной жидкостью потеряла герметичность. Вся стартовая команда поспешила уйти подальше от ракеты. Но что же с ней делать?
Никогда не терявшийся в критических ситуациях на старте Воскресенский не спеша приблизился к ракете. На глазах у отбежавших на сотню метров стартовиков он поднялся по установщику на высоту хвостового отсека, так чтобы все его видели, артистично вытянул руку и пальцем размазал по корпусу стекавшую сверху жидкость. Потом, обернувшись к оторопевшим зрителям, высунул язык и положил на него «радиоактивный» палец.
Спустившись вниз, Воскресенский не спеша подошел и сказал: «Мужики! Давайте работать! Это гадость, но безвредная».
Он был уверен, что жидкость только имитирует процесс распыления, и не ошибся. Вечером в гостинице все же употребил дополнительную порцию спирта «для нейтрализации и в счет перенесенного страха». «Герань» и «Генератор» продолжения не имели.
Первые ракеты с ядерными боевыми головками Р-5М уже серийного изготовления Днепропетровского завода (будущий «Южмаш», а тогда завод № 586) были установлены на боевое дежурство на Дальнем Востоке и в районе Прибалтики.
Таким образом, создание пресловутого «ракетно-ядерного щита» началось в 1956 году с ракеты Р-5М, именовавшейся в производственной и чертежной документации, в том числе в несекретных документах, как «изделие 8К51».
Один на один с ракетой Р-1
О полигонных испытаниях 1947 года собранных в Германии ракет А-4 я уже писал.
После 1947 года мы стояли один на один с задачей создания и пусков ракет Р-1. Эти ракеты должны были быть точной копией немецких А-4.
Среди знатоков истории нашей ракетной техники до сих пор иногда возникают споры: стоило ли в 1947 – 1948 годах начинать широкомасштабные работы по воспроизводству немецкой ракетной техники? Итоги войны показали неэффективность ракет А-4 даже при обстреле такой выгодной мишени, как Лондон. Было ясно, что если ракета А-4 морально устарела еще в 1945 году, то ее отечественный аналог, который в массовом производстве может появиться только в 1950 году, тем более безнадежно устареет. Были эти сомнения в те времена и у нас.
Может быть, труднее всех эту ситуацию переживал Королев. Он был назначен главным конструктором ракеты, действительными авторами разработки которой были наши вчерашние смертельные враги. Трудность ее возможной войсковой эксплуатации и низкую надежность мы все испытали на себе во время полигонных испытаний 1947 года. Да к тому же вопрос, а в кого стрелять при дальности всего 270 километров? Для Советского Союза это был более трудный вопрос, чем для Германии 1944 года. А тут еще разгорается бешеная кампания борьбы с иностранщиной.
С позиций сегодняшнего понимания истории надо признать, что решение о воспроизводстве было правильным. Это решение следует отнести к безусловным заслугам тогдашнего министра вооружения Устинова. Вопреки колебаниям конструкторов и многих правительственных чиновников он вместе с Рябиковым и Ветошкиным настоял на этом решении, последовательно и жестко следил за его реализацией.
Решение о точном воспроизводстве ракеты А-4 диктовалось следующими соображениями. Во-первых, необходимо быстро сплотить, воспитать и научить работать большие коллективы инженеров и рабочих. Для этого надо их сразу загрузить конкретной и ясной задачей, а не далекой перспективой.
Во– вторых, заводы отрасли не должны оставаться без работы: их может перехватить кто-нибудь со стороны. Особенно опасны атомщики. Они не только строят, но и отнимают чужие заводы, пользуясь покровительством Берии. А чтобы загрузить производство, нужна проверенная, доброкачественная рабочая документация. Где ее взять? Разрабатывать от нуля свою новую или переработать немецкую? Ответ очевиден: второй путь на два года короче.
В– третьих, военные уже сформировали специальные части, фактически создали Государственный центральный полигон. Нельзя же их оставлять без дела!
В– четвертых, отечественную промышленность надо как можно скорее втягивать в ракетную технологию. Пусть у нас немедленно начнут делать двигатели, приборы, арматуру, провода, разъемы, на которые уже есть технические условия и вот-вот появятся свои собственные чертежи.
А когда вся эта новая кооперация притрется и заработает на конкретном деле – серийном производстве ракет Р-1, – вот тогда мы, обеспечив тыл, можем позволить себе сделать скачок, перейдя к созданию своих, уже действительно нужных армии ракет.
Такие были соображения, и, повторяю, с сегодняшних позиций они представляются даже более правильными, чем это казалось в те годы.
Американцы пошли сразу по другому пути. История показала, что на том отрезке времени мы оказались более благоразумными, хотя воспроизводить «в точности» было труднее, чем делать по-своему.
Основные проблемы возникали на стадии выпуска конструкторской документации и производства.
Головная роль в подготовке технической документации для производства принадлежала отделу № 3 СКВ, возглавлявшемуся Королевым.
Выпуск документации, отвечавшей жестким артиллерийским требованиям заказчика – ГАУ, протекал очень болезненно. Королев, Мишин, Будник, Бушуев, Охапкин, я и руководитель конструкторского бюро моего отдела «У» Чижиков, да и многие другие хотели навести в НИИ-88 авиационные порядки. Но мы натолкнулись на резкое противодействие офицеров ГАУ и артиллерийского руководства НИИ. Выполнение жестких технических требований ГАУ на выпуск технической документации вначале всем нам казалось совершенно не нужным. Так называемое «ТУ 4000» ГАУ, определявшее чертежную систему, было очень строгим и жестким по своей технологической формальности. Эти ТУ были отработаны во время войны на опыте массового производства стрелкового и артиллерийского вооружения. Документация, согласно этой системе, появившись в цехах любого завода, в любом регионе страны, должна позволить организацию производства и выпуск продукции без помощи и участия конструкторов – авторов этой документации.
