Императрица Екатерина Первая (1725–1727 годы)
Так что после Петра престол передали его жене Екатерине – сын Алексея был еще слишком мал, наследников мужского пола более не имелось. Екатерина Первая была избрана узким кругом петровских вельмож, но для народа был издан все объясняющий манифест:
«О наследствии престола российского не токмо единым его императорского величества, блаженной и вечнодостойной памяти, манифестом февраля 5 дня прошлого, 1722 года в народе объявлено, но и присягою подтвердили все чины государства Российского, да быть наследником тому, кто по воле императорской будет избран. А понеже в 1724 году удостоил короною и помазанием любезнейшую свою супругу, великую государыню нашу императрицу Екатерину Алексеевну, за ее к Российскому государству мужественные труды, как о том довольно объявлено в народе печатным указом прошлого, 1723 года ноября 15 числа; того для св. Синод и высокоправительствующий Сенат и генералитет согласно приказали: во всенародное известие объявить печатными листами, дабы все как духовного, так воинского и гражданского всякого чина и достоинства люда о том ведали и ей, всепресветлейшей, державнейшей великой государыне императрице Екатерине Алексеевне, самодержице всероссийской, верно служили».
Любимец Петра Великого Алексашка Меншиков долго ждал этого часа. В последние годы любовь императора к нему угасала, но Екатерина любила его всегда. Надеясь на эту любовь, Меншиков снова почувствовал себя сильным и всемогущим.
«Надежды, – объясняет ситуацию Соловьев, – по-видимому, сбылись: Меншиков получил такую большую власть, какую только подданный может иметь, доносили иностранные министры дворам своим. Место президента Военной коллегии было ему возвращено. Меншикову по его характеру хотелось бы еще больше силы и власти, больших почестей, и Екатерина, как видно, должна была сдерживать его алчность. Сдерживать было необходимо: враждебная ей сторона родовитых вельмож потерпела поражение, не могла возвести на престол великого князя, но она существовала и была сильна, тронуть ее, пренебрегать ею было очень опасно, а главным виновником неудовольствия этой партии был Меншиков; всего более оскорбляло громадное, подавляющее значение этого выскочки; дать еще большее значение Меншикову значило не только раздражить сильную партию, но и заставить броситься в нее и других людей, прежде от нее далеких и приверженных к Екатерине. В Петербурге гвардия на стороне Екатерины; но есть еще армия; постоянный страх нагоняла украинская армия, находившаяся под начальством популярнейшего из генералов – князя Михайлы Михайловича Голицына, который был совершенно в воле старшего брата, князя Дмитрия Михайловича. Враждебного движения украинской армии ждали в первые дни царствования Екатерины, и потом, когда возникало неудовольствие, начинали ходить слухи о заговоре против Екатерины в пользу великого князя Петра, сейчас же присоединялись слухи о движениях украинской армии. Отсюда понятны причины, почему Меншикова сдерживали. Ему хотелось быть генералиссимусом, хотелось, чтобы прекращено было всякое следствие по его злоупотреблениям, хотелось получить Батурин, которого ему не дал Петр Великий. Но 1725 год проходил, и Меншиков не получал желаемого».
Он надеялся, что Екатерина облагодельствует его ко дню своих именин – нет, увы. Только в декабре его счета были ликвидированы, а Батурин? Батурин он получил еще через год. Меншиков, Апраксин, Ягужинский и Толстой, которые и возвели Екатерину на трон, боялись между собой ссориться. Но светлейший вызывал в Ягужинском такое раздражение, что однажды тот после спора о внешней политике отправился прямиком в Петропавловский собор к гробу императора, пал на колени, плакал и жаловался на князя холодному камню. Скандал, как усмехается Соловьев, был страшнейший.
Екатерина была никакой правительницей, за нее управляли убеленные сединами мужи. От них и зависело, какова будет политика страны, сохранится ли курс Петра. Ягужинский пробовал как-то снизить бремя, возложенное на народ, но ему приходилось трудно и безнадежно бороться с Сенатом. После бесперспективных дебатов практически по любому государственному вопросу при императрице был создан Верховный тайный совет – Меншиков, Апраксин, Толстой, Головкин, Голицын, Остерман. Эти люди и решали государственные вопросы. Для исправления ситуации в стране этот совет предложил такие меры: сбор недоимок, наложение новых пошлин, уменьшение числа чиновников, убавка жалованья у них, перевод приказных людей некоторых ведомств вместо жалованья на доход от добровольной дачи челобитчиков. Последнее, конечно, всем напомнило ликвидированную прежде систему кормлений, но, видно, страна после реформ замечательно обнищала, если платить приказным стало нечем. Большого эффекта эти меры не дали.
Екатерина скончалась в мае 1627 года. Но Меншиков успел добиться от нее разрешения выдать свою дочь за наследника престола Петра Ивановича. Анну Петровну, которую прежде так любил, Меншиков больше не желал видеть на престоле, потому что успел поссориться с ее мужем, герцогом голштинским. Анна Петровна рассердилась, но войну за царствование проиграла.
Новым императором стал Петр Второй.
Император Петр Второй Алексеевич (1727–1730 годы)
Первое, что сделал любимый друг Петра Меншиков, – перевез одиннадцатилетнего императора в свой дворец и обручил его со своей дочерью. Невесте Петра Алексеевича было шестнадцать годков, она Петру не нравилась, но, тем не менее, он с удовольствием обручился. Юный император во всем слушался Александра Даниловича. До совершеннолетия царевича управлять страной должен был все тот же Верховный тайный совет, но на самом деле теперь этим верховным советом стал Меншиков. Сразу же он получил звание генералиссимуса, то самое, которого так тщетно добивался при жизни Екатерины. Он руководил войском. Все решения теперь зависели только от него. От него же зависела и судьба близких к двору людей. Все это знали. И многим эта реальность совершенно не нравилась. Не удивительно, что за спиной Меншикова стали плестись нити заговора. Обручение – это не женитьба, понимал ли это Меншиков? Если и понимал, то считал себя достаточно неуязвимым. Он избавился от тех, кто открыто выражал недовольство, и приблизил тех, в ком нуждался. Но его внимание больше занимало будущее: в обручении Петра с княжной Марией всесильный князь получал гарантию, что страна и дальше пойдет по пути, предначертанному Петром. Он знал, что наследник получил такое воспитание, которого недостаточно для управления обновленной Россией. И нужно тут отдать светлейшему должное: он всерьез взялся за обучение молодого человека. Для введения юноши в умственные науки Меншиков назначил Андрея Остермана, человека умного и вдумчивого, который сразу же понял, что налегать на Петра Алексеевича с науками сразу же – невозможно, так можно отбить и всю охоту к обучению, поэтому процесс предполагался постепенный, мягкий, длительный. План обучения Остерман наметил такой:
«1) Древняя история: „Читать историю и вкратце главнейшие случаи прежних времен, перемены, приращение и умаление разных государств, причины тому, а особливо добродетели правителей древних с воспоследовавшею потом пользою и славою представлять. И таким образом можно во время полугода пройти Ассирийскую,
Персидскую, Греческую и Римскую монархии до самых новых времен, и можно к тому пользоваться автором первой части исторических дел Яганом Гибнером, а для приискивания – так называемым Билдерзаалом“; 2) Новая история: „Новую историю трактовать и в оной по приводу г. Пуфендорфа новое деяние каждого, и особливо пограничных государств, представлять, и в прочем известие о правительствующей фамилии каждого государства, интересе, форме правительства, силе и слабости помалу подавать“; 3) География: „Географию отчасти по глобусу, отчасти по ландкартам показывать, и к тому употреблять краткое описание Гибнерово“; 4) Математические операции, арифметика, геометрия и прочие математические части и искусств из механики, оптики и проч.».
Кроме изучения наук Петра приобщали к культурному досугу – его развлекали концертами, охотой на островах, бильярдом, стрельбой, игрой под названием вальянтеншпиль. В бумагах императора была найдена такая записка:
«В понедельник пополудни, от 2 до 3-го часа, учиться, а потом солдат учить; пополудни вторник и четверг – с собаки на поле; пополудни в среду – солдат обучать; пополудни в пятницу – с птицами ездить; пополудни в субботу – музыкою и танцованием; пополудни в воскресенье – в летний дом и в тамошние огороды».
Кр оме того Остерман предусмотрел и присутствие императора дважды в неделю в Верховном тайном совете, чтобы он с юности учился, как следует вести государственные дела. Последнее осталось лишь пожеланием. Мальчика, конечно, сильнее влекла свобода, только уговоры старшей сестры заставляли его послушно учиться.
