Наутро после этого разговора Ван дер Дельфт в последний раз послал Дюбуа к Марии, чтобы убедиться, по-прежнему ли она полна решимости уехать. Она заверила его, что да. И чтобы окончательно устранить всякие сомнения, через несколько дней послала Дюбуа письмо, в котором говорилось, что она с нетерпением ждет спасительную лодку.
И все это было каких-то четыре недели назад! Дюбуа просто не мог поверить, чтобы Мария вдруг резко изменила свое решение. Он заподозрил управляющего — а что, если он по каким-то причинам пытается помешать ей уехать? Рочестер это почувствовал. «Сэр, — сказал он, — я молю вас, не судите обо мне превратно. Потому что я готов отдать руку на отсечение, только чтобы моя леди могла покинуть эту страну и оказаться в безопасности. Да я и сам неоднократно предлагал ей это. Возможно, вы меня неправильно поняли. Я вовсе не говорил, что моя леди не желает уезжать. Она просто желает уехать, когда предоставится возможность».
Времени заниматься казуистикой у Дюбуа не было. «Долго разговаривать опасно, — сказал он. — Я должен знать, причем немедленно, да или нет. Потому что если боевые корабли Ван Мекерена будут обнаружены у Хариджа, то через несколько часов об их присутствии у берегов Англии станет известно в Совете. Решение нужно принимать прямо сейчас».
Тут Рочестер его снова удивил, сказав, что с ним желает поговорить Мария, и спросил, не может ли он посетить Вудхем-Уолтер. Вначале фламандец отказался, но, проведя день в препирательствах с таможней и городским бейлифом по вопросу цены на зерно и таможенной пошлины (ее с него не взяли, потому что зерно предназначалось для хозяйства Марии), решил согласиться.
Солнце уже клонилось к закату, когда слуга Марии, Генри, провел Дюбуа «по тайному пути» в Вудхем-Уолтер. Ожидая, когда его примет принцесса, секретарь успел еще раз поговорить с Рочестером, и тот открыл ему «большой секрет»: Эдуард скоро умрет. «Я совершенно убежден, — сказал управляющий, — что жить королю осталось не больше года, потому что таков его гороскоп».
Оказывается, астрологический прогноз короля Эдуарда некоторое время назад стал каким-то образом известен придворным. Нескольких уже арестовали. Управляющему об этом сообщил человек, которому он абсолютно доверяет. «Ах, вот оно в чем дело, — подумал Дюбуа, — если Рочестер рассказал об этом Марии — а у меня нет оснований полагать, что он этого не сделал, — тогда понятно, почему она засомневалась насчет отъезда». Но тут Рочестер открыл еще одну козырную карту.
«Я уже вчера намекал вам на предательство в окружении леди Марии, — сказал он. — Теперь же прямо заявляю: мне известно такое, что если бы леди Мария или вы знали об этом, то немедленно оставили бы все мысли о бегстве. Ни вам, ни моей госпоже не ведомо то, что известно мне, — закончил он. — Скажу коротко: нам угрожает большая опасность!»
Представ наконец пред очи Марии, Дюбуа обнаружил, что она спокойна и, кажется, никуда не торопится. Принцесса осведомилась о здоровье императора и регентши, а также поблагодарила секретаря за все, что он и Сепперус для нее сделали. Вскоре Дюбуа узнал, почему она медлила. Оказывается, Мария почти решила отказаться от побега.
«У меня еще ничего не готово, — сказала она, обращаясь к Дюбуа. — Я начала укладывать свои вещи в длинные мешки из-под хмеля, но… — Мария сделала паузу и посмотрела на секретаря. — Не знаю, что и сказать. Боюсь, что император будет недоволен, узнав, что я не смогла воспользоваться этой возможностью, после того как столь часто докучала Его Величеству просьбами о помощи».
Дюбуа молчал. По-видимому, кто-то или что-то убедило Марию отложить отъезд. И это при том, что она уже начала готовиться. Теперь же она попросила Дюбуа взять с собой ее кольца. Он осторожно начал пытаться ее уговаривать. «Такой возможности может вообще никогда больше не представиться, — сказал он. — И если Вы, Ваше Высочество, столь смелы, чтобы посылать свои кольца, то почему бы вам не отправиться вместе с ними?»
Мария неожиданно повернулась к Рочестеру и Сюзанне Кларенсье, которая все время разговора караулила у двери. Они отошли в сторону и поговорили несколько минут. Видимо, в этот момент Мария и приняла окончательное решение. К Дюбуа она вернулась совсем другой — решительной и практичной. Все сомнения, если таковые и существовали, теперь отброшены в сторону.
Она говорила отрывисто, уточняя детали, стараясь не пропустить ни единого непредвиденного обстоятельства, которое могло возникнуть. Итак, она будет готова к пятнице. В четыре утра, как это уже бывало не раз, выйдет со своими дамами к берегу, «подышать свежим морским воздухом». Как раз в это время стража уходит на отдых, и дороги будут свободными. Она задала Дюбуа несколько вопросов: насчет уровня воды во время прилива, успеет ли он передать сообщение Сепперусу, что будет делать Ван Мекерен. После того как они окончательно договорились, Мария рассказала Дюбуа то, о чем умолчал Рочестер. В тот день, когда Ван дер Дельфт покинул Лондон, в Блекуотере у Стансгейта стали на якорь две королевские галеры — «Солнце» и «Луна». Прежде никакие военные корабли вверх по реке здесь не поднимались. И что самое главное, одной из галер командовал вице-адмирал, «величайший еретик на всей земле». «С тех пор, — добавила она, все сильнее волнуясь, — дела пошли и вовсе плохо. А совсем недавно они убрали все алтари в доме моего брата».
Неожиданно в дверь постучали. Рочестер вышел. Когда он возвратился, его лицо было белым. «Наши дела очень плохи, — произнес он негромко, главным образом обращаясь к Дюбуа. — Боюсь, что на этот раз у нас ничего не получится. Только что из Молдена прискакал мой друг мистер Шертс. Он говорит, что бейлиф со своими людьми хочет арестовать ваше судно, господин Дюбуа. Они подозревают, что вы каким-то образом связаны с военным кораблем, который стоит у Стансгейта, — кораблем Сепперуса. Шертс говорит, что они намереваются подняться на борт вашего судна и провести дознание».
Секретарь встревожился. Если бейлиф со своими людьми попадет на его судно, все немедленно раскроется. Предполагалось, что его матросы не в курсе дела насчет истинных целей визита в Молден, но он слышал их разговоры и понял, что они обо всем догадываются.
Сообщение Рочестера привело Марию в глубокое замешательство. Глядя на Дюбуа, она все время потерянно повторяла: «Что мы будем делать? Что будет со мной?»
Заговорил управляющий:
«Господин Дюбуа, мой друг Шертс советует вам уезжать сейчас же, потому что люди бейлифа очень разозлены. Он попытается провести вас в Молден окольным путем. В крайнем случае скажете, что ездили в Вудхем-Уолтер получить деньги за зерно. Но у леди Марии, даже если она решится на побег, добраться до бухты никаких шансов нет. Мне удалось выяснить, что сегодня вечером собираются удвоить стражу. Караульных поставят даже на церковной колокольне, откуда можно обозревать всю округу. Такого здесь прежде никогда не делали».
Дюбуа понял, что план побега окончательно сорван и надо спасаться самому. Мария, как заведенная, продолжала повторять: «Что же станет со мной? Что же станет со мной?»
Дюбуа было жаль принцессу, он был ей беззаветно предан — с риском для жизни пытался вывезти из Англии, — но теперь он ничем не мог ей помочь. Самое лучшее для него было, прежде чем подтвердятся подозрения людей бейлифа, как можно скорее покинуть этот дом.
Надо было торопиться, до наступления темноты оставалось совсем немного времени. Мария уже пришла в себя и заговорила спокойнее. В следующий раз можно попытаться бежать из Стансгейта, он ближе к открытому морю. Через два-три дня она возвратится в Болье и сразу же пошлет своего человека во Фландрию к Дюбуа с планом бегства. Когда секретарь уже собрался уходить, Мария сказала, что посылает большой привет императору и его сестре. «Объясните, что все случилось не по нашей вине».
Окраины Молдена Шертс и Дюбуа достигли почти в полночь. У причала их дожидались двадцать стражников во главе с бейлифом. Шертс вступил с ним в переговоры, которые закончились довольно успешно. Бейлиф согласился отпустить судно Дюбуа в обмен на часть зерна, предназначенного для отправки в имение Марии. Судно пока еще было на отмели, но вода прибывала (наступил прилив), и через два часа Дюбуа со своей командой отплыл к морю. Когда судно проплывало мимо церкви, он посмотрел на колокольню, но никаких стражников, о которых предупреждал Рочестер, не увидел. Вскоре обнаружилась, что в спешке они оставили на берегу своего лучшего матроса, но на следующее утро в девять часов судно подошло к флотилии Сепперуса, и Дюбуа доложил о событиях, произошедших за последние сорок восемь часов.
