Миклухо-Маклай с горечью должен был признать, что постоянно жить в России ему уже не придется: "После 11-летнего пребывания под тропиками мое здоровье положительно принуждает меня избежать переселения в холодный климат". Местом постоянного пребывания он избирает Сидней — и потому, что он по климату наиболее подходит к его "весьма шаткому здоровью", и потому, что в Сиднее ему удалось создать Биологическую станцию, которая представляет много удобств для постоянной научной работы, и по близости к основному полю исследования — Океании, и потому, наконец, что отсюда удобнее всего действовать в защиту народов Океании от колонизаторов и пытаться осуществить планы создания Папуасского союза…
Одна из главных забот Миклухо-Маклая — найти возможность погасить накопившиеся долги и получить субсидию, которая позволила бы ему спокойно заниматься наукой…
На клипере «Вестник» Миклухо-Маклай прибыл из Сиднея в Сингапур, здесь некоторое время был пассажиром фрегата "Герцог Эдинбургский", затем перебрался на крейсер «Азия» и доплыл на нем до Александрии и до Генуи, где пересел на броненосец "Петр Великий" и на нем в июне 1882 года прибыл в Кронштадт.
113. Ольга Николаевна умерла в 1881 году от дифтерита. Из письма можно понять, что Ольга очень много работала, чтобы обеспечить материально семью и помочь брату. О ее отношении к делам Николая Николаевича очень выразительно говорят хотя бы следующие строки ее письма Мещерскому 1874 года: "Я была уверена, что Коля благополучно возвратится из своего путешествия, — не знаю почему, но эта уверенность была велика и не обманула меня. Никогда Коля не умрет, прежде чем мы с ним не увидимся и он не передаст другим свое начатое дело. Его работы и труды не пропадут, как никогда не пропадает правое и справедливое дело. Только с такой уверенностью можно жить, иначе наша жизнь была бы настоящей толчеей…"
114. С е р г е й — старший брат в семье, в годы, когда писалось письмо, служил мировым судьей в Киевской губернии, вел дела по общему имению в Малине.
115. Б е з е к и в о к (э к и в о к) — без уверток.
116. По приезде в Петербург Миклухо-Маклай выступил с рядом публичных лекций, которые имели исключительный успех. Вот отрывок одного из газетных отчетов: "К семи часам вечера зал РГО наполнился изысканной петербургской публикой. Несмотря на впуск по билетам, зал был буквально переполнен, и за неимением мест многим пришлось стоять в проходе и даже в смежной с залой комнате. Ровно в восемь часов вечера П. П. Семенов ввел в залу под руку знаменитого путешественника, при появлении его раздался гром аплодисментов, которые не умолкали в течение нескольких минут. На кафедру вошел уже украшенный сединами мужчина лет под сорок, невысокий ростом, видимо, не совсем здоровый, но с чрезвычайно энергическим выражением лица, каждая черта которого говорила о редкостном героизме и неутомимости".
Газеты подробно излагали рассказы Миклухо-Маклая и его различные научные наблюдения. По ходу лекций он неоднократно касался вопросов, связанных с колониализмом, с положением коренного населения Океании, и тем самым возбуждал в передовом обществе мысли о судьбе угнетенных малых народов Российской империи.
Интервью с ученым, сообщения о его планах, о содержании будущих крупных трудов, восторженные оценки его деятельности заполняли русскую печать в октябре — ноябре месяцах. Вот характерное высказывание одного журналиста: "Миклухо-Маклай приехал на родину, которая внесет его в число самых доблестных своих сынов".
Художники К. Маковский и А. Корзухин написали портреты путешественника. Л. Н. Толстой посвятил Миклухо-Маклаю целый раздел в своей новой книге "В чем моя вера?". Здесь отношения путешественника с папуасами он представил как образец отношений между людьми разных рас и культур.
Планы Миклухо-Маклая относительно издания его сочинений в России были одобрены, и ему была обещана денежная помощь.
В конце 1882 года Миклухо-Маклай выехал в Европу. Он побывал в Берлине, где участвовал в заседаниях Антропологического общества, заезжал в Париж, где встретился с другом А. Мещерским, посетил тяжелобольного И. С. Тургенева (об этой встрече сохранились воспоминания ученого и заметки самого Тургенева), был в гостях у Натальи Александровны Герцен, зять которой, Г. Моно, известный историк и прогрессивный публицист, написал о нем замечательный очерк, увидевший свет в парижском журнале. Затем Миклухо-Маклай направился в Лондон, где имел встречи с бывшим там в это время А. Гордоном, министром колоний Дерби, а также с общественными деятелями Англии. Речь шла о необходимости сохранить независимость Берега Маклая и благополучие его населения.
В конце февраля Миклухо-Маклай отплыл из Адена на судне, совершавшем рейс до Батавии, где он намеревался пересесть на какой-нибудь корабль до Сиднея. В одном письме с острова Амбонна он писал: "Не был здесь вот уже девять лет… Здесь в тропиках, на островах, так хорошо…"
Между тем планы Миклухо-Маклая изменил счастливый случай: в Батавии он встретил корвет «Скобелев» (так теперь назывался «Витязь», на котором ученый совершил свое первое плавание на Новую Гвинею)… Началось новое, последнее для Миклухо-Маклая, большое путешествие.
117. Перечень семян указывает на то, что Миклухо-Маклай рассчитывал внедрить в хозяйство папуасов многие тропические культуры, которые не только служили бы улучшению их питания, но и могли бы явиться предметом экспорта для будущего. Папуасского союза.
118. C a r i c a p a p a y a — дынное дерево, дает съедобные плоды.
119. Больше Миклухо-Маклаю побывать на своем Берегу не довелось. Находясь в Гонконге, он узнал, что правительство австралийской провинции Квинсленд объявило об аннексии части Новой Гвинеи. Миклухо-Маклай понимал всю опасность этого акта, который угрожал в первую очередь массовым увозом папуасов на плантации и захватом их земель. На пути в Сидней в мае 1883 года Миклухо-Маклай встретил миссионера Чалмерса, и они совместно обратились к министру колоний Дерби с требованием защитить права папуасов на их земли, запретить вывоз их для рабского труда и пресечь продажу спиртных напитков. Спустя три недели Миклухо-Маклай отправил копию этого письма британскому премьер-министру, добавив от себя: "Мы надеемся, что имперское правительство не признает и не поддержит политику насилия, людокрадства и невольничества".
Британское правительство на этот раз не поддержало акции Квинсленда. Захват Новой Гвинеи был временно предотвращен.
В июне 1883 года Миклухо-Маклай вернулся в Сидней.
120. Телеграмма, о которой упоминается в письме, была послана, чтобы пресечь попытку шотландского авантюриста Мак-Ивера высадиться в Порту Константина и захватить плодородные земли папуасов. Благодаря вмешательству Миклухо-Маклая эта разбойная экспедиция не состоялась.
Характерно, что Миклухо-Маклай выступает от имени населения своего Берега, как бы уже объединенного в Папуасский союз.
"Под европейским протекторатом" — означало, что Миклухо-Маклай требовал международного правового признания независимости и гарантий ее для Берега Маклая. Наличие автономии позволило бы ему приступить к практической реализации проекта развития Берега, в том числе — создания Большого совета, устройства новых плантаций, организации школ и т. д.
121. Рита — Маргарита Робертсон, дочь бывшего премьера Нового Южного Уэльса. Миклухо-Маклай познакомился с нею в доме ее отца, с которым он был связан по делам организации Биологической станции. Молодые люди полюбили друг друга, и, когда Миклухо-Маклай уезжал в Россию, он увозил с собою фотографию Маргариты, на которой ее рукой были написаны первые буквы слов, составлявшие фразу (по-английски), предположительно читаемую ныне так: "Только смерть может разлучить нас". Находясь в Европе, он получил от нее письмо с формальным согласием на брак. Однако родственники Маргариты всячески препятствовали этому браку, что, конечно, объяснялось положением Миклухо-Маклая — отсутствием средств, нездоровьем, и т. д. Маргарита проявила большую настойчивость и волю и в конце концов добилась согласия. Брак был очень счастливым, Маргарита быстро и легко вошла в круг интересов мужа, помогала ему в переписке и в подготовке к печати текстов на английском языке. В ноябре 1884 года родился сын, через год — второй.
122. 1884 год оказался решающим для судьбы восточной части Новой Гвинеи. Вокруг нее давно уже шла дипломатическая борьба между Англией и Германией. В конце концов обе державы одновременно приступили к аннексионистским действиям и в конце года произошел колониальный раздел: южная часть была захвачена Англией, северо-восточная, куда относился и Берег Маклая, — Германией. Германский посол в Петербурге 15 декабря официально объявляет о "принятии под покровительство германского императора" части Новой Гвинеи. У берегов ее появляется немецкий военный корабль, германский флаг поднят в Бонгу и на Били-Били, делаются первые попытки скупить за бесценок у папуасов их земли. Миклухо-Маклай потрясен вероломством германского канцлера Бисмарка, который еще недавно публично заявлял, что необходимо защищать права туземцев от несправедливой эксплуатации. Телеграмма показывает, что Миклухо-Маклай по-прежнему считает себя полномочным представителем независимого Берега.
