Тем не менее Макдональд и Эррио объявили Женевский протокол «великой хартией мира», которая обеспечит братское сотрудничество народов.
Франция поспешила первой подписать протокол. Но английское правительство не торопилось. Консервативный кабинет Болдуина — Чемберлена, пришедший на смену правительства Макдональда, отказался подписать протокол. Английские консерваторы были сторонниками «независимой» политики Англии и противниками её участия в коллективных соглашениях. Женевский дипломатический документ остался мёртвой буквой. Произнесённые на сессии Лиги наций пацифистские речи и принятые там декларации относительно обеспечения мира и безопасности, права и справедливости, разоружения и санкций против агрессоров служили для империалистических правительств лишь прикрытием их действительных целей.
«Эра пацифизма» на Востоке. Египетские дела. Пацифистская маскировка понадобилась для дипломатии империализма прежде всего в странах мусульманского Востока.
После поражения национально-освободительных движений на Ближнем и Среднем Востоке в 1919–1921 гг. Англия считала необходимым выступить в роли великодушной победительницы и договориться с вождями этих движений, идя на некоторые уступки их требованиям.
Результатом этой политики задабривания явилось признание 1922 г. Египта формально независимым королевством. После проведения выборов в египетский Парламент было создано правительство умеренных националистов во главе с Заглул-пашой.
На банкете по случаю образования нового египетского правительства (27 января 1924 г.) Заглул-паша заявил: «Наша главная забота — это полная независимость нашей страны. К счастью для обеих сторон, в Англии к власти пришёл кабинет который, как мы знаем, благосклонно к нам относится».
Надеждам египетских националистов не суждено было сбыться. Когда в Судане началось восстание, проходившее под лозунгом создания независимого египетско-суданского государства, Макдональд пригласил Заглул-пашу в Лондон для переговоров. Они продолжались с 25 сентября по 3 октября 1924 г. Заглул-паша требовал эвакуации всех английских войск с египетской территории; упразднения должностей английских советников; полной свободы сношений Египта с иностранными державами; отказа Англии от притязаний на защиту живущих в Египте иностранцев и национальных меньшинств; наконец, признания за Египтом права на Судан.
По поводу последнего требования Заглул-паши Макдональд, как потом передавали, в негодовании воскликнул: «Какой, однако, вы империалист!» Требования заглулистов были отклонены, Тогда правительство Заглул-паши апеллировало к Лиге наций. Но генеральный секретарь Лиги не пожелал дать хода этой апелляции на том формальном основании, что египетский протест «имеет неофициальный характер и не исходит от правительства, которое состоит членом Лиги».
После прихода к власти 6 ноября 1924 г. правительства Болдуина — Чемберлена англо-египетские отношения ещё более осложнились. Консервативный кабинет воспользовался убийством в Судане генерал-губернатора (сирдара) Ли-Стэка и предъявил Заглул-паше ультиматум; по существу он означал, что Египет и Судан остаются в зависимости от Англии.
Английские гарнизоны в Александрии, Каире и Судане были усилены. В Александрию и Порт-Саид прибыло несколько крупных английских военных судов.
Не желая компрометировать себя принятием английского ультиматума, Заглул-паша ушёл в отставку. Его сменило реакционное правительство Зивара-паши; оно арестовало видных заглулистов и послушно выполнило все английские требования. Таким образом, права Египта как независимого государства оказались иллюзией.
Английская политика в Арабистане. Наряду с Египтом важным узлом коммуникаций Британской империи являлись страны Восточного Арабистана. Главная зада английской дипломатии в отношении этих стран заключалась в том, чтобы обеспечить над ними твёрдый контроль, а также ослабить в них французское влияние. Особенно старалась Англия вытеснить французов из Сирии. Соседство Сирии с Ираком и нефтеносным Мосулом французская дипломатия не раз пыталась использовать против Англии
С другой стороны, французская дипломатия не переставала поддерживать выступления арабов против Англии. Так, осенью 1924 г. и в начале 1925 г. Франция оказала поддержку султану Неджда Ибн-Сауду, главе сильной в Центральной Аравии секты вахабитов, против короля Геджаса, Гуссейна, ставленника Англии. Гуссейн обратился за помощью к своей покровительнице Великобритании. Но британская дипломатия помнила своё старое правило, что в Аравии «нельзя ставить все деньги на одну лошадь». Поэтому она сама пошла на переговоры с Ибн-Саудом, предоставив ему свободу действий против Гуссейна.
В центре внимания английской дипломатии на Арабском Востоке стояли задачи обеспечения стратегических позиций Великобритании. По этим соображениям она отказалась превратить подмандатную Палестину в самостоятельное государство.
По тем же мотивам английская дипломатия добивалась такого договора с Ираком, при котором Англия сохранила бы над ним свой мандат. В ночь с 10 на 11 июля 1924 г. Учредительное собрание Ирака утвердило англо-иракский союзный договор, проект которого был подписан обеими сторонами ещё 10 октября 1922 г. Этот договор обеспечивал господствующее влияние Англии в центральной области Среднего Востока, ибо Ирак прикрывал подступы к Индии, к мосульской нефти и Египту.
Предложения гарантийного соглашения. Напряжённость обстановки на Востоке, в частности в Египте, в конце 1924 г. вынуждала английскую дипломатию искать соглашения с Францией по вопросу о гарантиях безопасности.
По этому вопросу в Англии существовали две точки зрения. Одни считали, что островное положение Великобритании в отдалённость её важнейших владений от Европы дают ей возможность не заниматься активно европейскими проблемами. Другие, наоборот, утверждали, что отказ Англии от активного участия в делах Европы может привести к утрате ею всякого влияния на ход мировой политики. Вдобавок, при развитии медной авиации островное положение Англии отнюдь не предохраняет её от опасности нападения.
Противники английской самоизоляции считали обязательным условием безопасности Англии соглашение с Францией и Бельгией. По их мнению, гарантийный пакт с этими странами не позволил бы третьей державе вторгнуться во Францию, захватить её порты и территории и превратить их в базы для воздушных налётов против Англии.
Еще в 1922 г. в Каннах велись по этому поводу предварительные переговоры между английскими и французскими дипломатами. От имени Франции вёл эти переговоры Бриан. Он вспомнил о них позже, в декабре 1929 г., когда ему пришлось отбиваться в Палате депутатов от обвинений оппозиции в том что в Локарно он защищал не французские интересы, а «германскую концепцию».
«Но знаете ли вы, господа, — спрашивал Бриан Палату, — как зародилась идея Локарно? Её надо искать в Каннах, в моих переговорах с британским представителем. Когда я обсуждал с ним этот вопрос, я сказал ему, что дело не в том, чтобы Англия, или США, или оба правительства вместе согласились немедленно прийти на помощь Франции в случае нападения на неё со стороны Германии. Я откровенно сказал английскому представителю: «Прийти на Рейн защищать нашу границу — это вовсе не будет оказанием помощи только Франции. Этим вы, англичане, окажете помощь также и самим себе. Вы защитите вашу и нашу границу».
Вот вам «генезис Локарно»».
Предложения Рейнского пакта выдвигались и со стороны германской дипломатии. Ещё 13 декабря 1922 г. германский посол в Вашингтоне передал американскому государственному секретарю Юзу официальное предложение канцлера Куно о заключении гарантийного договора между державами, «имеющими интересы на Рейне». Этот дипломатический шаг находился в явной связи с угрожавшей Германии оккупацией Рура.
Получив через Юза германское предложение, Пуанкаре отклонил его. Он охарактеризовал германскую ноту как «неуклюжий маневр», имевший целью внести разногласия в среду союзников.
Франция добивалась от США и Великобритании гарантий, обеспеченных их военными, морскими и воздушными силами. Такие гарантии не были даны, и весь вопрос о гарантийном пакте временно был снят с обсуждения.
С приходом к власти лейбористов в Англии и «левого блока» во Франции германская дипломатия вновь выступила е предложениями переговоров относительно гарантийного соглашения.
В сентябре 1924 г., в момент обсуждения Женевского протокола, Штреземан направил представителям десяти держав, заседавшим в Совете Лиги наций, меморандум о желании Германии вступить в Лигу наций. Германия просила при этом «учесть её военное положение» и предоставить ей «особые условия» в отношении обязательств статьи 16 устава Лиги— об участии всех членов Лиги наций в применении военных санкций против нарушителей устава.
