Политический расчет и родственные чувства обеспечили успешный исход переговоров. Император решил вернуть престол Владимиру, за что тот обещал платить Фридриху ежегодно две тысячи гривен серебра.
Фридрих был мудрым государем и менее всего хотел открыто оскорблять чувства венгров. Он придумал куда более тонкий ход: ничего не сообщив королю Беле, он тайно отправил Владимира в Польшу, к князю Казимиру Справедливому, с просьбой помочь вернуть ему галицкий престол. Казимир согласился — в постоянной борьбе с венграми и собственными воеводами союзный Галич был нужен и ему. Он отправил с Владимиром свою армию под командованием знаменитого полководца Николая.
Когда до галичан дошла весть, что к городу приближается Владимир, всех охватила радость. Были забыты прежние обиды. Штурм совпал с восстанием галичан против венгров. Те потерпели поражение и покинули город.
На этот раз Владимир решил не рисковать. Претенденты на престол были живы, а галичане переменчивы. Поэтому Владимир обратился к своему дяде Всеволоду Большое Гнездо с просьбой поддержать его. Не исключено, что и здесь помог Фридрих Барбаросса, знавший Всеволода.
Всеволод написал письма всем основным князьям Руси и Польши, в которых предупреждал, что нападение на Владимира он будет расценивать как нападение на него самого.
С этого момента и до смерти, в течение десяти лет, Владимир спокойно правил Галичем, и там не было ни восстаний, ни заговоров. Может, Владимир стал разумнее и мудрее, может, горожане были научены горьким опытом и не хотели больше войн и незваных гостей.
По крайней мере, когда Владимир, установив мир с венграми, добился возвращения попадьи и сыновей, никто в Галиче не укорял князя.
Правда, у этой истории есть печальный эпилог. Он относится к другой эпохе, но связан с нашими героями. Когда в начале XIII века в Галиче произошел очередной переворот, бояре призвали на княжение сыновей Игоря Северского — Владимира (того, что женился на дочери Кончака), Романа и Святослава. Три брата, поделив между собой княжество, боролись против венгров, поляков, русских соперников и самих галичан, которые периодически меняли свою политическую ориентацию. В этой борьбе Игоревичи разгромили галицкую дружину и убили нескольких бояр. Но это была пиррова победа. Вскоре, призвав на помощь других князей, галичане победили Игоревичей, и двое из них, Роман и Святослав, попали к боярам в плен. Не дожидаясь решения русских князей, бояре решили отомстить братьям. Романа и Святослава они повесили. Лишь Владимир с Кончаковной (в православии Настасьей) сумел спастись.
Двигаясь вслед за торговыми караванами с востока на запад, мы начали путешествие в странах Юго-Восточной Азии и Дальнего Востока, затем попали в громадную, протянувшуюся на тысячи километров степь, побывали в странах ислама и очутились в христианском мире. Каждый из этих миров подразделялся на общности. Одной из них был комплекс славянских народов. Он входил в мир христианский, но если Грузия, Армения, Византия граничили с миром ислама, то восточные славяне исторически оказались буфером между Европой и Великой степью. Русское государство, которое превратилось к концу XII века в конгломерат княжеств, потерявших способность объединиться даже перед лицом смертельной угрозы, могло сдерживать натиск степных народов до тех пор, пока те сами были разъединены и относительно немногочисленны. Когда же над Степью поднимутся бунчуки армий Чингисхана, Русь примет удар монголов и погибнет, но самортизирует этот удар. Завоеватели, пройдя Русь, докатятся до Польши и Венгрии, сомнут, но не оккупируют эти страны, натолкнутся на сопротивление чехов и выдохнутся уже в пределах Священной Римской империи.
Судьбы западных славян во многом сходны с судьбой Руси. Однако их щиты обращены не на восток, а на запад. Им приходится ограждать славянский мир от давления со стороны западноевропейских государств.
Разумеется, эта аналогия приблизительна. Иными были соперники, иной — обстановка, иными — результаты этой борьбы.
Наконец, южнославянские народы — болгары и сербы — в борьбе за свою независимость сопротивлялись гегемонии Византии. История этой борьбы на три фронта распадается на множество страниц. Многие из них утеряны или пришли в ветхость.
В исторических катаклизмах выжили далеко не все славянские народы. Как правило, лишь те, что создали государственность до периода феодализма и были достаточно многочисленны, чтобы противостоять врагам. Немало небольших славянских и балтийских народов, в основном на севере Европы, по берегам Балтийского моря, сгинуло в этой борьбе. Кровь пруссов, ятвягов, вендов, лютичей и многих других течет ныне в жилах русских, литовцев, поляков, немцев, датчан. Имена же их остались лишь достоянием историков.
Тот же закон действовал и в Степи. Половцы, берендеи, черные клобуки, печенеги, хазары — все эти народы и племена исчезли, сметенные татаро-монгольским нашествием, и потомки их растворились в народах современных.
Порой, когда листаешь средневековую историю Восточной Европы, кажется, что некоторые страницы ее перепутаны. Вдруг сталкиваешься с явлением, которое противоречит логике повествования. Ведь действительность всегда сложнее теоретических построепий.
Такой страницей кажется, например, история Галича. Он принадлежит славянской Руси и в то же время теснейшим образом связан с западными соседями.
Еще более необычна страница, повествующая о Новгороде и его младшем брате Пскове — городах-республиках, в которых можно найти аналогии не только с ганзейскими торговыми республиками, но и с итальянскими городами-государствами.
Дома Новгорода и церкви, одежда жителей, язык, нравы и обычаи во многом подобны владимирским. Но этот город, с одной стороны, правит государством, по площади равным чуть ли не всей остальной Руси, с другой — всей своей деятельностью связан с Евроной. Это единственный из русских городов, не поддавшийся князьям.
Византийский император Мануил и император Священной Римской империи Фридрих Барбаросса не смогут покорить Милан и Венецию. Андрей Боголюбский, шведский король, немецкие духовно-рыцарские ордены не смогут покорить вольный Новгород.
Остановка в Новгороде — это начало путешествия по Европе, это столкновение с новым миром, центр которого — Балтийское море. Южное ответвление Великого торгового пути вскормило города Италии. Северное — Новгород, порты польского Поморья и ганзейские города Германии.
Новгород был по-настоящему открыт 26 июля 1951 года.
Шли археологические раскопки, далеко не первые.
В тяжелой, влажной почве обнажались последовательно слои толстых бревен — древних мостовых города. Каждые двадцать — двадцать пять лет мостовая перестилалась, и бревна ложились на предыдущую мостовую. До тридцати слоев мостовых поленницей прорезают культурный слой Новгорода. Насыщенность почвы Новгорода водой, беда для строителей, оказалась счастьем для археологов. Предметы, обнаруженные ими, многие столетия лежали без доступа воздуха. Поэтому сохранились. Десятки тысяч различных находок — от произведений искусства и оружия до иголок — были извлечены из новгородской земли.
Был жаркий день, над раскопками висела пыль. Молодая работница Нина Акулова осторожно вытащила из щели между бревнами мостовой свернутый кусок бересты. Ей показалось, что она увидела на ней продавленные буквы. Через несколько минут клочок бересты оказался в руках начальника Новгородской экспедиции А. Арциховского.
Археолог В. Янин вспоминает, как Арциховский, поглядев на бересту, поднял палец и замер. Задохнувшись от счастья, он не мог произпести ни слова… лишь непонятные звуки вырывались изо рта. Потом он перевел дух и крикнул:
— Премия — сто рублей! — Это относилось к Нине Акуловой.
И через секунду:
— Я ждал этой находки двадцать лет!
Так Новгород обрел голос. В первой найденной берестяной грамоте перечислялись села, с которых шли повинности в пользу какого-то Фомы.
И с того дня грамоты начали попадаться археологам почти ежедневно. Их уже много сотен. Они обнаружены и в других городах новгородской земли.
Значение этих грамот настолько велико, что они стали переворотом в мировой археологии, не говоря уже об археологии русской.
До того в руках историков находились лишь летописи и хроники, документы, созданные в монастырях или при королевских дворах, договоры и законы. Если же удавалось обнаружись бумаги личные, то принадлежали они том же королям. Ведь пергамент, а потом бумага были очень дороги, труд писцов труден, кропотлив и неспешен. «Тиражи» литературных произведений ничтожны. До нас дошел лишь один экземпляр «Слова о полку Игореве», другие литературные памятники домонгольский Руси пропали.
