19 февраля.
Был на совещании у заместителя министра авиационной промышленности В. А. Казакова. Присутствовали Строев, Козлов, Даревский и около 20 разработчиков систем для тренажера «Союз». Дата готовности тренажера — 31 марта, но, как всегда, промышленность (в первую очередь ОКБ-1) не укладывается в запланированные сроки. ОКБ-1 не выдало еще всех исходных данных, не подготовило макет корабля, много срывов и недоделок и по вине других КБ. Решили: до 16 марта поставить в ЦПК ВВС все необходимое для сборки тренажера, с тем чтобы 15 апреля сдать его в эксплуатацию; 22 февраля созвать в ОКБ-1 совещание разработчиков тренажера и договориться по графику дальнейших работ.
После совещания обсуждали проект решения Совмина по созданию мощной тренажерной базы для подготовки космонавтов и выделению головной организации, которая отвечала бы за создание тренажеров. Казаков и Строев высказались за то, чтобы такая база создавалась в МОМ. Мы, военные, пытались убедить Казакова в необходимости развивать тренажерную базу Даревского. Казаков, Строев и Даревский дали понять, что если им вернут из МОМ один-два завода и будут подкреплять развитие базы материально, то они смогут выполнить задачи создания тренажеров для космических полетов.
21 февраля.
Вчера был на даче только с Ольгой Карловной. Муся, Оля и малой еще не совсем оправились от гриппа. День был отличный, я ходил на лыжах, расчищал снежные завалы, запускал автомашину, много гулял.
Сегодня приезжал ко мне Главный конструктор тренажеров Даревский Сергей Григорьевич. Беседовали более трех часов, договорились общими усилиями через ЦК КПСС (Строганов) добиваться утверждения правительством наших предложений по развитию базы ЛИИ для постройки всех космических тренажеров. Наш план предусматривает создание тренажеров, обеспечивающих облет Луны, высадку космонавта на Луну, возвращение лунной экспедиции на Землю, а также проведение военных исследований на космических аппаратах.
В ЦПК работу по созданию тренажеров возглавляет полковник Яковлев. Объем этой работы так быстро растет, что Яковлев уже «не тянет», — мне хотелось заменить его летчиком-космонавтом В. М. Комаровым. Я говорил с Владимиром Михайловичем на эту тему, он правильно понимает значение работ по оснащению ЦПК тренажерами и другим учебным оборудованием, но опасается, что эти работы помешают ему готовиться к очередному космическому полету. Пришлось согласиться с доводами Комарова и дать ему возможность готовиться к полетам по программе освоения Луны.
22 февраля.
На письме, которое Вершинин 15 января послал Малиновскому, министр написал: «Вершинину вместе с Генштабом подготовить предложения». Сегодня я вместе с генералом Полежаевым был в Генеральном штабе. Генералы Серегин и Попков и два полковника пытались опорочить и полностью отвергнуть наши предложения. Мне и Полежаеву пришлось выдержать тяжелый бой. До полной победы еще очень далеко, но нам удалось добиться от генштабистов главного признания необходимости усиления космического аппарата ВВС. Главное затруднение в решении вопроса: где взять численность? Решили в недельный срок рассмотреть возможные варианты, изучить состояние дел в ЦПК, части Фролова и институтах ВВС и на общем совещании отработать согласованные предложения. Генерал Серегин — старый противник ВВС, он еще немало попортит нам крови. Правда, сегодня он вел себя вполне прилично.
24 февраля.
22 февраля в 23:10 по московскому времени выведен на орбиту спутник «Космос-110» (корабль «Восход» № 5 — Ред.) с двумя собаками на борту Ветерком и Угольком. Этот спутник — головной корабль серии из пяти новых «Восходов» — должен летать 25 суток. Главная задача его полета — проверка всего оборудования корабля перед пуском «Восхода-3». Попутно проводится биологический эксперимент с собаками, мелкими животными и насекомыми. Мы предлагали в свое время послать на орбиту в этом корабле одного космонавта суток на 20–25. С. П. Королев не согласился с нами и решил готовить «собачий вариант». Это решение, задержавшее полет космонавтов на 4–5 месяцев, в научном плане ничего не дает. Есть все основания полагать, что собаки сдохнут через 7-10 дней полета из-за трудностей автоматического обеспечения их воздухом, водой и пищей.
Сегодня еще раз обсуждали разногласия между ВВС и Минздравом. Руденко колебался, он склонен уступить нажиму Смирнова, Бурназяна и генштабистов. Я и Бабийчук пока держимся; дождемся, по-видимому, тумаков и прямого приказа: «Не рассуждать, а выполнять».
Подготовка Волынова, Шонина, Берегового и Шаталова подходит к концу: 28 февраля будем принимать у них экзамен на готовность к полету на «Восходе-3». Испытания регенератора воздуха в ИМБП и у Воронина в ОКБ-124 проходят нормально и на сегодняшний день характеризуются следующими показателями:
Организатор Длительность, Температура, Влажность, Оценка
испытаний сутки градусы проценты результатов
ИМБП 12 24–16 70 Удовлетво
рительно
ОКБ-124 10 18–16 65 Хорошо
25 февраля.
Сегодня проводили занятия в московском планетарии. Присутствовали Главком Вершинин, маршал Руденко, все космонавты и слушатели-космонавты, было много товарищей и из других военных организаций, занимающихся космосом. Главная тема занятий — Луна. Мы прослушали лекции трех наших крупнейших знатоков Селены. Троицкий, Козырев и Михайлов очень хорошо изложили нам все, что на сегодня известно о Луне. Особенно интересным было сообщение Козырева о том, что поверхность Луны формировалась под воздействием вулканических процессов и приливных явлений из-за влияния Земли. Метеорные тела тоже оставили свои отпечатки на лике Луны. Мне лунная поверхность представляется в виде слегка затвердевшего мха.
1 марта.
Вчера весь день в ЦПК принимали экзамены по готовности к полету у Волынова, Шонина, Берегового и Шаталова. Кроме генералов и офицеров ВВС в приеме экзаменов участвовали представители ОКБ-1 во главе с Цыбиным, ИМБП (Н. Н. Гуровский) и других институтов и КБ. Космонавты показали отличные знания корабля, оборудования, задания, инструкций, условий полета и всех запланированных экспериментов. Единогласно было решено поставить всем космонавтам оценки «отлично».
Испытания регенерационной установки в ИМБП прекращены в 15:00 25 февраля из-за падения в составе атмосферы процентного содержания кислорода и увеличения углекислоты. Испытания продолжались только 14 суток. Мы (ВВС) были тысячу раз правы, когда категорически возражали против предложения Минздрава провести только один зачетный эксперимент в ИМБП. Если бы не было испытаний у Воронина (ВВС настояли на их проведении вопреки резолюции Л. В. Смирнова), то сейчас, после провала эксперимента в ИМБП, пришлось бы вновь начинать испытания, и тем самым был бы сорван срок пилотируемого полета (до 23 марта). У Воронина эксперимент продолжается уже 15 суток, но и в этих испытаниях есть недостаток: установка все еще работает на 2-м патроне, а при нормальной работе должен был бы кончаться уже 3-й патрон (всего в установке 4 патрона — каждый на 5 суток) — это свидетельствует о параллельной работе 2-го, 3-го и 4-го патронов. Таким образом, не исключено, что система регенерации воздуха может «скиснуть» в любой момент, — короче говоря, система еще не доведена до надежной работы в течение 20 суток.
Последние три испытания парашютной системы тоже прошли плохо: были разрывы парашютов. Корабль надо уже вывозить на полигон, но он не готов. Правда, я уверен, что под нажимом начальства Воронин и Ткачев дадут «добро» на использование своих систем в полете. Но такое «добро» недорого стоит, и с такой практикой подготовки космических полетов мы можем иметь крупнейшие неприятности.
Сегодня газеты сообщают о гибели двух американских астронавтов, они разбились при тренировочном полете на самолете (астронавты Эллиот Си и Чарлз Бассетт — основной экипаж «Джемини-9» — погибли в авиакатастрофе на самолете Т-38 28 февраля 1966 года — Ред.). Ни у нас, ни в Америке еще не погиб ни один человек во время космического полета. Но трагедии в космических полетах неизбежны, они будут происходить на глазах у всего человечества и потому будут особенно впечатляющими. Надо делать все возможное, чтобы повышать гарантии безопасности космических полетов. Пока же все наоборот — и у нас, и в Америке налицо спешка в подготовке полетов, многое делается недоброкачественно, и вероятность происшествий в космосе растет. Как это ни странно звучит, но самым надежным у нас был полет Гагарина. Самым опасным до настоящего времени являлся полет «Восхода-2», но еще более опасным может оказаться предстоящий полет «Восхода-3». Полеты в космос становятся все более продолжительными, орбиты более высокими, а эксперименты и научные исследования все более сложными. В таких условиях гарантии безопасности полета неумолимо уменьшаются. Казалось бы, все конструкторы должны заботиться о большей технической надежности оборудования и систем пилотируемого космического корабля, а фактически мы идем по пути снижения их надежности.
