Одна литейная (в ориг.: «Shiyou Ching Rhru Thea» — «Литейная ценных металлов») в 5 км восточнее Пекина закупила 600 тонн тибетских «ремесленных металлов». Старик рассказал Рибуру Тулку следующее.{1259} В 1973 г. вице-премьер Госсовета КНР Ли Сяньнянь и заместитель председателя ПК ВСНП Уланьфу (руководил Внутренней Монголией) узнали, что во многих китайских литейных тибетские религиозные предметы переливают в слитки. Они приказали немедленно прекратить это. В июле того же года для надзора был создан комитет из 12 чел. Рассказчик был одним из них. Члены комитета посетили указанную выше литейную и обнаружили, что из 600 тонн осталось около 50. Они были свалены кучей под открытым небом и огорожены колючей проволокой. Из этого они спасли только 20 тонн. Остальное не подлежало восстановлению. Затем туда прибыло еще 30 тонн. Большинство предметов было разрушено. Из них спасли шесть тонн — те самые, что были сложены в храме Кун Мяо. В итоге весной 1983 г. Рибур Тулку отправил 600 ящиков с 13537 религиозными предметами в Тибет через г. Чэньду.
В Чэньду Пунцог Йонтен из Бюро по делам религий ТАР сообщил Рибуру Тулку, что из 100 тонн тибетских религиозных предметов в Тайюане (провинция Шэньси) сохранилась примерно тонна — остальное было переплавлено. В Чэньду они получили телеграмму, что в районе Маныпаня (юго-западнее Чэньду) сохранились 2 тонны тибетских статуй и других предметов культуры, переданных в Чамдо. На складе литейной в Чэньду нашли еще пять тонн. Поначалу литейная отказывалась отдать их, ссылаясь на то, что заплатила за них правительству. Но потом эти предметы удалось забрать. Среди них не было тех, которые представляли бы большую историческую или церковную ценность. Предметы распределили по монастырям Тибета. Самую крупную статую отдали в монастырь Литанга.
По возвращении Рибура Тулку, другая группа тибетцев во главе с Гатаром Тулку направилась в Цинхай, где, по слухам, тоже что-то было.{1260} Они нашли несколько пакгаузов в г. Хуанъюань (западнее Синина). Некоторые из них были полны статуй, другие имели признаки того, что раньше там было много металлических предметов. Один из пакгаузов был пуст, но пол был усыпан тибетскими монетами. В итоге удалось вернуть в Тибет еще несколько тонн статуй. Гатар Тулку говорил, что составил полный список складов в Китае, где складировались предметы из Тибета для переплавки. Но китайские чиновники забрали этот список, не разрешив снять копию. В Чэньду он встретился с Рибуром Тулку. Там они пошли в женский монастырь и нашли около ста корзин, в каждой из которых были десятки ценных тибетских статуй мелкого размера. Они были упакованы и приготовлены к отправке в неизвестный пункт назначения. Эти статуи спасти не удалось, поскольку они были куплены собственником и уже проданы им другому покупателю.
В провинции Ганьсу были найдены около 3 тыс. статуй Будды.{1261} В 1986 г. первые зарубежные туристы в ТАР видели комнаты в бывших храмах, используемые под склады медных статуй, разломанных в Культурную революцию.{1262}
М.М. Смит делает вывод, что «конфискация тибетского искусства и работ по металлу была систематической и организованной Китайским правительством».{1263}
Итак, предметы культа из ТАР вывозились в Люйян и Хуанъюань. Вероятно, в последний пункт свозили и предметы из Амдо. Из Кама везли в Чэньду и, возможно, в другие пункты Сычуани. Судя по приведенным выше данным, одних металлических статуй в тибетских монастырях китайцы награбили сотни тысяч. Еще тысячи статуй из золота и серебра просто исчезли. Многие тысячи икон-тханка, книг, глиняных статуй и других произведений были уничтожены. Верующие смогли сохранить не так много. Например, туристы из России видели пожилого тибетца, который кропотливо приклеивал к маленьким глиняным статуям Цонкапы головы, отбитые в годы Культурной революции.{1264} Статуи были собраны в мешки и долежали до 2000-х гг. Но это скорее исключение. В наше время старые произведения тибетского искусства — редкость на своей родине.
При погроме мусульманского квартала Лхасы в 1969 г. возникли трудности: там не было росписей, статуй и других изображений, которые можно было бы разломать или расплавить. Поэтому «бунтари» просто сожгли во дворе мечети древние религиозные книги (включая все экземпляры Корана), документы, обрядовые головные уборы.{1265} Так были уничтожены главные реликвии ислама в Тибете. Среди них были уникальные документы общины, датированные XII в. В них было записано, как переселились мусульмане в Тибет, как развивались их традиции, какие земли и привилегии они получали от Далай-лам. «Бунтари» провезли имама в позорном колпаке по городу, объявили эксплуататором и высекли, после чего он умер. Мечеть превратили в кинотеатр. Мусульманская община Лхасы была подорвана: в наше время коренных мусульман там осталось мало, их положение ухудшают приезжие. Единственный христианский храм Тибета, разумеется, тоже закрыли.
Уничтожение религии — вечная цель марксистов. Но в Культурную революцию нельзя было забывать и о старых коммунистических кадрах. 1 октября 1966 г. на митинге по поводу годовщины создания КНР Линь Бяо заявил, что Культурная революция призвана разгромить горстку облеченных властью лиц в партии, идущих по капиталистическому пути.{1266} Хунвэйбины в Лхасе стали вывешивать дацзыбао, в которых «критиковали» местный партком. В октябре 1966 г. состоялся массовый митинг, на который вызвали Нгапо Нгаванга Джигме.{1267} Он «покаялся». Когда его на следующий день вызвали снова, оказалось, что он уже уехал в Китай. На митинге 19 декабря «каяться» пришлось уже Чжану Гохуа.
22 декабря 1966 г. было объявлено о создании крупной группировки — «Центрального штаба лхасских революционных бунтарей», или сокращенно: Штаба Гьенлог (кит.: цзаоцзун), или просто Гьенлог (кит.: цзаофань).{1268} Ее образовали 35 революционных организаций под главенством хунвэйбинов, приехавших из Пекина. Они создали 51 «боевой отряд». Их идеология была нехитрой: «Мы решительно совершим революцию и бунт. Бунтовать, бунтовать и бунтовать до конца, чтобы создать ярко-красный новый мир пролетариата».{1269} 26 декабря они опубликовали воззвание, в котором обвинили партком ТАР в реакционной буржуазной линии и противостоянии революционной линии Мао.
Цзаофани, декларируя незаконный характер своих действий, в действительности следовали решениям XI пленума ЦК КПК от 12 августа 1966 г.: «Не надо бояться беспорядков. Необходимо бороться против тех, кто с позиций буржуазии покровительствует правым и наносит удары по левым, зажимает Великую пролетарскую культурную революцию. Бороться против тех, кто создает различные ограничения и связывает массы по рукам и ногам».{1270} Так что местные власти не имели права подавлять беспорядки. Поэтому они пошли другим путем: санкционировали формирование «новых» банд цзаофаней.{1271} Эти банды вошли в «Лхасский боевой штаб защиты идей Мао Цзэдуна». Он был создан 28 декабря 1966 г.
Между тем члены Гьенлога действовали радикально. В начале 1967 г. они захватили радиостанцию, бюро Синьхуа, центральную газету, стали выпускать собственную газету «Хунсы цзаофань бао», захватили ряд властных структур в Лхасе, в том числе Бюро общественной безопасности.{1272} Одновременно они ловили, арестовывали, избивали и допрашивали членов конкурирующей группировки. 19 февраля в газете цзаофаней появилась статья, обвинявшая Чжана Гохуа и рабочий комитет КПК ТАР в покровительстве реакции, ревизионизме, стремлении восстановить крепостничество и власть реакционного духовенства. Им инкриминировали меры, предпринятые в период «урегулирования» 1961–1962 гг.
Партфункционеры приняли ответные меры. В феврале 1967 г. к «Лхасскому боевому штабу защиты идей Мао Цзэдуна» присоединились несколько других группировок. Они образовали «Великий союз штабов бунтовщиков лхасской пролетарской революции».{1273} Эта группировка известна под названием Нямдрел (по-тибетски — «союз», или «вместе»).
Между двумя группировками не было идеологических расхождений: каждая следовала указаниям Мао Цзэдуна и делала Культурную революцию. Но они отражали интересы разных слоев: Нямдрел — местных руководящих кадров, защищавших свою власть, а Гьенлог — кадров низшего и среднего звена, стремившихся эту власть отобрать. Последних поддерживали хунвэйбины, приехавшие из Пекина. Классовая опора обеих группировок была примерно одинакова. Вступить в них мог любой, кроме бывших «эксплуататоров»: они подвергались травле с обеих сторон.
В январе — феврале 1967 г. уже в каждой деревне Тибета, в каждом учреждении были фракции одной из двух группировок. Отношения между ними все больше накалялись. Члены Гьенлога стали захватывать места, где люди Нямдрела были в меньшинстве, и наоборот.{1274} В результате поделили некоторые территории. Начались крупные столкновения. В 1967–1968 гг. в течение 4–5 мес. солдаты НОАК, расквартированные в Потале, часто выдвигались в город и вставали между враждующими бандами, получая град ударов палками, камнями и т.д. У солдат в то время были только цитатники Мао для увещевания, оружие им не выдавали. В начале февраля 1967 г. члены Гьенлога при поддержке одного из отрядов НОАК попытались нейтрализовать штаб китайских войск в Лхасе. А 21 февраля ЦК КПК принял обращение, в котором призвал армию взять власть в свои руки.
