Наследник престола Лев по прозванию Хазар, как родившийся от матери хазарского происхождения, имел 26 лет от роду, когда умер Константин V в сентябре 775 г. Скоро обнаружилось, что новый царь далеко не обладал нужными по обстоятельствам времени качествами, чтобы держать грозным на границах имя империи. И на западной, и на восточной границе почувствовалось отсутствие твердой руки и определенной системы. Но в особенности вредно было колебание во внутренней, т. е. главнейше церковной политике. Будучи искренним приверженцем иконоборческой системы, Лев, однако, отступал от практики, принятой в предыдущие царствования по отношению к монашеству, равно как не делал подбора лиц при назначении на высшие церковные должности и провел много из черного духовенства на митрополичьи кафедры, чем, естественно, поднял надежды иконопочитателей3.
Лучшая страница к характеристике Льва принадлежит писателю Феофану, и мы приведем здесь его рассказ. «Царь Лев начал брать полной рукой из сбережений, оставленных его отцом, и тем расположил к себе войско и народ. Некоторое время казался благочестивым и другом Святой Богоматери и монахов, почему назначал на важнейшие митрополичьи кафедры лиц из черного духовенства. Производил большие военные наборы в фемах и увеличил полки. Вследствие этого представители гражданского населения фем вместе с большим количеством войска обратились к Льву с просьбой принять в соимператоры сына его Константина. Он же отвечал им: сын у меня один, и я боюсь исполнить ваше желание, так как в случае, если мне приключится смерть во время его малолетства, вы убьете его и изберете в цари другого. Но они с клятвой удостоверяли его, что не допустят никого в цари, кроме его сына, если бы Бог и послал по его душу. Так народ надоедал от Вербного воскресенья до Великого четверга, собираясь в ипподроме и заявляя просьбы. Наконец, в Святую пятницу он приказал им дать клятву, и поклялось все войско на Честном и Животворящем древе, как представители фем и сената, так и городские тагмы и все горожане и представители ремесленных цехов в том, что не допустят на царство никого, кроме Льва и Константина и потомства их, и дали собственноручную запись в этой клятве. И на следующий день, в Великую субботу, вышел царь в трибунал 19 аккубитов и возвел в сан новелиссима брата своего Евдокима, так как следующего за ним по старшинству Анфима возвел в тот же сан сам отец их, Константин. И проследовал царь в Великую церковь с двумя кесарями и тремя новелиссимами и с малолетним Константином и, переменив одежду, вошел на амвон с сыном своим и патриархом. И народ, вошедши в церковь, положил свои записи на святую трапезу. Царь же держал такую речь: вот, братья, я исполняю вашу просьбу и возвожу сына моего в цари, вы принимаете его от Церкви и от руки Христа. И все воскликнули: Сын Божий, будь поручителем, что от Твоей руки принимаем кира Константина, царя, и что будем защищать его и умрем за него. На следующий день, который был Великое воскресенье Пасхи, 24 апреля, индикта 14, на рассвете царь вышел с патриархом в ипподром, и там на переносном алтаре в присутствии всего народа патриарх сотворил обычную молитву, и затем царь короновал своего сына. И затем в процессии проследовали в Великую церковь два царя с двумя кесарями и тремя новелиссимами. После того, как проследовали цари, прошла и царица Ирина в сопровождении школ, несущих знамена, и вошла чрез подъем Халки в катихумении Великой церкви. В мае того же индикта раскрыт был заговор Никифора, кесаря и брата царя, в котором принимали участие некоторые спафарии и страторы, и другие царские мужи. И царь, собрав силенций в Магнавре, сообщил народу о том, что против него было говорено. Они единогласно потребовали предать смерти того и другого[34], хотя забыли клятвопреступники, в чем давали присягу отцу их: не допускать по смерти его насилий по отношению к его детям. Царь же, наказав заговорщиков и постригши их, сослал их в заточение и под стражу в Херсон и окрестные места».
Эта прекрасная страничка, выхваченная прямо из придворного журнала и напоминающая по своей документальной точности официальный акт, бросает некоторый свет на внутреннюю политику при Льве IV. Здесь прежде всего обращает на себя внимание участие фем во внутренней политике и заявленное представителями фем требование приобщить к царской власти малолетнего сына Льва Константина, которому тогда было не больше пяти лет. Исаврийская династия по смерти Константина V уже была хорошо обеспечена в смысле престолонаследия, т. к. у Льва IV было пять братьев, из коих два носили сан кесаря, а остальные- нобилиссима, не говоря о том, что и в прямом потомстве Льва уже был наследник в лице Константина. Приобщение этого последнего к власти и коронование было весьма обычным в византийской практике, так что во все времена можно находить правительственные акты, выходящие от двух царей. Почин в смысле кооптации обыкновенно принадлежал верховной власти, домогательство же фем, выставленное в приведенном месте Феофана, представляется довольно странным и неожиданным. Оно может иметь себе объяснение в последующих сценах жестокой борьбы из-за власти между Ириной и ее сыном и в исключительной роли, какую играют в это время военные отряды как в церковной политике, так и в борьбе между матерью и сыном.
Исаврийская династия, как по своему происхождению, так и по коренной политике, тянет к Востоку. Малоазийские провинции пользуются особенным вниманием иконоборцев, точно так же малоазийские фемы платят приверженностью к династии. Итак, нужно думать, что под представительством фем здесь следует подразумевать азиатские фемы. В царствование Льва упоминаются следующие фемы в Азии: Анатолика, Армениак, Опсикий, Фракисийская и Вукелларий; последние две образованы уже при Исаврийцах4. Весьма может быть, что и некоторые из других фем, относимых к позднейшему времени, на самом деле существовали уже в это время, как можно объяснять выражение: «Умножил полки, сделал большие наборы по фемам». Но сущность вопроса сводится к тому, что умножение полков и наборы не могут быть поставлены в причинную связь с требованием фем короновать Константина. В приобщении к власти малолетнего царевича был прямой и необходимый интерес самого Льва, и, следовательно, вся сцена разыгранная на Страстной неделе 776 г., была искусно подготовлена и поставлена правительством Льва на тот конец, чтобы принять от войска и сената, и городских сословий публичную присягу на верность наследнику престола Константину. Что для этого потребовалась чрезвычайная мера подстрекательства фем к настойчивому выступлению в ипподроме, достаточным тому объяснением служит непосредственно затем раскрытый политический заговор, в котором были замешаны два старшие члена царской семьи, братья царя — Никифор и Христофор, имевшие целью, как можно догадываться, поставить вопрос о престолонаследии иначе, чем этого желал император. В дальнейшем увидим, что честолюбивая императрица Ирина, имевшая влияние на дела и при жизни своего мужа, должна была в качестве регентши принять решительные меры против притязаний на власть со стороны кесарей — братьев своего мужа.
С точки зрения внешней политики, главное внимание привлекали к себе болгарские дела, как это было и в царствование Константина. Но для Льва IV не представлялось возможным продолжать здесь наступательную политику, тем более, что внутренние смуты, происходившие в Болгарии, давали Византии возможность поддерживать и увеличивать своих приверженцев даже при дворе хана. Весьма вероятно, что к соперничеству отдельных племен и родовых старшин из-за власти присоединилась и борьба славянского и болгарского элементов, которым предстояло пережить значительный период, прежде чем слиться в одно политическое и национальное тело. Немаловажным успехом для Византии считалось то обстоятельство, что в 777 г. хан Телериг бежал в Константинополь и здесь принят был с особенным почетом. Очень важно отметить, что империя относится к болгарскому владетелю как к государю, ему пожалован был сан патрикия, и, кроме того, он введен был в царскую семью посредством брака с родственницей царицы Ирины. Первый также раз летопись отметила тот факт, что бывший хан принял в Константинополе христианство и вступил в условия культурной жизни. Оказывая покровительство хану Телеригу, империя заручилась действительным средством влиять на болгарские партии и в случае нужды угрожать непосредственным вмешательством. Т. к. на несколько лет прекращаются затем известия о воинах на западной границе, то вполне основательно заключать, что здесь взаимные отношения основывались на прежних мирных договорах и имели мирный характер.
Несколько иначе представляется дело на восточной границе. В 778 г. предпринят был поход в Сирию, в нем приняли участие стратиги: Фракисийской фемы Михаил Лаханодракон, Анатолики — Артавазд, Вукеллариев — Тачати, Армениака — Каристероци и Григорий — Опсикия; здесь перечислены все тогдашние фемы, поставившие 100 тыс. войска. Целью похода были пограничные с арабами области в Сирии, дело завязалось у Терманикии, которая могла бы быть легко взята, если бы Лаханодракон, подкупленный неприятелем, не отступил от города и не начал опустошать страну. В последовавшей затем битве императорские войска одержали победу над арабами, следствием которой было окончание похода. Но в следующем году арабы вступили в Малую Азию и осаждали Дорилей, главный город Анатолики. Византийцы не приняли на себя труда вести с арабами формальную войну, и то, что предпринято было в настоящем случае, входит в обычную практику на будущее время. Войско расположено было малыми отрядами по отдельным укреплениям и имело задачей, не вступая в сражение с главными силами, предупреждать конные наезды с целями опустошения и грабежа и уничтожать пастбища и фураж. Это немедленно принесло добрые плоды. После того, как арабская кавалерия продержалась 15 дней под Дорилеем и уничтожила пастбища и запасы в ближайших местах, за недостатком продовольствия ей необходимо было отступать назад, потому что кони стали гибнуть от бескормицы. На возвратном пути арабы продержались один день под Аморием, но, найдя его хорошо защищенным, должны были отказаться на этот год от дальнейших действий. Но в 780 г. снова повторился арабский наезд в фему Армениак; стратиг Лаханодракон нанес этому отряду арабов полное поражение, причем погиб Осман, сын калифа Мади.
