- Успокойтесь, - презрительным тоном ответила она. - Все удалось, и даже так, как я не ожидала.
- Удалось, значит - будем жить! - весело воскликнул он. - Отлично заживем. Merci, merci, вам, дорогая моя!
Он бросился к ней, схватил ее руку и поднес к губам, чтобы поцеловать ее.
Она вырвала ее.
- Зачем эти нежности? Не надо. Я и так сделаю. Обещала, так и сделаю. И вы можете быть счастливы и довольны.
В голосе ее звучало полное презрение.
- Коли в этом вы находите счастье... - помолчав, тем же тоном добавила она.
XVIII. Кто в лес, кто по дрова
В "обществе поощрения искусств" происходил между тем ужасный беспорядок.
Величковский оказался никуда негодным администратором.
Все лезли распоряжаться и дело, как ребенок у семи нянек, по русской пословице, оказалось без глазу.
Интрига, проводимая все эти дни Крюковской, возымела свое действие: все были недовольны новыми порядками.
- Помилуйте, Иван Владимирович, я хоть только эконом и не смею вмешиваться в ваши распоряжения как председателя, но все-таки скажу, что так нельзя. Как же можно ставить пьесу безграмотного автора, ведь в ней смысла человеческого нет. Поневоле публика освистала ее, - говорил Городов Величковскому через несколько дней по его избрании, ходя с ним по пустой сцене.
- По правде сказать, я не успел ее прочесть. Дела, знаете, много и на репетиции ни на одной не был, все по делам общества хлопотал. Туда поедешь, сюда, ну и некогда. Ведь актеры сами пьесу предложили, думаю, значит, хороша, а как свистать стали, так заливались, что я даже убежал.
- Мало ли что актеры предлагают? Вот автор теперь жалуется на них, что они семь раз за его счет ужинали, а ему это сто рублей стоило, прошла же пьеса один раз и они же сами отказались дальше в ней играть. Он их бранит на чем свет стоит, говорит, что они нарочно ее провалили, а с него ужины брали.
- Это он напрасно актеров винит. Не актеры, а пьеса виновата. Уж очень плоха. Я, когда слушал ее, сам ничего не понял, думаю, что за дичь, и Marie тоже сказала: что за бестолковщина!
- Так вот вы сами посудите, - засмеялся Городов, - если вы не поняли, так как же публике понять, а она ведь, бедная, деньги платит, думает в театре хорошее впечатление получить. Еще, например, ставят новую картину в древнем русском вкусе, а читает в ней стихи актриса в пышном бальном платье. Это уже совсем нехорошо. Потом Курский пьянее вина был.
- Так он с именин, - развел руками Величковский, - что же делать? Это еще не велика беда! Вот вчера я был на него очень зол: на целый час к спектаклю опоздал, не знаю, что и делать, где его сыскать, а публика кричит и шумит.
- Как же вы его не оштрафуете?
- Как оштрафовать? Он говорит: оштрафуете, а я больным на неделю скажусь. Вот тут и делай, что хочешь. Оштрафовать нельзя - он необходимый артист, без него сбора не бывает. Вот теперь жду ответа от Щепетович. Не знаю, возьмет ли роль? Если она не возьмет, то не знаю, что и делать. Некому дать. Хоть пьесу не давай. А что с ней станешь делать? - она по контракту обязана играть только три раза в неделю, в четвертый раз не захочет, ну и баста! Принудить не могу. Ведь не могу, Marie?
- Конечно, не можете, дядя! - подтвердила племянница Ивана Владимировича, находившаяся, как и всегда, около него.
- Это оттого, что вы им мирволите, - заметил Михаил Николаевич.
- Нет, батюшка, я не мирволю, а они, что я ни прикажу, все надо мной смеются да хихикают.
- Очень хихикают, даже, не стесняясь, при мне... - подтвердила Marie.
- Как же не смеяться, когда вы такие странные распоряжения делаете. Вдруг публике запрещаете аплодировать, ну они и обозлились.
- Я думал, больше в театре порядка будет.
- Потом, как же можно спрашивать у актеров, кто сочинил "Разбойников"? Кто же не знает, что Шиллер?
- Я забыл, да и не обязан знать - это не наша, не русская пьеса.
- Что это, Иван Владимирович, какие вы мне роли присылаете? Я вам не пешка. Не приму эту роль. В ней ни одного выигрышного места! - влетела на сцену Щепетович.
- Так что же я-то должен делать, Лариса Алексеевна? Это необходимо, иначе спектакль не состоится! - растерянно забормотал Величковский.
- Что мне за дело до вашего спектакля?
- Лариса Алексеевна, ведь вы служите, деньги получаете, так как же вам до спектакля нет дела. Если вас общество наняло, так для того, чтобы вы были полезны делу, а вы хотите играть только выигрышные роли, - заметил ей Городов.
- К чему вы-то вмешиваетесь? Не ваше вовсе это дело, - обрезала она его.
- Я вам сказал за Ивана Владимировича, как член общества.
- Что же у председателя своего голоса что ли нет? - расхохотался Вывих, приехавший вместе со Щепетович. - Это прелестно.
- Я с господином Городовым согласен! - поспешил заявить Величковский.
- А какое вы имеете право, - наступал на него Вывих, - требовать от актрисы того, к чему она не обязана. Я видел контракт Ларисы Алексеевны. Она должна играть только три раза в неделю, а вы в четвертый требуете это незаконно. Я завтра же напишу, какие у вас распоряжения, - требуете того, на что не имеете никакого права. Вы бы прочли контракт-то.
- Merci, merci m-r Вывих, что вы за меня вступились, а то меня здесь притесняют и ролей хороших не дают. Только и играй все без щелчка.
- Так ведь я не виноват, Лариса Алексеевна, что вы публике не нравитесь! - рассеянно ответил Иван Владимирович.
- Что? Вы вздумали еще меня оскорблять? - напустилась на него Щепетович. - Вот вас Вывих продернет за это в газетах. Продернет.
- И продерну... - подтвердил Марк Иванович.
К ним подошли вновь прибывшие Петров-Курский и Бабочкин.
Увидав первого, Вывих быстро отошел.
- Здравствуйте, господа, я заехал узнать, будет у нас завтра репетиция или же не состоится, как и нынешняя. Потрудитесь мне сказать, Иван Владимирович, я тороплюсь в гости, - первый заговорил Курский.
- Я, право, еще и сам не знаю, какая завтра пьеса пойдет. Вы не уезжайте - нужны здесь.
- Какое мне дело, что я нужен. Я не нанимался торчать у вас целый день в театре.
- Поедем, брат, нас там ждут, там поросенок заливной на закуску приготовлен, - торопил его Бабочкин.
- Да погодите, господа, надо еще нам решить, какую пьесу поставить, удерживал их Иван Владимирович.
- Что нам решать, нам какое дело? Я вам говорил - составьте комитет. Тогда мы сами и будем решать, а вы не хотели. Теперь сами и возитесь, отвечал Сергей Сергеевич.
- Вот вздумалось еще - комитет! Поедем лучше! - ужаснулся Михаил Васильевич.
- Что же я сделаю, если Лариса Алексеевна играть не хочет, погодите уезжать, - умолял Величковский.
- Этакая неурядица. Как распоряжаются! - воскликнул Курский.
- Так я что ли виноват? Всегда меня винят, - жалобно протестовал Иван Владимирович.
- Чтобы вас не винили, составьте комитет. Дело пойдет лучше. Курский правду говорит. Они хотят этого и дайте им... - посоветовал Городов.
- Право уж, и не знаю! - снова развел руками Величковский. Здравствуйте, Анфиса Львовна, - обратился он к только что приехавшей Дудкиной, здоровавшейся во всеми. - Скоро ли приедет Надежда Александровна? Надо сказать ей, что на завтра пьеса не состоится - надо переменить.
- Как переменить? - вспылила Дудкина. - А я для нее платье сшила. Зачем же меня в расходы ввели? Я играть не буду, пока не обновлю платья. А Надежда Александровна не совсем здорова и едва ли сегодня приедет.
- Так что же это, господа! - воскликнул в отчаянии Величковский. Тот "не хочу", другой "не хочу". Я не знаю, что мне и делать.
- Кто же виноват, если вы распоряжаться не умеете. То и делать, что мы хотим. Составьте комитет, и все пойдет как по маслу, - заявил Сергей Сергеевич.
- К чему нововведения? Зачем еще? - проворчал Бабочкин.
- Конечно, комитет нужно непременно, - поддержал Курского Городов.
- Вот комитет - это другое дело. Мы все будем довольны! - решила Щепетович.
- Ах ты Господи! Ну, делайте, как хотите, лишь бы дело шло, - махнул рукой Иван Владимирович.
- Так комитет... Комитет... Отлично! - раздались возгласы.
- Моими распоряжениями не довольны, теперь распоряжайтесь сами, только порешите, Бога ради, на чем-нибудь. Я не знаю, какую пьесу ставить! - сквозь слезы проговорил Величковский.
Решено было спектакль на завтра отменить и вечером созвать комитет.
Все разъехались довольные.
XIX. Скандал
На другой день, к восьми часам вечера в одну из зал "общества поощрения искусств" собрались все актеры и актрисы и открывали первое заседание комитета, в руки которого, как нам известно, Величковский передал свою власть.
Не было только Крюковской.
- Ну, слава Богу, дождались наконец-то. Сами гораздо лучше справимся, - начал Петров-Курский. - Садитесь, господа!
Все уселись за стол, покрытый зеленым сукном.
- Мы такую пьесу поставим, что прелесть! Вот что я думаю: поставим мы первый раз "Расточителя", - продолжал он.
- Сбору не даст! - отрезал Бабочкин.
- Конечно, два с полтиной будет. Вы лучше поставьте "Каширскую старину", - вмешалась Щепетович.
