Вчера в ЦПК ознакомился с новой методикой проведения эксперимента «Свинец». Уверенности, что эксперимент пройдет хорошо, у меня не прибавилось.
Вчера же мне позвонил маршал Захаров и в резкой форме заявил следующее: «Товарищ Каманин, Генеральный штаб — это вам не полигон Байконур, и собирать здесь корреспондентов я не разрешаю. Представьте мне список всех гражданских лиц, которых вы допускаете на КП. Впредь пропускать на КП гражданских будут только с моего разрешения. Доложите о нашем разговоре председателю Государственной комиссии». Этот звонок явился результатом неудачной попытки редактора «Известий» (он обратился лично к Захарову) добиться для прессы сносных условий работы.
Мы предпринимаем энергичные попытки дать нашему народу и всему человечеству побольше информации о предстоящем длительном полете в космос, а бюрократ в форме маршала плюет на все наши усилия. Если бы Захаров знал, как много делается для сбора информации с моего личного разрешения для печати, кино, радио и телевидения, он пришел бы в ужас и засадил бы меня в тюрьму. Но другого выхода нет: я твердо знаю, что в интересах СССР надо заранее готовить мощный поток информации о полете, и я буду делать все возможное, чтобы этот поток был как можно больше.
Вчера мы получили от маршала Захарова и вторую пилюлю. Он отказался подписать вместе с Вершининым письмо Л. В. Смирнову по уточнению задач Института медико-биологических проблем Минздрава и Института авиационной и космической медицины ВВС. Эти институты продолжают драчку и распри, и не занимаются проблемами длительных (межпланетных) полетов, хотя для этого и создавался институт Минздрава.
Сегодня у меня были Гагарин, Попович, Терешкова, Быковский, Комаров, Беляев и Леонов. Николаев немного приболел, а Титов — еще в Липецке. Вся девятка — делегаты 23-го съезда КПСС. Мы говорили о поведении космонавтов на съезде, в перерывах между заседаниями и о встречах с делегатами. За последние месяцы накопилось немало «шероховатостей» в поведении героев космоса. Любой самый маленький промах космонавта в позе, жесте, слове, одежде или даже в выражении лица становится известным широкой публике и часто истолковывается не в его пользу. В целом я доволен поведением всей девятки, но у каждого из девяти есть небольшие огрехи, и, если мы добьемся, чтобы их было поменьше, то все будет хорошо.
26 марта.
В ИМБП закончились испытания системы кондиционирования воздуха, они продолжались 18,5 суток вместо расчетных 20. Этот результат хотя и лучше прежних, но он лишний раз подтверждает, что полет «Восхода-3» может быть рассчитан только на 17–18 суток. Испытания у Воронина еще продолжаются, есть основания надеяться, что он дотянет их до 19 суток, но это ничего уже не изменит — ясно, что 20-суточного полета в этом году не будет.
Вместе с Терешковой были у Муси, всполошили весь госпиталь. Муся была очень довольна встречей с Валей, она ее не видела почти два месяца.
Был у меня Титов, рассказал о ходе освоения им самолета МиГ-21 в Липецке. Герман очень жизнерадостен и быстрословен, идеи из него бьют ключом. Он просил разрешить ему летать и в дни работы 23-го съезда КПСС, но я убедил Титова в несостоятельности его намерения, посоветовал очень внимательно поработать на съезде и обещал после съезда создать все необходимые условия для полетов, а также не перегружать его встречами в апреле. Я сказал Герману, что доволен его работой и поведением за последний год, но пока мы ему «папаху» не дадим, хотя многие торопят меня присвоить Титову звание полковника. Герман правильно меня понял и подтвердил, что он держит и будет держать данное мне слово. На мои слова: «Будешь еще и полковником, и маршалом» — Герман отпарировал: «Вот уж маршалом я никогда не буду, не тот у меня характер». Герман прав, он иногда излишне прямолинеен и не всегда уживчив с сослуживцами и старшими. На днях Вершинин и Рытов спрашивали меня, почему я не представляю Титова к званию полковника. Я доложил Вершинину, что Титовым я занимаюсь больше, чем кем бы то ни было из космонавтов. У нас с Германом было много бесед и серьезных разговоров. Год назад я твердо заявил Титову: «Еще один случай плохого поведения, и я перестану тебя уважать и поддерживать. Приближается съезд партии и выборы в Верховный Совет, но мы не сможем тебя делегировать в эти самые авторитетные органы, если ты коренным образом не изменишь свое поведение». По-видимому, Герман понял, что надо круто менять образ жизни, и у него хватило сил на «исправление» курса. Если до июня Титов не сорвется (съезд, выборы, поездки), то в июле присвоим ему звание «полковник».
28 марта.
Вчера и сегодня — дождливые и нудные дни. Весна нас не балует: в марте было только два солнечных дня. Хмуро на небе, тяжело на душе. Звонила Муся из госпиталя и сообщила: «Уролог считает, что больна левая почка», — и поспешно добавила, что не будет оперироваться. По-видимому, врач говорил о необходимости оперативного вмешательства.
В субботу звонил с полигона Г. А. Тюлин, он просил прислать на полигон самолет Ил-18 и помочь найти в районе Акмолинска обломки ракеты УР-500 (не сработала вторая ступень). Это уже вторая неприятность «в честь» съезда (первой была автоматическая лунная станция). Собирались к съезду запустить «Восход-3», «Молнию», «Луну-10» и тяжелый спутник. Сегодня уже 28 марта, завтра откроется съезд, а мы никак не можем порадовать делегатов съезда очередным успехом в космосе.
Мне несколько раз звонили председатель ЦК ДОСААФ генерал армии Гетман и Владимир Коккинаки. В скором времени предполагается избрание Коккинаки президентом ФАИ, а вместо него на должность вице-президента ФАИ и председателя Федерации авиационного спорта СССР они хотели бы избрать одного из космонавтов. Наиболее подходящей фигурой на эту должность все считают В. М. Комарова. Несколько дней назад я рассказал Владимиру Михайловичу об этом и попросил его определить свое отношение к этому очень почетному предложению. Сегодня Комаров был у меня. Предварительно он побывал в Тушине и ознакомился с объемом предлагаемой ему работы. Исполнение новых обязанностей потребует 80–90 дней в году. Совместить эту работу с работой начальника 3-го отдела Центра подготовки космонавтов и с личной подготовкой к новому космическому полету будет очень трудно. Комаров правильно оценил обстановку и попросил меня поддержать его отказ от этого назначения. Сегодня я обсуждал этот вопрос с Вершининым и Руденко — они согласились не настаивать на назначении Комарова. Маршал Руденко предложил рассмотреть кандидатуру Кожедуба, но Вершинин выразил сомнение в согласии Кожедуба пойти на эту работу и одновременно несколько раз подчеркнул, что он с удовольствием передал бы его в ДОСААФ.
Получил письмо от Константина Ветра — кандидата в космонавты. Он несколько лет очень упорно и настойчиво готовит себя к космическим полетам. Наши врачи дали заключение: «Психически ненормален». Сначала я усомнился в справедливости заключения генерала Бородина, но… сам Ветер подтверждает диагноз врачей. В своем письме полковнику медицинской службы Федорову Ветер заявляет, что он будет прыгать с парашютом с 400-метровой скалы. Есть в письме и другие места, которые наводят на грустные размышления. Очень жаль этого начинающего сумасшедшего — он обладает такой волей и целеустремленностью, каких мало у нормальных людей.
29 марта.
В Кремле открылся 23-й съезд партии. Все летчики-космонавты и мое начальство (Вершинин, Рытов, Руденко) — делегаты съезда. Грустно как-то наблюдать это событие со стороны, хотелось бы активно участвовать в работе съезда лично, но я доволен уже тем, что космонавтика представлена на съезде целой девяткой моих воспитанников.
Заходил генерал-полковник Брайко, он сообщил, что подписана директива Генерального штаба о введении в ВВС должности помощника Главнокомандующего ВВС по космосу вместо моей теперешней должности заместителя начальника по боевой подготовке ВВС. Брайко и Ушаков поздравили меня с новой должностью. Я не удовлетворен решением Генштаба. ВВС просили учредить должность заместителя Главкома и создать космическое управление, а вместо этого Захаров и Малиновский учредили должность помощника Главкома (ниже категория и меньшие права) и дали только шесть инспекторов. Правда, надо признать, что и это решение — небольшой шаг вперед. В роли помощника Главнокомандующего у меня будет больше возможностей воздействовать на весь центральный аппарат и учреждения ВВС в интересах развития космонавтики.
Получил директиву маршала Захарова о создании службы Солнца. Решением Совета Министров такая служба создана при Академии наук. Десятки институтов и других научных организаций будут изучать Солнце, наблюдать и прогнозировать его деятельность в интересах обеспечения безопасности космических полетов. Служба Солнца для космических полетов — это то же самое, что метеослужба для полетов самолетов. ВВС должны наблюдать за Солнцем с аэростатов и самолетов и замерять уровень радиации на различных высотах. Министр обороны поручил Главкому ВВС организовать службу Солнца в интересах Министерства обороны, а Главком поручил это дело мне. Есть служба космической медицины, есть служба поиска космических объектов, есть служба Солнца, и на все эти три службы у меня нет ни одного дополнительного человека. Есть приказы, директивы, распоряжения, а исполнять их некому: все наши просьбы добавить нам работников Генштаб отклоняет, но одновременно добавляет нам работу.
