Решив раз и навсегда, что рабочий класс по самой природе своей является реформистским («экономические организации [профсоюзы] реформистские потому, что экономическая реальность реформистская») и что при любой политической системе власть принадлежит меньшинству, Муссолини пришел к выводу, что для «революционизации» трудящихся требуется, чтобы их возглавила «аристократия ума и воли»21. Эти идеи владели им уже в 1904 году22.
Руководствуясь этими взглядами, Муссолини принялся за преобразование Итальянской социалистической партии. La Lotto di Classe («Классовая борьба») — газета, которую он основал в 1910 году, преследовала реформистское большинство в манере, очень сходной с обращением Ленина с меньшевиками, хотя и не прибегала с такой легкостью к клевете. Ленин мог бы смело подписаться под редакционной статьей Муссолини в первом выпуске этой газеты: «Социализм приближается, и мера воплощения социализма в недрах существующего гражданского общества определяется не политическими завоеваниями — обычными иллюзорными принципами Социалистической партии, — но числом, силой и сознательностью рабочих сообществ, которые уже сегодня составляют ядро коммунистической организации будущего. И рабочий класс, как говорит в своей «Нищете философии» Карл Маркс, заменит в ходе своего развития старое гражданское общество сообществом, которое уничтожит классы и классовые конфликты… В ожидании этого, конфликт между пролетариатом и буржуазией есть борьба класса против класса, та борьба, которая, — доведенная до своего высшего проявления, — и есть всеобщая революция… Экспроприация буржуазии будет финальным результатом этой борьбы, и рабочий класс без труда запустит производство на коммунистической основе, поскольку уже сейчас в своих профсоюзах он готовит оружие, учреждения, людей для этой битвы и этих завоеваний… Рабочие-социалисты должны образовать авангард, бдительный и боевой, не позволяющий массам забыть об идеале, к которому следует стремиться… Социализм не предмет торга, не игра для политиков, не мечты романтиков: и еще менее — спорт. Это стремление к моральному и материальному подъему, как отдельного индивидуума, так и всего коллектива, и, возможно, самая глубокая драма, когда-либо происходившая в человеческом коллективе, и, очевидно, самая лелеемая мечта миллионов человеческих существ, страждущих и не желающих более влачить жалкое существование, — но жить»23.
Играя на отчаянном радикализме рядовых членов, Муссолини сумел на съезде Социалистической партии в 1912 году изгнать из ее руководства умеренных. Среди его сторонников были и в последующем известные деятели итальянского коммунизма, в том числе и Антонио Грамши24. Муссолини вошел в состав исполкома партии, и на него было возложено издание газеты «Avanti!». Ленин на страницах «Правды» приветствовал победу фракции Муссолини: «Раскол — тяжелая, болезненная история. Но иногда он становится необходим, и в таких случаях всякая слабость, всякая «сантиментальность»… есть преступление… И партия итальянского социалистического пролетариата, удалив из своей среды синдикалистов и правых реформистов, встала на верный путь»25.
В 1912 году, казалось, Муссолини, которому тогда было без малого 30 лет, суждено возглавить итальянских революционных социалистов, или «непримиримых», как их называли. Но этого не случилось из-за его позиции по вопросу об участии Италии в войне.
До 1914 года Муссолини предостерегал, что, если правительство объявит войну, социалисты ответят гражданским неповиновением. В 1911 г., после того как Италия направила войска в Триполитанию (Ливию), он предупреждал, как и Ленин, что социалисты готовы превратить «войну между народами в войну между классами»26, а средством достижения этого станет всеобщая стачка. Он повторил свои угрозы в канун Первой мировой войны: если Италия, нарушив нейтралитет, встанет на сторону Центральных держав против Союзников, писал он в августе 1914 года, ее ожидает пролетарское восстание27. Историк фашизма Эрнст Нольте, по какой-то неведомой причине оставляя в стороне Ленина, заявляет, что Муссолини был единственным выдающимся социалистом в Европе, который угрожал своему правительству восстанием, если оно вступит в войну28.
Начало войны и совершенно неожиданная готовность европейских социалистов проголосовать за военные кредиты пошатнули уверенность Муссолини: в ноябре 1914 года, к изумлению своих товарищей, он выступил в пользу участия Италии в войне на стороне союзников. Свои слова он подтвердил делами, вступив в армию и провоевав в пехоте до февраля 1917 года, когда, из-за серьезных ранений, был отправлен в тыл.
Выдвигалось множество объяснений такого поворота на 180 градусов, который привел к исключению его из рядов Социалистической партии. Самые смелые из них предполагают подкуп: будто бы на него оказывали сильное давление французские социалисты, которые обеспечили его средствами для издания собственной газеты «Popolo d'Italia». Похоже, Муссолини действительно продался, но по мотивам скорее политическим. После того как почти все европейские социалистические партии нарушили пацифистские клятвы и поддержали вступление своих стран в войну, он, должно быть, убедился, что национализм почва более твердая, чем социализм. В декабре 1914 г. он писал: «Нация не исчезла. Мы привыкли считать, что она уничтожена. Напротив, мы видим, как она восстает к жизни, как бьется ее пульс! И вполне понятно. Новая реальность не подавляет правды: класс не может уничтожить нацию. Класс выражает коллективные интересы, но нация есть история чувств, традиций, языка, культуры, родословной. Можно включить класс в нацию, но они не уничтожают друг друга»29.
Из этого он делал вывод, что Социалистическая партия должна повести за собой не только пролетариат, но всю нацию: она должна создать «ип socialismo nazionale» — «национальный социализм». Очевидно, в 1914 году в Западной Европе такой переход от интернационального социализма к социализму национальному имел для амбициозного демагога определенный смысл30. Муссолини остался верен идее насильственной революции, возглавляемой элитарной партией, но с этого времени он заговорил о национальной революции.
Можно также объяснить радикальную перемену его позиции стратегическими соображениями, а именно убеждением, что международная война необходима для революции. Такого мнения придерживались многие итальянские социалисты-интернационалисты, как видно из приведенного ниже отрывка из статьи левого экстремиста Серджио Панунцио (впоследствии известного теоретика фашизма), появившейся в газете «Аванти!» через два месяца после начала военных действий: «Я твердо убежден, что только нынешняя война и тем более, чем острее и длительней она будет, сможет дать выход революционным действиям в европейском социализме… За внешними войнами должны последовать войны внутренние, первые должны подготовить вторые, и вместе подготовить наступление великого, славного дня социализма… Все мы убеждены, что для наступления социализма его должны желать. Вот момент желания и имения. Если социализм инертен и… нейтрален, то завтра историческая ситуация может в лучшем случае закрепить сходное с сегодняшним положение дел, но может объективно повернуться более далекой и даже противоположной социализму стороной… Все мы убеждены, что все государства и тем более государства буржуазные после войны, как победители, так и побежденные, будут лежать бездыханные с переломанным хребтом… Все они будут, в определенном смысле, повержены… Капитализм понесет такие потери, что достаточно будет coup de grace… Тот, кто поддерживает дело мира, поддерживает, сам того не ведая, дело сохранения капитализма». [Цит. по: de Felice R. Mussolini il rivoluzionario. P. 245–246. He исключена возможность, что автором этого отрывка был сам Муссолини. В 1919 г. Муссолини отзывался о вступлении Италии в войну как о «первом эпизоде революции, ее начале. Революция под названием войны продолжалась 40 месяцев» (Rossi A. The Rise of Italian Fascism, 1918–1922. London, 1938. P. 11)].
Такой позитивной оценки войны русские социалисты не давали, в особенности крайне левые; правда, они редко позволяли себе столь откровенные высказывания. Есть свидетельства, что Ленин приветствовал начало войны и возлагал надежды на ее долгое продолжение и тяжкие последствия. Понося кровожадность мировой «буржуазии», Ленин про себя радовался ее самоуничтожению. В январе 1913 г. во время Балканского кризиса он писал Максиму Горькому: «Война Австрии с Россией была бы очень полезной для революции (во всей восточной Европе) штукой, но мало вероятия, чтобы Франц Иозеф и Николаша доставили нам сие удовольствие»31. Во время Первой мировой войны Ленин отвергал всякие проявления пацифизма как в русском, так и в международном социалистическом движении, проповедуя, что миссия социалистов не в том, чтобы остановить войну, а в том, чтобы превратить ее в гражданский конфликт, то есть революцию. [Когда началась война, Ленин написал Инессе Арманд открытку, начинающуюся словами: «Поздравляю с началом революции в России» (РЦХИДНИ. Ф. 2. On. 1. Д. 3. Л. 341)].
