В городе остались около 900 римских перебежчиков, которым отказали в прощении. У них не осталось никакого выбора, кроме как стоять насмерть. Они заняли храм бога исцеления, Асклепия. Этот храм стоял на отвесной скале и был очень хорошо защищен. Там же укрылся Гасдрубал со своей семьей.
Гасдрубал понял, что его положение безнадежно, и незаметно проскользнул через римские боевые порядки. Сципион принял его сдачу, несмотря на то, что он совершил злодеяния и замучил до смерти некоторых римских пленных. Сципион показал его перебежчикам. Когда те увидели его, они попросили дать им минуту спокойствия, а затем стали осыпать Сципиона проклятиями. После этого они подожгли храм. Жена Гасдрубала имела более строгие принципы, чем ее муж. После проклятий в его адрес, она зарезала своих детей, бросила их в огонь, а затем шагнула туда сама. Перебежчики также сожгли себя заживо.
Теперь, когда сопротивление прекратилось и война закончилась победой, Сципион обозрел весь город и залился слезами, подобно Марцеллу в Сиракузах. Долгая и величественная история Карфагена завершилась. Он долгое время стоял, погрузившись в собственные мысли, размышляя о превратностях судьбы. Он думал о возвышении и падении великих городов и империй - Трои, Ассирии, Вавилонии, Персии и, наконец, о царстве Александра. Неужели и Рим когда-нибудь постигнет та же самая участь?
Он обратился к своему другу, который стоял вместе с ним, а это был не кто иной, как историк Полибий. Как и все образованные римляне в момент нахлынувших чувств, Сципион прочитал ему строки Гомера из «Илиады», которые накануне своей гибели изрек один из величайших воинов-троянцев Гектор:
«Знаю и сам хорошо, - и сердцем, и духом я знаю:
День придет, - и погибнет священная Троя. Погибнет
Вместе с нею Приам и народ копьеносца Приама».
Однако такая вспышка благородных чувств не удержала победоносного военачальника от разрушения Карфагена до основания и торжественного проклятия того места, где когда-то возник этот город, которое отныне должно будет стать пастбищем для овец.
Римляне ужасно повели себя по отношению к Карфагену. На самом деле у них не было никакого реального оправдания за Третью Пуническую войну, и еще меньше причин было для уничтожения города. Как мы видели, они очень любили с усмешкой говорить о «пунической верности» (Punica fides), однако их собственная репутация справедливого и честного партнера во II веке оказалась подмоченной. Должно быть, они очень плохо себя чувствовали, от того что они совершили. Таким образом, не случайно римляне стали переписывать свое легендарное прошлое, пытаясь восстановить свое доброе имя.
Первые истории Рима были написаны на греческом языке. Во вводных главах этой книги я рассказал, как римляне связали себя с греческими мифами и легендами. Таким образом они завоевали себе доверие у греков и доказали, что они не являются варварами и обладают всеми достоинствами цивилизованной жизни. На самом деле римляне не имели никакого отношения ни к известным нам троянцам, ни к Троянской войне (если она вообще имела место).
Катон стал первым, кто написал историю Рима на латинском языке. Она называлась «Начала» (Origines). Это был объемный прозаический труд в семи книгах, которые, к сожалению, не дошли до нашего времени. На основании того, что известно нам об этом труде, и по сохранившимся фрагментам можно сказать, что «Начала» представляли собой грандиозный опыт коллективного самооправдания. Человек, который постоянно призывал к разрушению Карфагена, на первый план своего труда выдвинул типичные римские достоинства: доблесть, законопослушание, честность, уважение к семье, государству и богам.
В двух книгах излагается история происхождения разных народов Италии, по-видимому, для утверждения национальной целостности Рима и его права на лидерство. Первым векам существования Рима посвящена только одна книга, в то время как две войны с Карфагеном рассматриваются каждая в отдельной книге, и, наконец, в последних двух книгах излагаются события первой половины II века до рокового 149 года. Такое подробное описание недавнего прошлого несомненно отражало интерес читателя, но также давало возможность автору объяснить, оправдать и восхвалить победу Рима, приведшую к геноциду. Автор представил список семи обязательств Карфагена перед Римом, которые он, по мнению автора, нарушил. Можно предположить, что карфагенская версия событий практически не рассматривалась.
Первые эпические поэты Рима, Гней Невий и Квинт Энний из Калабрии, также обращались в своем творчестве к теме Пунических войн. Их стихи не сохранились, но мы знаем, что в них авторы пытались вписать исторические события в греческие легенды и установить тесные генетические связи Рима с Троей. Один или два фрагмента в поэме Невия «Пуническая война» (Bellum Punicum) посвящены традиционной покровительнице Рима, Венере. Она просит своего отца, Юпитера, успокоить шторм, который может уничтожить флот Энея. За кулисами также можно заметить вредное присутствие Юноны, которая спустя сто пятьдесят лет появляется у Вергилия в его известной поэме «Энеида». Эта поэма сохранилась полностью, и весь этот фрагмент в ней заимствован у Невия. Вергилий возлагает ответственность за шторм на Царицу Небес, и точно так же, несомненно, считал его предшественник. В более ранней версии, по-видимому, также присутствует сбившийся с пути Эней, который высадился на берег Дидоны. Их трагические отношения подготовили почву для борьбы между их потомками.
Друг и поклонник Катона Энний считал себя вторым Гомером. Его произведение «Анналы» содержит всю римскую историю от падения Трои в 1184 году (согласно вычислениям Эратосфена - известного греческого математика и создателя географии как науки) до цензорства Катона в 184 году. Тысячелетний эпос завершается похвалой римскому государственному деятелю, достигшему преклонного возраста. Энний описывал непрерывный рост римского могущества и постоянное ослабление власти греков, которые когда-то уничтожили Трою. Три книги, или главы, посвящены карфагенянам, в одном фрагменте он назвал их «юношами в платьях», а в другом - «злобными надменными врагами», которые калечат своих противников. Поэт показывает, что во время Второй Пунической войны Юнона, наконец, смягчает свой гнев и проявляет милосердие, а ее всесильный муж, Юпитер, поклялся ниспровергнуть Карфаген.
Основная цель поэтов и ранних историков состоит в том, чтобы поддержать надуманное тождество между этими двумя странами, объяснить своим современникам, почему у Дидоны и Энея не сложились отношения. Это является доказательством того, что ссора между Римом и Карфагеном не имела никакого отношения к чувству жадности, страха или корысти, свойственным простым смертным. Это столкновение было предопределено свыше. Оно отражало любовь и ненависть в Олимпийском пантеоне.
Колесо судьбы сделало свой полный оборот. Таким образом, Ганнибал мстит за Дидону, а Фламинин и его преемники воздают грекам за то, что они захватили Трою. Неудивительно, что Сципион Эмилиан так боялся будущего, поскольку он знал, что колесо фортуны когда-нибудь обязательно повернется еще один раз.
По страшному и странному совпадению в том же самом году, когда римляне стерли с лица земли Карфаген, они разрушили и другой известный и красивый город. С разрушением Коринфа греки потеряли свою свободу. По иронии судьбы именно здесь пятьдесят лет назад Фламинин возвестил грекам, что Рим гарантирует им независимость.
В 167 году после битвы при Пидне римляне решили преподать урок несговорчивым и ненадежным греческим государствам. Их поведение во время Третьей Македонской войны не оправдало никаких ожиданий. Из двух греческих союзов самым худшим оказался Этолийский союз, поэтому более пятисот его руководителей были ликвидированы. Что касается ахейцев, то тысячу человек, в верности которых возникли подозрения, выслали в Италию (история должна быть благодарна, поскольку в этот список внесли Полибия, который провел много лет в Риме, изучил его политику и, как уже отмечалось, стал близким другом Сципиона Эмилиана).
Изгнанники долгое время спокойно жили в Риме. Только в 150 году оставшимся в живых и достигшим преклонного возраста разрешили вернуться на родину. Когда сенат стал подробно обсуждать эту тему, поднялся Катон и возмущенно сказал: «Можно подумать, что нам нечего делать: целый день сидим и рассуждаем, кому хоронить старикашек-греков - нам или ахейским могильщикам». На самом деле долгое отсутствие этих людей на родине привело к важному последствию - в Греции прекратились антиримские настроения.
В следующем году вдруг появился претендент на трон Македонии. Он быстро захватил четыре крошечных республики. Их создали для того, чтобы македонцы не смогли выступить против Рима, однако у этих республик не было никаких возможностей защищаться. Восстание вскоре подавили, но сенат понял, что единственный способ поддержания стабильности состоял в том, чтобы захватить Македонию и превратить ее в провинцию. От западного побережья Греции до берегов Босфора римляне построили Эгнатиеву дорогу. Она связала все римские колонии и обеспечила быстрый доступ к нестабильным областям на Балканах и эллинистическим царствам Востока.
