После вражеского налета, тихим ходом, словно нехотя, пароходы возвращались в порт, швартовались у тех же пирсов, с которых санитары уносили раненых и убитых, а матросы шлангами и ведрами скатывали еще теплую кровь…
А в эти минуты потрясенный воздух доносил гул с озера: там шла бомбежка пароходов с людьми, продовольствием и боеприпасами. Высоко поднимались столбы воды и огня, закрывались дымом суда, находившиеся посередине озера. Было видно, как самолеты пикировали, как едва уловимые глазом черные точки отрывались от них, а затем снова озеро потрясали взрывы. Раскидывая от бортов буруны, к месту происшествия от горизонта неслись по воде морские охотники, высоко под солнцем начинался воздушный бой… И, наконец, становилось тихо: вражеские самолеты улетали. Кто из знакомых, кто из друзей погиб или ранен там, на озере, водники еще не знали: об этом расскажут люди первого вернувшегося в порт уцелевшего парохода…
А команда «Батурина» все грузит и грузит уголь. И опять налет, и опять все то же…
Но вот бункеровка угля кончается. Остается разгрузить последнюю вагонетку. Бежит с приказом от диспетчера оператор. Он уже раз десять прибегал узнать, когда же кончится бункеровка, и торопил, и ворчал, и ругался. В приказе сказано: забуксировать от четвертого пирса баржу, подвести ее к первому. Часть команды убирает палубу, другая готовит буксир, и пароход направляется к барже.
На пароходе команда работала подряд две восьмичасовых смены и еще восемь часов грузила уголь, а теперь надо снова отстоять вахту – восемь часов. Ничего не поделаешь: война! Ровно сутки, без сна, капитан и механик не покидали свои посты. Сюда, в рубку, Дуся приносила капитану обед… Конечно, при другой технике и при другой организации дела уголь можно было бы грузить не шесть – восемь часов, а какие-нибудь полчаса. Но в эту навигацию руководители порта Кареджи были не в силах как надо наладить дело.
Пароход «Батурин» подводит к пирсу баржи. И вдруг опять воздушный налет. Пока капитан развернет свой пароход и буксируемую им баржу, пока отведет ее на рейд, он не успеет увернуться от самолетов. Приходится рисковать. Капитан подводит баржу к пирсу, с которого непрерывно трещат пулеметы. Трещит и пулемет, установленный на барже. Вокруг – взрывы. Низко над головой пролетает вражеский самолет, но баржа цела. Тревога кончилась… Кажется, команде можно и пообедать? Но оператор вручает капитану новый приказ: «Немедленно, с двумя баржами, следовать на тот берег!»
Через десять минут пароход – в рейсе. Свободные от вахты спят. Вахтенные зорко следят за небом и за горизонтом. Как щепку швыряют волны маленький пароход, две большие баржи неуклюже переваливаются за ним. Вторые сутки не спит капитан за штурвалом в рубке, рядом с вахтенным помощником. Красными от бессонных ночей глазами всматриваются оба в даль, оглушенные близкими взрывами, напряженно вслушиваются, нет ли рокота авиамоторов? Уже середина озера, все спокойно. Кочегар в машине старается не спускать пар, – уголь попался плохой. Черные от угольной пыли, мокрые от пота, предельно усталые, изнывая от жары у котла, подкидывают они уголь, выгребают шлак. На минуту – не больше, чем на одну только минуту, – выскакивают они на трап глотнуть чуток свежего воздуха, глянуть на небо и – опять вниз.
Пароходик тащит тысячу тонн продуктов для Ленинграда. Нервы у всех напряжены до крайности. Малейший стук заставляет всех вздрагивать, сонных выскакивать на палубу. Это кок Дуся уронила ведро!
Все опять спокойно. «А может, проскочим?» Капитан сел на лавку, задремал. Что снится ему? Мирный день в своей городской квартире? Ласковая, приветливая жена?
– Капитан! Летят самолеты! – тревожный голос помощника.
– Где самолеты? – вскакивает капитан. – А ну покажи!
С юга движется шестерка бомбардировщиков, по ним с берега открыли огонь. Капитан берет штурвал в свои руки, кричит в рупор в машину:
– Летят немцы! Давай самый полный ход! Нагнать пар до марки, однако, не удается – плох уголь. Капитан оглядывается на баржи: все ли пулеметчики на местах? Да, все, оба пулемета устремлены в небо. Вся команда парохода, кроме механика и кочегаров, уже молча стоит па палубе Капитан озирается: есть ли какая-нибудь помощь на озере? Километрах в пяти от парохода идет морской охотник. Впереди тральщик сопровождает вооруженный одной пушкой и одним пулеметом пассажирский пароход. «Четыре пушки и семь пулеметов! – считает в уме капитан. – Защита есть!» И немножечко успокаивается Кричит помощнику:
– Спускайте скорее окна в рубке, а то стекла опять вылетят от бомбежки!
Самолеты снижаются. Все семь пулеметов открыли огонь. От берега приближаются еще два морских охотника.
Бомбежка началась!
Но серия бомб ушла под воду. Преследуемый советскими самолетами, враг уходит.
«Батурин» свой рейс заканчивает благополучно. Рейдовый пароход берет у него баржи, подводит к месту выгрузки, где стоят бойцы, дожидаясь начала выгрузки. Бежит оператор с приказом, на бегу спрашивает: «Все благополучно?» – «Да, обошлось, если не считать сквозных дыр от осколков в подводной части!»
– Плавать можете?
– Можем! Уже заделали. Только нам нужно двадцать минут – выкупить продукты.
– Нет, десять минут! Вот уже вам приказ!
– Идемте в рейс, ребята, – сердито говорит капитан, – за десять минут ничего не сделаешь. Продукты возьмем в Кареджи!
И «Батурин» уходит в рейс. Наступает ночь. Команда теперь спокойнее. Немцы еще ни разу не бомбили ночью. Но ветер усиливается. Маленький пароходик борется с волнами, пыхтит, таща две баржи с ценным оборудованием для эвакуированных заводов. На вахте – капитан. Он искусно лавирует между волнами, стараясь рассечь крупную волну строго поперек, чтобы она не обрушилась на борт, не захлестнула машину, не попала в кубрики. Паровой насос непрерывно выкачивает из трюмов накапливающуюся там воду. Команда спит, цепко ухватясь за койки.
В темном небе, по носу парохода зажглась ракета, освещая все внизу. Это немецкий самолет обыскивает трассу. Проклятая ракета висит в воздухе долго. Вот ближе – еще три ракеты, одна повисла над головой, две другие – дальше. Теперь вся трасса освещена как днем. Если самолет спикирует, то его даже не увидишь, – как увернуться от бомбы? Долгие, томительные минуты проходят, пока ракеты замирают, гаснут. Облегченно вздохнув, капитан все свое внимание обращает теперь на усиливающиеся волны. Далеко впереди показались огни пирсов Кареджи. Волны начинают затихать. Пароход с баржами зашел за косу, защищающую бухту Кареджи от наката волн.
Напряжение команды спадает, огни на берегу увеличиваются. Входя на рейд, пароход дает протяжные гудки, вызывая рейдовый пароход: к какому пирсу поставить баржи для выгрузки? Проходит час, проходит два часа. Пароход работает тихим ходом, придерживая баржи. Если остановить машину, ветер погонит баржи на берег. Капитан беспрерывно оглашает воздух своими гудками, – кажется, он то просит, то сердится, то умоляет. Шкиперы не отдают якоря, ибо якорей у них нет. Маленьких бочек, чтобы поставить к ним баржи, в темноте не увидишь, да и уж, наверное, к тем, что есть, прицепилось по две, по три другие баржи. Поставить к ним новые опасно: может лопнуть трос первой, закрепившейся у бочки баржи, и тогда весь караван вынесет на берег. Капитан, проклиная все на свете, блуждает по рейду, неумолкаемо требуя, вымаливая себе рейдовый пароход.
Наконец вдали – гудки. «Батурин» отвечает. Суда затемнены, в темноте не видят друг друга. Из мрака вырастают контуры парохода. Капитан рейда в рупор кричит с него:
– Первую баржу ставьте к восьмому пирсу! Вторую возьмем мы!
– Почему так долго задержали на рейде? Рупор доносит ответ:
– Вы ж сами знаете, – нет пароходов. А мы были заняты перестановкой барж!
Едва «Батурин» подходит к пирсу, оператор вручает капитану новый приказ следовать в рейс на тот 6epeг.
… Так изо дня в день, из месяца в месяц работают для обороны Ленинграда водники Ладоги Они никогда не задерживаются у пирсов. Маленькие канальные пароходы выполняют свой скромный воинский долг.
… Лунная ночь. Озеро поблескивает. Сегодня оно спокойно Притемненные сверху, красные, белые, зеленые огоньки, бледные в эту ночь, тянутся строгой линией. Силуэты других судов бесконечного каравана истаивают в яси пространств. Тишина. Только постукивает машина «Батурина» да с северо-западной стороны легкий ветерок доносит погромыхивание орудий. Это немцы из Шлиссельбурга в упор обстреливают крепость Орешек, а маленький гарнизон крепости им отвечает. Артиллерийские дуэли там – круглосуточны. Уже почти год держится эта удивительная неприступная крепость, охраняющая ладожскую трассу и исток Невы Где-то вдалеке под луной чуть слышится гудение самолетов Лишь бы не прилетели сюда!
На палубе «Батурина» и на барже за ним сегодня – красноармейцы и командиры. Под брезентами на барже – их новенькие орудия и пулеметы. Сердце радуется: все больше свежих войск тянется в Ленинград. Сколько их уже перевезено… Ленинградский фронт наливается силами!..
