На третий день после публичной экзекуции в Кремле Иван IV вызвал английского посланника, информировал его о во княжении Симеона и добавил, что «поводом к тому были преступные и злокозненные поступки наших подданных, которые ропщут и противятся нам за требование верноподданнического повиновения и устрояют измены против особы нашей». Смысл разъяснений был предельно ясен. Иван Московский казнил бояр за отказ верноподданнически повиноваться ему. Опасаясь, как бы посол не принял всерьез его отречение, Иван IV заявил, что «передал сан в руки чужеродца, нисколько не родственного ни ему, ни его земле, ни его престолу».
Объяснение с послом невольно вскрыло всю истину. Служилый татарин лишь потому призван был сыграть главную роль в затеянном маскараде, что не имел решительно никаких прав на русский престол. Грозный намеренно воскресил призрак ненавистной татарщины, при которой великокняжеской властью распоряжался хан, а подручный московский князь приносил ему челобитные. Как видно, Иван IV предусмотрительно старался сделать преемника пугалом в глазах подданных, чтобы не дать ему возможности утвердиться на троне. Церемония передачи власти Симеону носила двусмысленный характер. По замечанию летописи, царь посадил его на престол «своим произволением». То же обстоятельство отметили иностранные наблюдатели. Как писал Горсей, царь передал венец Симеону и короновал его без согласия Боярской думы. Отмена церемонии присяги новому государю в думе лишала акт коронации законной силы. Неопределенность положения Симеона усугублялась тем обстоятельством, что он занял царский трон, но получил вместо царского один только великокняжеский титул.
На третьем месяце правления Симеона царь сказал английскому послу, что сможет вновь принять сан, когда ему будет угодно, и поступит, как Бог его наставит, потому что Симеон еще не утвержден обрядом венчания и назначен не по народному избранию, а лишь по его соизволению. Но и после этого заявления Грозный не спешил с окончанием маскарада. Татарский хан пробыл на московском троне около года. Царь полагал, что услуги покорного Симеона могут понадобиться ему в будущем, и потому вместо уничтожения соперника «отставил» его с почетом. Покинув Москву, Симеон перешел на «великое княжение» в Тверь.
Под видом «удела» царь воскресил в стране опричные порядки. Но на этот раз гонения затронули небольшое число лиц. Погромы не повторились. «Удельная политика» послужила своего рода послесловием к опричной политике. Царь довершил разгром того боярского круга, который управлял опричниной в конце ее существования. «Княжение» Симеона не оказало серьезного влияния на внутреннее состояние страны.
Борьба за польскую корону
В 1572 г. умер польский король Сигизмунд II Август, и в Речи Посполитой наступил длительный период бескоролевья.
Московская дипломатия пыталась повлиять на ход избирательной борьбы в Польше.
Часть шляхты выступила за избрание на польский трон Ивана IV. Шляхта противилась всевластию магнатов и рассчитывала, что избрание царя поможет ей в ее соперничестве со знатью.
Литовская знать желала видеть на королевстве не самого Грозного, а его недееспособного сына Федора. Она надеялась, что царь пойдет на территориальные уступки и вернет Литве Полоцк и Смоленск, что приведет к длительному миру на литовской границе. Но самодержец отклонил предложения литовцев. «Королевство мне не новина, — заявил он послам. — Сын мой молод и государство ему справить не мочно».
Поглощенный борьбой с внутренними трудностями, Иван IV опасался умножить их польскими делами.
При Сигизмунде II королевская власть находилась в самом жалком положении.
Финансы пришли в расстройство, буйное «рыцарство» диктовало королю свои условия.
Царь Иван был прекрасно осведомлен об этом. «…Наших великих государей волное царское самодержство, не как ваше убогое королевство… — писали под диктовку Ивана его бояре в послании Сигизмунду II, — что (ты) еси посаженой государь, а не вотчинной, как тебя захотели паны, так тебе в жалованье государство и дали…»
После смерти Сигизмунда II московский государь столкнулся с неразрешимым противоречием. Он домогался присоединения владений польской короны, но не желал быть «выборным» королем, испытывая глубочайшее пренебрежение к выборной власти.
Он вел дело крайне неудачно, терял время, пытался диктовать шляхетству свои условия.
Польская и литовская шляхта считала право участия в выборах короля одной из главнейших шляхетских вольностей. Но именно это право было неприемлемо для самодержца. В 1564 г. в письме Курбскому он писал: «А о безбожных языцех, что и глаголат! Неже те все царствии своими не владеют: как им повелят работные их, так и владеют». В глазах православного царя его власть не могла быть иной, кроме как наследственной и неограниченной. Соглашаясь принять корону из рук польских сословий, Грозный требовал себе и своим потомкам наследственной власти, что было неприемлемо даже для его сторонников среди шляхты и знати. Царь имел полную информацию о польских порядках, и его не покидали сомнения и тайный страх при мысли о необходимости строить отношения с новыми подданными на новых принципах. Самодержавные устремления были не к месту там, где порядок опирался на шляхетские вольности. Покушение на эти вольности неизбежно привело бы к раздору. Опричнина в Польше не имела никаких шансов на успех.
Иван IV не мог скрыть своих опасений от польских дипломатов. Отпустив Гарабурду, он отправил вслед ему дополнительные условия своего избрания на королевский трон: если «по грехом для которого случая учиниться какой мятеж промеж государем и землею» (Польшей), паны обязуются отпустить его в Россию «без всякого задержания».
Шаги монарха, весьма мало соответствовавшие культуре и политическим традициям шляхетской «республики», свели его шансы на избрание к нулю.
Главными претендентами на польскую корону выступили австрийские Габсбурги и французские Валуа. Литовские дипломаты заботились о том, чтобы предотвратить военное вторжение с востока в период междуцарствия. Они держали царя в неведении относительно избирательного сейма, созванного на поле под Варшавой в апреле 1573 г. Русские послы не были приглашены в Варшаву. На сейме победу одержал принц Генрих Анжуйский, коронованный польской короной в 1574 г. Французский претендент согласился подписать с сословиями Речи Посполитой договор — расга сопуепгл. Так называемые «Генриковские артикулы» определяли условия, на которых вновь избранный король будет управлять государством.
Тщетно Иван IV грозил Литве нашествием. Военная партия в Польше сама готовилась к возобновлению войны из-за Ливонии. Франция обязалась помочь Польше флотом и войсками в войне с Россией.
Русское государство нуждалось в союзниках и в течение многих лет хлопотало о заключении военного союза с Англией. Брак царя с английской принцессой должен был закрепить такой союз.
Грозный не одобрял английского абсолютизма, Королева Елизавета I в глазах царя не была «вотчинной» (прирожденной) королевой, поскольку она получила трон из рук «людей» — своих подданных. «Филипа короля шпанского, — писал Иван IV Елизавете, — аглинские люди с королевства сослали, а тебя учинили на королевстве».
Неудачные переговоры о заключении союза 1570 г. побудили Грозного высказать свой взгляд на причины провала, которые коренились в недостатке власти у выборной королевы. «И мы чаяли того, — выговаривал самодержец своей „сестре“, — что ты на своем государстве государыня и сама владеешь… ажио у тебя мимо тебя люди владеют, не токмо люди, но и мужики торговые, и о наших государских головах и о честех и о землях прибытка не смотрят, а ищут своих торговых прибытков».
Парламентский строй Англии был в глазах государя достоин еще большего порицания, чем строй Речи Посполитой. В Польше делами распоряжались паны — шляхта и вельможи, в Английском королевстве — не одни дворяне («люди»), но и торговые мужики.
Характерное для Грозного понятие «прибыльность» употреблялось в письме королеве в том же значении, что и в царском завещании. Оно включало заботу о «государских головах, чести и землях», то есть идею государственной пользы. Торговые прибытки имели в глазах Ивана второстепенное значение по сравнению с царскими.
Генрих Анжуйский недолго побыл на польском троне. В июне 1574 г. он тайно покинул Краков и бежал в Париж. Польше предстояли выборы нового короля.
Сторонники Грозного из числа шляхты прислали в Москву посланца Кшиштофа Граевского.
Самодержец должен был смягчить свою позицию по поводу принципа выборности монарха сословиями. Он согласился с тем, что шляхта будет свободно выбирать короля, но, во-первых, в выборах будет участвовать наряду с польским и литовским также русское дворянство, и, во-вторых, сословия должны были «свободно и единодушно» избрать на трон одного из наследников царя. Иван предполагал объединить Россию, Польшу и Литву в единое государство, которое составило бы ядро антитурецкой лиги. Весной 1575 г. съезд шляхты в Стенжице приступил к обсуждению вопроса об избрании короля. Австрийские Габсбурги, преданные католицизму, имели многочисленных и влиятельных сторонников среди польской знати. Голоса шляхты разделились. Сторонники царя тайно виделись с русским гонцом Елчаниновым и объявили ему, что желают видеть «на государстве московского государя». Они пытались подсказать Ивану IV, как надо ему действовать, чтобы получить корону.
