В свою очередь Наполеон, стараясь придать своему отступлению наступательный характер, использовал сражение при Тарутино как повод, чтобы покинуть Москву. Он усиленно распускал слухи, что намерен туда вернуться, кроме того, 8(20) октября послал к Кутузову полковника П.О. Бертеми с письмом от маршала А. Бертье, в котором предлагалось придать войне «общепринятые правила и прекратить напрасное опустошение страны», а главное, с поручением разведать, известно ли российскому командованию о выходе Великой армии из Москвы, а также убедиться в наличии главных сил русских под Тарутино (402) .
Но обмануть Кутузова не удалось. Получив сведения о движении крупных частей противника к Фоминскому по старой Калужской дороге, он направил туда усиленный корпус Д.С. Дохтурова с кавалерией. Остановившись на отдых у с. Аристово, Дохтуров получил разведывательные сведения сначала от И.С. Дорохова, а затем от А.Н. Сеславина, который лично провел разведку, увидел и колонны гвардии Наполеона и взял нескольких пленных, это подтвердивших (403) . Так была получена важнейшая информация о том, что Великая армия двинулась из Москвы в сторону Малоярославца. Поэтому Дохтуров остановился и отправил срочное донесение Кутузову. В час ночи утомленный посыльный прибыл в Главную квартиру и разбудил главнокомандующего. Узнав о движении Наполеона и об оставлении Москвы, Кутузов якобы произнес приписываемую ему историческую фразу: «С этой минуты Россия спасена». Немедленно был отдан приказ о перемещении к Малоярославцу частей Дохтурова, уже находившихся в походе, и казаков Платова. Чуть позднее, получив сообщение от калужского губернатора о взятии французами Боровска и сведения М.А. Милорадовича об отходе войск Мюрата из‑под Воронова, вся русская армия снялась с тарутинских позиций и двинулась к Малоярославцу. Вообще день 11(23) октября 1812 г. как прелюдию Малоярославецкого боя еще предстоит заново осветить нашим историкам. В этот день лично Кутузовым было отдано 16 приказов. В то же время решение о переходе главных сил к Малоярославцу принималось знаменитым полководцем с огромной осторожностью и после тщательного обдумывания. Слишком велика была бы цена ошибки. За неоправданный риск русская армия могла серьезно поплатиться.
Наполеон также опасался нанесения удара с фланга находящейся на марше Великой армии в районе Фоминского или Боровска. Ввиду этого командиру 13‑й пехотной дивизии генералу А.Ж. Дельзону, командовавшему авангардом, его непосредственный начальник Э. Богарне отдал приказ, услышав звуки боя со стороны Боровска, отойти с основными силами к этому пункту. Это явилось одной из причин, почему французы сразу же прочно не заняли Малоярославец и там находились лишь ограниченные силы.
Вообще появление крупных сил русских регулярных войск под стенами Малоярославца и встречный бой 12(24) октября за город были для Наполеона полной неожиданностью. Только опрос пленных во время сражения выявил, что туда прибывает армия Кутузова.
Бой начался около 5 часов утра. Первоначально два русских егерских полка атаковали неприятеля и отбросили его к мосту через р. Лужу. Постепенно Дохтуров и Дельзон стали вводить все новые части, а во время ожесточенных уличных боев погиб сам генерал Дельзон. К 10 часам утра у Малоярославца уже сосредоточились все части 4‑го армейского корпуса Э. Богарне, и ему удалось овладеть городом. Русские неоднократно контратаковали, и им несколько раз удавалось выбивать противника, за исключением Черноостровского монастыря, в котором весь день оставались французские стрелки. Каждая из сторон вводила все новые части, и бой постоянно кипел на улицах города. После полудня к Малоярославцу уже подошел 7‑й пехотный корпус генерала Н.Н. Раевского, который сразу повел в атаку весь корпус (12‑ю и 26‑ю дивизии) и выбил противника из города, а к 16 часам дня прибыли основные силы Кутузова. Это дало возможность заменить уставшие части Дохтурова полками 8‑го пехотного корпуса генерала М.М. Бороздина. В свою очередь, к Малоярославцу подошли и главные силы Великой армии, и Наполеон около 17 часов приказал бросить в бой 5‑ю пехотную дивизию генерала Ж.Д. Компана, а затем 3‑ю пехотную дивизию генерала М.Э. Жерара из корпуса Даву. Несколько раз противнику удавалось выбивать русских из города. Кутузов же в ответ ввел в дело 3‑ю пехотную и 2‑ю гренадерскую дивизии. Бой кончился к ночи, но в итоге город остался за французами, это при том что русские батареи занимали очень выгодные позиции и очень удачно действовали. Но в результате русские части оставались за пределами Малоярославца, охватив город полукольцом. Почти вся армия Кутузова (примерно 90 тыс. человек) была сосредоточена на дороге в Калугу, а ей противостояла Великая армия (примерно 70 тыс. человек).
В ходе сражения потери каждой из сторон достигли до 7 тыс. человек. У русских в боях за город приняло участие свыше 30 тыс. солдат, у французов около 25 тыс. человек. У французов были убиты дивизионный генерал А.Ж. Дельзон и бригадный генерал Ж.М. Левье, у русских тяжелое ранение в пятку получил генерал‑лейтенант И.С. Дорохов (скончался от этой раны в 1815 г.). Об ожесточенности схваток в городе свидетельствует тот факт, что из 200 домов после боя несгоревшими осталось только 20 зданий. По преданию, жители Малоярославца долгое время топили свои жилища ружейными прикладами и тогда же собрали до 500 пудов свинца и чугуна. Да и сейчас местные жители, так же как и в с. Бородино, находят самые различные предметы той войны.
От действий под Малоярославцем зависела дальнейшая судьба Великой армии, что отлично осознавали оба полководца, принявших личное участие в сражении. Наполеон руководил расстановкой батарей на Буниной горе (это был редчайший случай в кампанию 1812 г.). В то же время адъютант русского главнокомандующего и будущий историк А.И. Михайловский‑Данилевский отмечал, что ни в одном из сражений Отечественной войны Кутузов не оставался так долго под ядрами противника, как в Малоярославце. Несмотря на просьбы генералов, он продолжал находиться под огнем.
Всю октябрьскую операцию 1812 г. можно рассматривать и как умственное противоборство командующих, характерное чрезвычайной плотностью решений и действий. Говоря о результатах боя, необходимо признать, что ни одна из сторон не добилась полностью поставленных перед собой целей. Главное же заключалось в том, что русские, оставив город, преградили Великой армии путь на Калугу и спутали все планы Наполеона, т. е. выполнили свою основную задачу. В то же время французы, став временными хозяевами сгоревшего Малоярославца, уже не могли достичь главной цели, а именно – прорваться к Калуге, а затем отступить в Смоленск. Поэтому Малоярославецкое сражение имело огромное стратегическое значение и являлось поворотным пунктом в истории Отечественной войны 1812 г.
Заняв предполагаемый путь Наполеона, Кутузов опасался, что французы могут продолжить обходное движение. Казаки обнаружили под Медынью части корпуса Понятовского, и ими была перехвачена записка А. Бертье к генералу Н.А. Сансону, в которой речь шла о сборе сведений о различных дорогах в Калугу (404) . Именно поэтому Кутузов отступил сначала к Детчино, а затем к Полотняному Заводу. Эта позиция давала возможность контролировать дороги к Медыни и Калуге, но в то же время, отдалившись от главных сил Наполеона на значительное расстояние, русская армия добровольно лишала себя, в случае французского отступления, важных преимуществ быстрого и оперативного преследования противника. Со стороны Кутузова это решение было продиктовано осторожностью, и с точки зрения последующих событий его можно назвать перестраховочным. Однако, если все же давать объективную оценку, переход к Полотняному Заводу поставил в крайне невыгодное положение и противника. Русские вновь по тарутинской аналогии заняли по отношению к французам фланговую позицию, что препятствовало отступлению Великой армии по параллельным со старой Смоленской дорогой неразоренным путям через Медынь и Юхнов. Поэтому Кутузов, действуя с минимальным риском, ради упрочения уже полученных преимуществ сознательно пожертвовал будущими.
Наполеон же, заняв Малоярославец, оказался перед суровым выбором. Известное время он проявлял колебания. Например, участник русского похода генерал А.Б.Ж. Дедем ван де Гельдер считал, что французский император имел шансы взять Калугу: «Если же этого не случилось, то потому, что счастье покинуло Наполеона; он не имел правильных сведений о положении русской армии, и его обычная смелость заменилась роковой нерешительностью» (405) . С другой стороны, продвигаться дальше к Калуге не было никакого смысла. Его тактическая комбинация при тех нехитрых способах исполнения была полностью разгадана и достойно парирована Кутузовым. Однако он, по‑видимому, очень не хотел поворачивать свою пеструю, отягощенную после Москвы обозами и постепенно приобретавшую черты азиатской орды армию на старую Смоленскую дорогу, так как это бы дало повод говорить, что французы отступили перед русскими. Совершить отступление по дороге через Медынь на Вязьму, а тем более через Медынь и Юхнов на Ельню, он также не мог решиться. Тогда бы Великая армия подвергалась огромному риску быть атакованной на марше с фланга всеми главными силами Кутузова. Вступать в новое генеральное сражение Наполеон уже не хотел, поскольку не мог рассчитывать на полную победу. Кроме того, в этом случае Кутузов мог опять уклониться от прямого столкновения и продолжить свой отход, что еще бы более усугубило положение. К этому времени французский император имел все основания предполагать, что противник постарается свести необходимый риск к минимуму и применит самые надежные и беспроигрышные тактические комбинации и приемы. К тому же надежд на успех не давало состояние собственной армии.
