«Дальний Восток в эти дни для Кремля стал серьезной политической ареной.
…Вот почему столь внимательно перебирал кремлевский реввоенсовет своих маршалов, выбирая на 1921 год главу Красной Армии в Азии. Надо добить атамана Семенова, уничтожить засевшего в воротах Монголии барона Унгерна, а главное, выйти на осторожный военно-дипломатический турнир с Японией.
Туда не пошлешь вахмистра Буденного. Помимо крепкой руки нужен маршал с тактом дипломата и европейским кругозором.
Имя Блюхера не сходило со столбцов советских газет. Организаторский талант его доказан Уралом, воля — Перекопом, а такт и кругозор «ярославского мужика» Кремль знал из личных общений с полководцем.
…Перед Блюхером стала задача — присоединенье Забайкалья и Дальнего Востока к советской России» [19, с. 188–189].
В декабре 1920 года Блюхер назначается военным министром Дальневосточной республики.
Сентябрь 1921 года — разгром отрядов Семенова и Унгерна;
5—14 февраля 1922 года — Волочаевский бой; венчал собой целую серию операций, когда Блюхеру с малочисленными и малобоеспособными частями удалось из «безопорного положения» (положение отступающего), перейти в наступление, переломив ситуацию в свою пользу, вырвав инициативу у корпуса генерала Молчанова в бою под станцией Ин.
А через два года в Китае появляется советский военный советник под псевдонимом Га-Лин. Сперва он организует военную школу Вампу, а позже фактически руководит китайскими войсками в ходе Великого Северного похода.
В 1929 году Блюхер назначается командующим Особой Краснознаменной Дальневосточной армией (позже — командующим округом). Осенью того же года части округа наносят поражение китайским войскам в ходе конфликта из-за КВЖД.
«Блюхер оказался стремительным победителем Китая. За 12 лет это была первая победа Советского Союза на внешнем фронте. И красная Москва в 1930 году прибывшего в столицу главнокомандующего Дальневосточной армией Блюхера чествовала торжественно. Коммунистические олигархи боятся чествовать красных маршалов, но для Блюхера было сделано исключение. Никогда и никого так не чествовала Москва» [19, с. 203].
Блюхер был награжден орденом Ленина, 5 орденами Красного Знамени и одним (№ 1) орденом Красной Звезды.
ТЕХНОЛОГИЯ ВОЙНЫ. ФАНТАЗЕРЫ И РЕАЛИСТЫ
Гонцы разъезжали по стране, собирали сходы и спрашивали:
— Кто грамотный, поднимай вверх руку! Но с опущенными руками стояла перед молодым, жаждущим знания царем неграмотная Русь.
— Кто грамотный! — мучительно раздавалось на Руси.
И в один прекрасный день послышалось:
— Мой немношко грамотна.
Голос шел из немецкой слободы.
«Русская история»/ «Всемирная история, обработанная «Сатириконом»
Сталин, организуя массовые кампании, формировал в мирное время кадры летчиков, танкистов, даже чекистов. Он просеивал высших военных, разделяя их на нужных (ему) и ненужных, независимо от их профессиональных качеств. Он делил целые народы и их представителей на тех, кто будет жить, а кто умрет или будет сослан в Сибирь (Казахстан, Дальний Восток и т. д.). Однако мало кто доселе обратил внимание на тот факт, что подобными же методами гомоселекции Иосиф Виссарионович формировал прослойку изобретателей, инженеров, научных специалистов, в первую очередь работающих на оборону.
Никто до сих пор не смог правильно оценить предназначение «особых технических бюро НКВД» — так называемых «шарашек». Полагают, что в «шарагах» концентрировались специалисты, из числа находившихся в заключении, для интенсификации оборонных работ в интересах страны, ведущей Отечественную войну. Но позвольте, далеко не все и не каждый арестованный специалист попадал в эти учреждения, вспомните судьбу Николая Цыганова или Сергея Гинзбурга, а уж на что были специалисты! Значит, существовал критерий отбора в «шарашки»? К тому же необходимо учесть тот факт, что «особые техбюро» появились задолго до Великой Отечественной войны.
Таким образом, выявляются три сталинские категории технических специалистов. Это лояльные специалисты, работавшие на своих предприятиях и в лабораториях; посаженные, но работавшие в «шарашках», и посаженные, но предоставленные собственной участи в ГУЛАГе. Дальнейшее изучение вопроса позволяет обнаружить еще массу интересного.
По каким критериям отбирались указанные выше «группы»? Все очень просто. С точки зрения Сталина, существовали ученые и специалисты, занимающиеся делом (а нужно учитывать, что точка зрения Сталина была довольно своеобразна, согласно ей, генетика и кибернетика, например, являлись вредными лженауками), то есть тем, чем требуется и чем требуют. Эту категорию назовем условно «реалистами». Но существовали также ученые и инженеры, занимающиеся не тем, чем надо, назовем их для себя «фантазерами». Эта категория подлежала выкорчевыванию. Существовала, правда, разновидность фантазеров, которых власть милостиво определила на «перевоспитание» в «шарашки», лишая их выбора и свободы творчества и навязывая нужную линию поведения.
Попутно Сталин стимулировал появление новых молодых талантов в первую очередь в области оборонной инженерии и производства. Причем стимулировал этот процесс зачастую откровенно искусственным образом.
Комсомольцы — добровольцы
Обратите внимание на негласную (в отличие от «Трудовой народ — строй Воздушный флот» или «100 тысяч подруг — на трактор») кампанию по созданию корпуса конструкторов и производителей вооружений. Метода проста до примитива — людей, зачастую уже зрелого возраста (25–30 лет), направляли (естественно, учитывая наличие желания) в технические ВУЗы, после окончания которых новоиспеченные конструкторы сразу же направлялись в КБ и с ходу включались в работу. При этом совершенно не учитывалось, имел ли будущий конструктор первоначально хоть какое-то представление о предмете его будущей деятельности. Кампания осуществлялась под негласным лозунгом: «Не можешь — научим!» Пик ее приходится на 1927–1932 годы.
Можно понять Сталина: ему необходимо вооружение, а у него в конце 1920-х не только необходимой технической базы нет, не только технологий, но нет даже собственных конструкторов тяжелого вооружения (конструкторы стрелкового вооружения, слава богу, в наличии все-таки были). Коба решил эту проблему по-своему.
В свое время с удивлением обнаружил, что человек, считающийся создателем Т-34, — Михаил Ильич Кошкин до 1930 года не то что о конструкторской… вообще о какой-либо технической дисциплине понятия не имел.
«В 1921–1924 учился в Коммунистическом университете им. Я.М. Свердлова, затем находился на партийной работе в Вятке…» [10].
«Партийная работа в Вятке» заключалась в том, что Михаил Ильич заведовал кондитерской фабрикой. Сейчас этот факт широко известен. Однако многие, с юмором утверждая, что он чуть ли не самолично испекал пирожные, допускают существенный промах. Кошкин ни пирожков, ни пирожных сам не пек. Он налаживал их бесперебойное производство и делал это успешно, за что и был на хорошем счету у местного партийного руководства. Однако Михаила Ильича не покидала мечта стать конструктором танков, а учитывая тот факт, что желания эти очень удачно совпали с проводимой в стране вышеуказанной кампанией, Кошкину не только никто не стал чинить никаких препятствий, но напротив — обеспечили самый что ни на есть «зеленый свет». В 1929 году в возрасте 31 года Михаил Ильич был направлен на учебу в Ленинградский политехнический институт. В 1934 году он успешно заканчивает его и направляется конструктором на завод имени С.М. Кирова (№ 185).
Примечательно, что и будущий соратник Михаила Ильича по Харьковскому паровозостроительному заводу имени Коминтерна и Т-34—А.А. Морозов тоже окончил машиностроительный техникум в довольно зрелом возрасте — 27 лет (в 1931 году). Однако, в отличие, от своего будущего начальника, к моменту создания Т-34 у Александра Александровича за плечами будут уже несколько лет работы на посту руководителя группы КБ Харьковского паровозостроительного.
Основатель КБ морской авиации Георгий Михайлович Бериев (Бериашвили) окончил Ленинградский политехнический институт имени Калинина (вовсе не авиационный) в 1930 году в возрасте 27 лет. А уже через 4 года он — начальник опытного КБ.
Будущий создатель лучших советских артиллерийских орудий — Василий Гаврилович Грабин вообще получил представление о конструкторской работе только в тридцатилетием возрасте, но он хотя бы сталкивался с артиллерией как «пользователь». В 1923 году он окончил петроградскую артиллерийскую школу (в 1921 году в составе артиллерийского расчета Грабин участвовал в подавлении Кронштадтского мятежа), а в 1930 году — Артиллерийскую академию.
