Помощник капитана парохода, голландец, был совсем плох и лежал неподвижно, положив голову на колени своей молодой жены. Он бредил. Внезапно он вырвался из ее рук и, закричав, что видит корабль, кинулся в воду. Жена, пытаясь его спасти, бросилась за ним, и мужчины в лодке равнодушно смотрели на то, как она тонула.
В тот же день умер и генерал. Он был единственный, кого похоронили — один из офицеров прочел над ним молитву, и затем его тело было брошено за борт.
Пока все были заняты похоронами, последнюю канистру с водой и банки сгущенного молока охранял капитан «Роозебоома». Вдруг все услышали крик: капитан боролся с одним из английских чиновников.
Нападавший выпрямился, и все увидели, что из груди капитана торчит нож. Обезумевший убийца схватил две банки со сгущенным молоком и бросился в море. Он так и утонул, не выпустив из рук свою бесценную добычу.
Команду над шлюпкой, в которой оставалось около пятидесяти человек, принял английский подполковник, но на десятый день, когда кончилась уже вся вода, он исчез. Неизвестно, что с ним случилось, но подозрение англичан пало на пятерых матросов-яванцев с «Роозебоома», которые сидели отдельно от европейцев на корме. Той же ночью решено было разделаться с яванцами, и на рассвете полтора десятка англичан, вооруженных чем попало, бросились на матросов. Всех пятерых тут же выбросили за борт, и, когда они пытались ухватиться за край борта, англичане били их по пальцам веслами до тех пор, пока те не отпустили шлюпку…
На одиннадцатый день в шлюпке оставалось чуть более двадцати чело ве к. Стало свободно, и люди бессильно лежали на дне, прикрываясь от лучей солнца одеждой тех, кто умер. Из женщин осталась в живых лишь молодая китаянка, которая вела себя с таким достоинством и выдержкой в этом плавучем сумасшедшем доме, что невольно вызывала уважение даже у тех, кто уже потерял человеческий облик.
В начале третьей недели пути пошел проливной дождь, хлынувший как спасение в тот момент, когда не оставалось никакой надежды. На следующий день вновь повезло: небольшая стая чаек опустилась в шлюпку. Чайки сидели спокойно, не обращая на людей внимания, а те медленно поворачивались, чтобы поймать птиц. Затем, собрав последние силы, они начали хватать чаек и, разрывая на части, тут же есть.
Но затем все началось снова — солнце, жара, жажда.
Лишь на двадцать шестой день шлюпку вынесло к берегу острова Сипора в шестидесяти милях к западу от Суматры. В ней осталось шесть человек, в том числе Гибсон и китаянка. Их подобрали рыбаки, и несколько дней они жили в деревне. Затем на острове высадились японцы, и Гибсон попал в концлагерь, где пробыл до конца войны.
После захвата Сингапура и параллельно с наступлением в Бирме, оккупацией Индонезии и захватом островов Южных морей японские эскадры направились в Индийский океан и начали охотиться за торговыми кораблями союзников. В этих операциях участвовали и японские подводные лодки. По официальным японским данным, в течение 1942–1943 годов в Индийском океане подводными лодками было потоплено восемьдесят торговых и пассажирских судов. Своего рода рекорд поставила подводная лодка И-10, потопившая за одну неделю в Мозамбикском проливе двенадцать кораблей. Еще одна удачливая японская субмарина — И-29 — действовала в Аравийском море. Индийский океан считался японскими подводниками самым безопасным местом для рейдерства, и их мечтой было получить назначение на базу в Пенанге, откуда они и совершали свои походы. За кампанию 1942–1943 годов японцы потеряли в Индийском океане лишь две подводные лодки. Основные силы английского флота были заняты в Атлантике, а американцы сосредоточили усилия и Южных морях и на Тихом океане.
Очевидно, успехи японских подводников могли быть и большими, но у них не хватало торпед, и им было приказано стараться топить торговые суда в надводном положении орудийным огнем. А в таких случаях жертвы часто ускользали от охотников. Но главная причина недостаточной эффективности японского подводного флота в Индийском океане заключалась в том, что и для Японии этот район не имел первоочередного значения. Основные пути снабжения Японии, которая получала большую часть сырья из оккупированных стран Восточной и Юго-Восточной Азии, лежали в Тихом океане и Южных морях. А там с каждым днем все более значительным становилось превосходство американского флота.
Япония начала войну, имея шестьдесят подводных лодок. Примерно столько же было и у США. В ходе войны японцы потеряли сто тридцать лодок, и к моменту капитуляции в строю оставалось двенадцать. Соединенные Штаты потеряли за это же время чуть более пятидесяти субмарин и окончили войну с двумястами подводными лодками, которые уничтожили почти весь японский торговый флот.
Для спасения коммуникаций в Тихом океане и Южных морях адмирал Ямамото начиная с конца 1942 года все чаще перебрасывал японские подводные лодки из Индийского океана. А это значило верную смерть. Почти все подводные лодки, уведенные из Индийского океана, вскоре погибли в Тихом. Однако конца своего подводного флота японский адмирал не увидел. Он сам погиб 18 апреля 1943 года.
В то же время германские подводные лодки терпели сильный урон от союзников в Атлантике, и по соглашению с Японией опустевшая база в Пенанге была предоставлена немцам.
Это решение было продиктовано и тем, что державы «оси» были заинтересованы в обмене некоторыми стратегическими материалами. Япония ощущала острую нехватку в точных приборах и оптике. Германия нуждалась в каучуке. Попытки наладить такой обмен путем посылки вооруженных пароходов привели к гибели большинства из них. И подводным лодкам помимо выполнения основных заданий было приказано перевозить дефицитные грузы.
В мае 1943 года десять больших германских лодок вышли из Бискайского залива и направились на юг. Половина их погибла в Атлантике, остальные, пройдя через Индийский океан, достигли в октябре Пенанга, имея на счету по нескольку уничтоженных торговых кораблей. Подкрепление из четырех лодок, посланное им вслед, не дошло, так как было уничтожено союзниками. Не добрались до Индийского океана и итальянские лодки, посланные из Средиземного моря.
Успехи немецких подводных лодок в Индийском океане были сравнительно невелики, и в течение 1944 года все они были уничтожены. Обстоятельства гибели одной из них получили широкую огласку.
В сентябре 1943 года командующий подводным флотом Германии адмирал Дениц отдал приказ: «Запрещается предпринимать любые попытки к спасению команд потопленных кораблей и судов, то есть вылавливать тонущих, передавать их на спасательные шлюпки, возвращать в нормальное положение перевернутые шлюпки, снабжать пострадавших провизией и водой.
Спасение противоречит самому первому правилу ведения войны на море, требующему уничтожения судов противника и их команд». Этот приказ дал подводникам Германии формальное основание не испытывать угрызений совести при виде тонущих госпитальных или пассажирских кораблей. А некоторые из них в интерпретации фразы, касающейся «уничтожения судов противника и их команд», пошли дальше.
Подводная лодка У-852 под командованием капитан-лейтенанта Экка торпедировала в марте 1944 года в Индийском океане пассажирский корабль. После того как корабль погрузился в воду, лодка всплыла и начала методически расстреливать плавающих среди обломков моряков и пассажиров и топить шлюпки. Команда лодки настолько увлеклась расстрелом, что не заметила появления английского самолета. Лодка не успела погрузиться и была потоплена.
Команда подводной лодки попала в плен и была отправлена в Англию, где командира лодки судили за пиратство и сознательное убийство безоружных моряков. 30 ноября 1944 года капитан-лейтенант Экк, приговоренный к смерти, был расстрелян.
С тех пор прошло много лет, и у немецких историков и адмиралов было достаточно времени, чтобы придумать капитан-лейтенанту оправдания. Адмирал Руге в своих воспоминаниях пишет: «Экк… приказал обстрелять шлюпки с командой потопленного в Индийском океане парохода, чтобы уничтожить следы своего пребывания в этом районе». А прямой начальник Экка адмирал Дениц идет дальше, забывая уже о шлюпках: «Потопив пароход противника, командир У-852 пытался артиллерийским огнем разбить плавающие на поверхности воды обломки судна. Он делал это для того, чтобы противник не смог заметить эти обломки с воздуха и по ним обнаружить подводную лодку. Таким образом, заботясь о безопасности корабля, командир подводной лодки в своих действиях зашел слишком далеко, не пощадив при обстреле обломков и самих потерпевших».
В последней цитате встает образ осторожного командира, который стрелял по неодушевленным обломкам и лишь случайно попадал в тонущих. Однако есть в построениях адмиралов логическая неувязка: если капитан-лейтенант боялся, что его лодку обнаружат по обломкам и шлюпкам, то самым безопасным для него было погрузиться и уйти как можно дальше от этого места. Но именно то, что подводная лодка расстреливала тонущих моряков, ее погубило.
