…А молодежь считала это забавным. Если уж вам не суждено стать астронавтом, то можно, конечно, полетать на Х-15 или Х-20…
Йегер любил устраивать со своими курсантами шуточные воздушные бои, просто чтобы… набирались опыта. Лишь очень немногие из них бывали в бою, и они почти ничего не знали о критических пределах истребителя при выполнении сложных маневров. Они представляли, где находилась «оболочка конверта», но не имели ни малейшего понятия, как ее немного растянуть… не порвав при этом. Йегер регулярно читал курсантам нотации, но они воспринимали это как должное. В те дни путь к вершине, то есть к званию астронавта-испытателя, подразумевал, что нужно делать большие успехи во многом, но не быть при этом «чертовски горячим», как называли это пилоты за кружкой пива. Баланс летных навыков и техники – вот что главное. Дублер Джо Уокера в проекте «Х-15», Нил Армстронг, был типичным представителем этой новой породы. Немногие могли оценить Армстронга. Светлые волосы, подстриженные «ежиком», и маленькие бледно-голубые глаза В его лице не было ни одной запоминающейся черты, а выражение лица практически никогда не менялось. Если вы о чем-то спрашивали Армстронга, то он просто таращился на собеседника этими бледно-голубыми глазами; вы уже собирались повторить свой вопрос, думая, что он его не понял, и тут – щелк! – парень разражался длинной, спокойной, отлично построенной и продуманной фразой, касавшейся анизотропных функций, траекторий для многократного воздушного боя или еще чего-то, о чем вы его спрашивали. Казалось, во время заминок с ответом данные поступали в его внутренний компьютер. В прошлом году Армстронг как раз готовился к взлету на Х-15 со дна высохшего озера, когда Йегер, как руководитель летных испытаний, заявил, что дно озера слишком тинистое из-за прошедших дождей. Армстронг ответил, что метеорологические данные о ветре и температуре указывают на возможность взлететь и с такой поверхности. Йегеру позвонили из НАСА, попросили его на небольшом самолете отправиться на озеро и произвести осмотр почвы.
– Ну уж нет, – сказал он. – Я летаю над этими озерами уже пятнадцать лет и знаю, что они тинистые. Я не собираюсь отвечать за поломку самолета военно-воздушных сил.
Тогда, быть может, он полетит туда на самолете НАСА? Нет, отказался Йегер, за такую поломку он тоже отвечать не собирается. Наконец было решено, что он полетит на заднем сиденье, а за рулем будет Армстронг, на которого ляжет вся ответственность. Как только они приземлились, Йегер сказал, что тина забьет шасси намертво. Так и случилось. Теперь они безнадежно застряли в тине, а гряда холмов блокировала радиосвязь с базой.
– Ну что ж, Нил, – сказал Йегер, – через несколько часов стемнеет, температура упадет до нуля, а мы застряли здесь намертво и одеты в одни только ветровки. Что скажешь?
Армстронг уставился на него: компьютер парня заработал, но ничего не выдал. Спасательный отряд с базы, настороженный пропажей радиосвязи, нашел их до наступления темноты – так появилась история, которая несколько дней веселила ветеранов.
Тем не менее у этой новой породы пилотов тоже имелась самая настоящая нужная вещь, как и у легендарных ветеранов былых времен. Тот же Армстронг более сотни раз взлетал с палубы авианосцев во время корейской войны и неплохо проявил себя на Х-15. Были еще парни вроде Дейва Скотта и Майка Адамса, курсантов школы Йегера. Однажды они совершили низкую посадку с преодолением лобового сопротивления на F-104. При этом маневре, имитировавшем посадку Х-15, пилот включал форсаж для увеличения скорости и устойчивости, выпускал закрылки и пытался опустить корабль на посадочную полосу на скорости двести узлов. Когда Скотт и Адаме приблизились к земле, неисправные «веки» форсажа открылись слишком широко и тяга упала – теперь она составляла двадцать – тридцать процентов от максимума. Визуально они могли понять, что корабль опускается слишком быстро. Скотт, сидевший за рычагами управления, привел их в действие, но практически безрезультатно. Они падали, как кирпич. Адаме, сидевший сзади, знал, что если Скотт не справится с управлением, то первым коснется посадочной полосы хвост – из-за угла атаки. И сказал Скотту по рации, что в таком случае он катапультируется. Хвост коснулся земли, и в этот момент Адаме дернул за кольцо и катапультировался на нулевой высоте. Скотт решил остаться в самолете. Брюхо истребителя чиркнуло по посадочной полосе, и он стал раскачиваться из стороны в сторону. Когда машина наконец-то остановилась, Скотт оглянулся и увидел, что двигатель заклинило прямо в том месте, где должен был находиться Адаме. Они приняли верное решение. Адамса выбросило вверх, и он благополучно опустился на парашюте. А устройство катапультирования Скотта сломалось при посадке, и если бы он дернул за кольцо – как взрыва нитроглицеринового заряда, так и частичного катапультирования, – его бы убило.
На Йегера произвели огромное впечатление эти два решения, которые парни приняли на самом краю бездны. Вот вам прекрасный пример нужной вещи! А когда несколько месяцев назад в НАСА объявили, что открыт набор в третью группу астронавтов, оба парня тут же откликнулись, хотя казалось, что Адамса больше интересовал проект «Х-15». Но сами пилоты Х-15 тоже поглядывали на Хьюстон. Армстронг завербовался тут же, как только разрешили набирать штатских, и был теперь астронавтом группы 2. А еще он получил благословение Джо Уокера. Тот и сам подумывал об участии в проекте, но возраст – ему было сорок два – заставил Уокера воздержаться.
Вот так теперь выстраивалась пирамида. Старый аргумент – то, что астронавт будет всего лишь пассажиром, наблюдающим за работой автоматической системы, – больше не имел никакой силы. Теперь пилоты предусматривались практически для всех сверхзвуковых аппаратов будущего, как космических, так и атмосферных. А «Меркурий» был лишь одним из первых. В апреле 1953 года Йегер произнес речь, сказав, в частности, что некоторые из истребителей будущего смогут найти мишень, поразить ее, вернуться на базу и приземлиться самостоятельно. Единственное, для чего будет нужен пилот, – это произвести взлет и решить, что делать в случае сбоя электроники. Тогда эти истребители будущего казались чем-то очень далеким. Но теперь, десять лет спустя, такие системы уже активно применялись. Они даже использовались для автоматической посадки истребителей F-4 на палубу авианосца. Пилот мог убрать руки с рычагов управления и просто позволить компьютерам опустить самолет на качающуюся плиту палубы. Сверхзвуковые грузовые и пассажирские самолеты тоже должны были стать автоматизированными настолько, что летчику придется время от времени дергать рычаг лишь для того, чтобы почувствовать себя пилотом. Проклятая безопасность! Разрабатывали даже автоматическую систему, чтобы провести Х-15 через атмосферу под точным углом атаки. Возможно, эпоха «летучих жокеев» близилась к концу.
Все это Йегер понимал. На великой пирамиде не могло быть устойчивого положения. Шестнадцать лет назад, когда он прибыл в Мьюрок, ему исполнилось лишь двадцать четыре и мало кто из пилотов знал о его существовании. При этом большинство летчиков думало, что «звуковой барьер» прочен, как стена. Но стоило ему достичь скорости 1 Мах, и все пошло по-иному. А теперь появились космонавты и астронавты, и правила игры вновь поменялись. Можно было от души пофилософствовать на эту тему. Но что окончательно добило Йегера, так это случай с Эдом Дуайтом.
В начале года начальство сообщило Йегеру решение президента Кеннеди о том, что в НАСА должен быть хотя бы один астронавт-негр. Кеннеди обратился в связи с этим в Министерство обороны; его руководители, в свою очередь, связались с командованием военно-воздушных сил, а в результате все шишки достались Йегеру. Пилотом, на которого пал выбор, оказался капитан авиации Эд Дуайт. Он прошел обучение в Летной школе аэрокосмических исследований и отбор в НАСА. Тучи сгустились довольно быстро. Дуайт проходил общий курс летных испытаний вместе с другими двадцатью пятью кандидатами. Но на курс космических полетов из-за ограниченных возможностей могли принять лишь одиннадцать лучших курсантов, а Дуайт к ним не относился. Йегер не знал, как помочь парню обойти других юных львов, отчаянно хотевших стать астронавтами. Практически каждую неделю из Вашингтона приезжала группа юристов Отдела по гражданским правам при Министерстве юстиции, которое возглавлял Бобби Кеннеди, брат президента. Юристы щурились на солнце, задавали множество вопросов насчет отношения к Эду Дуайту и делали пометки в блокнотах. Йегер говорил, что не знает, как помочь Дуайту обойти других парней. Через неделю юристы приезжали снова, вновь щурились на солнце и делали пометки. Казалось, вся школа превратилась в одно сплошное дело Эда Дуайта с приложением в виде нескольких классных комнат и тренажеров. Наконец был достигнут компромисс: Дуайта допустят к обучению космическим полетам, но при этом возьмут и всех тех кандидатов, кто котируется выше него. В результате вместо одиннадцати человек курс космических полетов проходили четырнадцать, включая капитана Дуайта. Тем временем Белый дом, похоже, сообщил негритянской прессе, что Дуайт станет «первым негритянским астронавтом»: его стали приглашать на публичные выступления. Но все равно Эд находился на грани провала, и надежды на то, что НАСА примет его в астронавты, были очень слабыми.
