Являясь важным элементом российского пространства на Балтике, Калининградская область ныне, после расширения Европейского союза на восток, осуществленного в 2004 г., оказалась своеобразным «русским островом» посреди Европы[262]. Имея площадь в 15,1 тыс. кв. км, калининградский анклав с 1991 г. отделен от остальной части России территорией Литвы и Беларуси и населен почти 1 млн жителей, из которых 80 % – русские. До 1945 г. Калининград назывался Кенигсбергом и был столицей Восточной Пруссии. Северная треть этого немецкого региона оказалась после Второй мировой войны под управлением советской администрации в соответствии с Ялтинскими и Потсдамскими соглашениями, на деле же он был аннексирован Сталиным, в то время как Польша получила оставшуюся часть Восточной Пруссии, и это присоединение было закреплено в 1975 г. Хельсинкскими соглашениями. Став областью в составе Российской Советской Федеративной Социалистической Республики, этот регион 4 июля 1946 г. был назван в честь председателя Верховного Совета Калинина, умершего за месяц до того. Поскольку там располагался штаб Балтийского флота, в последующие годы Калининград оказался закрыт для иностранцев, и любое упоминание о немецком прошлом города было уничтожено, за исключением чествования Иммануила Канта, наиболее известного его жителя. После распада СССР в 1991 г. Калининград стал особой экономической зоной, призванной играть для России ту же самую роль, в которой выступает Гонконг на южной окраине Китая. Результаты этого начинания оказались далеки от ожидаемых: начался расцвет «теневой» экономики, принявшей в 1990-е гг. угрожающий размах. Российская власть снова заинтересовалась Калининградом в тот момент, когда перспектива вхождения соседних государств в Евросоюз поставила вопрос о свободе передвижения граждан, в результате чего в ноябре 2003 г. между Москвой и Брюсселем было заключено соглашение о введении специальных транзитных документов, облегчающих въезд жителей анклава в Россию. Преимуществами Калининграда и прилегающей к нему территории являются наличие янтаря и нефти, запасы древесины и крупный промышленный сектор, равно как и портовые инфраструктуры, унаследованные от советской эпохи, в том числе бывшие военные объекты в Балтийске. Нынешнее положение вещей таково: Калининградская область, связанная с северо-западным регионом, является одним из семи «суперрегионов», созданных распоряжением президента Путина в 2000 г., не представляя при этом чего-либо жизненно важного для экономики страны в целом. Его военное значение (единственный российский незамерзающий порт на Балтике) более не играет роли в новом европейском контексте, его портовые функции не представляют большого интереса из-за отдаленности от остальной территории России, и поэтому притока иностранного капитала, на который здесь рассчитывали в начале 1990-х гг., так и не случилось. Любые попытки ликвидировать российскую власть над анклавом, которые могут исходить только от Литвы (поскольку на него не претендуют ни Германия, ни Польша, присоединившая остаток Восточной Пруссии на тех же условиях, на которых Россия получила Кенигсберг), не имеют смысла. Одна из наиболее популярных в 1990-е гг. идей продать эту территорию Германии лишена всякой актуальности хотя бы потому, что это вызовет бурную реакцию со стороны Польши. Наилучшим для Калининграда было бы превратиться в «окно», открытое Москвой в сторону Европейского союза, своего рода символ, восходящий к петровской эпохе, когда Россия стремилась стать одной из великих держав Старого Света. Российская настороженность по отношению к балтийской периферии и особенно реакция на активность НАТО все еще остаются достаточно ощутимыми[263].
4. Россия и Соединенные Штаты Америки
Две сверхдержавы второй половины XX в. – противостоявшие друг другу в течение всей холодной войны – являются противниками уже из-за своего географического положения, размеров и огромных ресурсов. Идеологический конфликт, противопоставивший Запад идеологии марксизма-ленинизма, в настоящее время уже не актуален, однако бремя исторического наследия по-прежнему заставляет американскую сторону пытаться уменьшить влияние континентальной державы, бросающей вызов гегемонии Соединенных Штатов. В самом начале американской истории Россия в эпоху правления Екатерины II поддержала колонии, восставшие против британской метрополии. Во время Войны за независимость царица даже публикует «Декларацию о вооруженном нейтралитете», которая объединит крупные европейские государства и станет одним из способов ослабить Великобританию. Бросая вызов лондонскому правительству, императрица действительно отстаивает право нейтральных государств торговать с мятежными Штатами. В течение первой половины XIX в. мореплаватели и охотники на пушного зверя превращают северную часть Тихого океана в «русское озеро» – в это самое время российская граница достигла калифорнийского побережья к северу от Сан-Франциско. Не считая себя способным в достаточной мере управлять своей огромной страной, император Александр II в 1867 г. продает почти 1,6 млн кв. км территории Аляски Соединенным Штатам, обозначив, таким образом, конец «Русской Америки», и две державы оказываются стоящими «лицом к лицу» на берегах Берингова пролива. В дальнейшем самодержавный характер царской власти и вспышки антисемитской лихорадки в конце XIX – начале XX в. в Польше и на Украине приводят к возникновению крайне враждебно настроенного по отношению к России американского общественного мнения, несмотря на то что обе страны вмешались, наряду с другими державами, в события 1900 г. в Китае, а президент Теодор Рузвельт даже сыграл по окончании Русско-японской войны 1904–1905 гг. роль международного арбитра. Вхождение России в ряды Антанты вынудило Америку к нейтралитету, поскольку США не терпели русского самодержавия – так же как и «германского милитаризма». Все изменилось после Февральской революции, поддержанной США как демократическое начинание, но, когда в октябре того же года большевики захватывают власть, Америка дистанцируется от нового режима, не уважающего демократические принципы, и даже отправляет во время Гражданской войны небольшие экспедиционные силы во Владивосток. Лишь в 1933 г. Франклин Рузвельт признáет СССР, который, оказавшись в июне 1941 г. под ударами немцев, почти сразу же станет получать помощь по ленд-лизу. Известно, что великий союз против гитлеровской Германии и Японии распался по окончании войны, что привело к началу новой войны – холодной, противопоставившей советский блок западному лагерю и на протяжении более чем сорока лет определявшей систему международных отношений. В новом мире, возникшем после падения берлинской стены и исчезновения СССР, Соединенные Штаты, вышедшие победителями из конфликта, поддержали Бориса Ельцина – похоронившего Советский Союз лидера новой России, от которой Вашингтон ожидал соответствия либерально-демократической модели. Путь, которым пошла Россия по инициативе либеральных советников президента, заставил ее столкнуться с очень серьезными трудностями и вынудил к абсолютной пассивности на международной арене, пусть даже иногда – например, на Балканах, где Россия чувствовала себя защитницей Сербии, – предпринимались редкие попытки «сказать свое слово». Чеченский конфликт стал еще одним камнем преткновения, поскольку ясно показал в тот момент, что США реализуют на окраинах бывшего советского пространства политику вытеснения, вдохновленную идеями Збигнева Бжезинского[264]. Теракты в Нью-Йорке и Вашингтоне, произошедшие в сентябре 2001 г., на некоторое время меняют ситуацию: недавно пришедший к власти Владимир Путин, уже начавший твердой рукой наводить порядок в Чечне, предпринимает усилия по «борьбе с международным терроризмом», ставшей приоритетом и для Вашингтона и способствовавшей началу вторжения в Афганистан, направленного против режима талибов; это привело и к появлению американцев в бывшей советской Средней Азии. Расширение НАТО в Восточную Европу, ранее относившуюся к сфере советских интересов, а затем американский проект развертывания системы ПРО[265], якобы необходимой для отражения иранской угрозы (абсолютно мнимой ввиду фактических возможностей этой страны, не говоря уже о ее стратегических интересах), способны были свести на нет любую перспективу сближения и сотрудничества. Ситуация еще более усугубилась с началом «цветных революций» на окраинах бывшего СССР – безусловно, направленных в первую очередь против авторитарных, коррумпированных режимов, но поддержанных рядом американских НПО. Последствия этих революций были достаточно эфемерными: крах прозападно настроенных сил в Кыргызстане, тяжелое поражение Ющенко на выборах на Украине, сложное положение Саакашвили в Грузии, где «молниеносная» война лета 2008 г. восстановила благоприятный для России баланс сил. Восприятие американской политики московскими лидерами однозначно: они видят в США государство, стремящееся ослабить Россию и помешать ей расширить сферу влияния соответственно с ее весом и ролью в истории. Комментируя речь Барака Обамы, произнесенную в июле 2009 г., один из политических советников Кремля, Сергей Марков, оправдал российский антиамериканизм, сказав: «мы имеем дело с агрессивной политикой Соединенных Штатов на постсоветском пространстве. США полагают, что влияние России должно быть ограничено происходящим внутри ее рубежей. Что ее должны окружать не дружественные государства, а лишь враждебные, контролируемые Вашингтоном страны…»[266] Активность, развитая американцами в поддержку правительств Киева и Тбилиси, только укрепила российских лидеров в сделанных ими выводах, пусть даже в 2008 г. перспективы возможного членства Украины и Грузии в НАТО оказались более далекими, чем раньше.
