Испанский флот опять появился в виду острова 7 сентября и высадил на мелкое прибрежье восьмитысячный корпус и большое количество всяких припасов. Часа было достаточно на высадку, она совершилась так тихо и в таком порядке, что турки узнали об ней только тогда, когда корпус был уже в Старом городе. Вскоре затем явился дон Гарсиа в виду замка Св. Ангела. Сперва сделал он три выстрела, а потом все галеры его дали три залпа. Этот сигнал известил гроссмейстера, что помощь вступила в город. Можно представить себе радость мальтийцев!.. В ответ на залпы дона Гарсиа гроссмейстер приказал звонить в колокола, трубить в трубы и выставить все флаги — у него почти не оставалось ни зерна пороха
Алжирский паша в сопровождении Алуч-Али вышел с 80 галерами, чтобы атаковать христианский флот, но последний вскоре скрылся, не приняв бесполезной битвы, и пираты принуждены были отказаться от преследования его. С этой минуты неверные помышляли уже только о снятии осады и, дав по городу последний залп из всех пушек своих, тотчас начали отступление. Они показали при этом такую деятельность, что 8 числа вся армия их находилась уже под защитой сент-эльмского полуострова. Первую перевезли на флот артиллерию, и самые войска готовы были сесть на корабли, когда один сардинский ренегат донес Мустафе-Паше, что христианская армия состоит всего из каких-нибудь шести тысяч человек, неопытных, изнуренных переездом и командуемых начальниками, которые между собой не согласны ни в чем. Это известие возвратило Мустафе некоторое мужество, и он устыдился снятия осады при одной вести о прибытии подкрепления, число которого далее было неизвестно ему. В военном совете решили, что, прежде оставления острова, должно еще раз попытать счастья, напав на вновь высаженные войска, в надежде, что поражение их доставит туркам наконец обладание всем островом и его укреплениями. Вследствие этого решения 11 сентября турецкий флот отправился наливаться водой, и 13'000 турков, запасшись съестными припасами на два дня, пошли к Старому городу. Уведомленные о намерении неприятеля, христиане взялись за оружие, выстроились в три колонны и с распущенными знаменами вышли навстречу оттоманам Жажда битвы воодушевляла христиан, казалась верным ручательством в победе. Распоряжаясь искусно и со знанием дела, дон Альвар де-Санд выбрал выгодную местность, расставил стрелков своих на возвышенной местности, господствовавшей над дорогой, по которой должны были следовать турки, возвращаясь на корабли, и вступил в бой. Дело было решено мгновенно: атакованные с редкой горячностью и силой, турки были опрокинуты, смяты и обращены в бегство, Гассан-Паша один показал несколько решимости и знания военного дела. Во главе отчаянных пиратов своих он бросился во фланг христианам, прогнал аркебузиров их и проник в центр армии, но здесь в свою очередь встретил такой отпор, против которого не устояли его воины и, увлекаемый бегущей армией, думал только о том, как бы добраться до своих кораблей. Несмотря на палящий зной и тяжесть вооружения, христиане с неистовством преследовали турков. Многие роты скидывали свои кирасы, чтобы легче бежать, и это не было опасно, потому что неприятель не думал более сопротивляться. Кровопролитие было ужасно! Христиане не давали никому пощады и были так озлоблены, что преследовали беглецов в самую воду. 3000 турков погибли в этот день, и Мустафа сам был обязан спасением единственно преданности своих телохранителей, которые почти все дали изрубить себя, чтобы защитить его отступление. Христианское войско потеряло всего 14 человек.
После этого поражения армия возвратилась в Константинополь, а Гассан-Паша уехал в Алжир. Так кончилась, после четырехмесячных беспрерывных битв, осада Мальты, защита которой составляет одну из блистательнейших страниц в новой истории. Здесь пролилась кровь 20'000 турков и 9'000 христиан. Мальтийский орден, прославивший свое имя этим великим событием, потерял только 260 рыцарей. Говорят, что турки сделали более 60 000 пушечных выстрелов как в город, так и в форт Сент-Эльма
Эту великую драму увенчало, шесть лет спустя, достопамятное лепантское морское сражение, уничтожившее морскую силу Турции и принудившее африканских пиратов довольствоваться менее заносчивыми замыслами и одними частными грабежами.
Глава 8.
УПАДОК ОТТОМАНСКИХ МОРСКИХ СИЛ. ПОСЛЕДНИЕ УСПЕХИ АФРИКАНСКИХ ПИРАТОВ В СРЕДИЗЕМНОМ МОРЕ. ВОЙНЫ ЛЮДОВИКА XIV. ПАДЕНИЕ АЛЖИРА
Султан константинопольский, узнав о поражении своей армии и о множестве неудач и потерь, пришел в неописуемый гнев и, бросив к ногам депешу, принесшую ему эту весть, воскликнул: «Флаги мои унижаются везде, где нет меня! Бог, давший мне престол, даст и средства к отмщению!»
Но это отмщение не состоялось. Другие политические занятия скоро отвлекли Сулеймана от его планов. Завоевание Венгрии истощало казну его, и смерть поразила его самого в ту минуту, когда армия в глазах его одерживала дорого купленную победу.
Наследник его, Селим, не имел отцовского ума, и турецкие морские разбойники, принужденные к покою необходимостью вознаградить огромные потери, понесенные лучшими войсками Порты перед Мальтою, несколько времени не тревожили Средиземного моря. Между тем Филипп II, король испанский, готовил пиратам новые средства преследованиями, которые начал вдруг против последних мавров, остававшихся в Гранаде и нерешавшихся до тех пор покинуть свою отчизну. Этот государь поднял вдруг самые жестокие гонения и притеснения, пример которых явил конец средних веков.
Мавританское народонаселение отреклось от мусульманской веры и приняло крещение, чтобы избегнуть инквизиции, но оно сохранило свое национальное платье, нравы и язык. Мавры пришли в необходимость расторгать узы семейственные и отказаться от последних воспоминаний об отечестве и религии своей, мужчинам запрещали употребление бань, женщинам — являться публично под покрывалом, тем и другим говорить по-арабски. Наконец, для переполнения меры притеснений, отнимали детей с пятилетнего возраста у родителей и отдавали их насильно на воспитание в христианские школы.
Слишком слабые, чтобы взяться за оружие, испанские мавры отправили тайных агентов в Турцию и варварийские владения, чтобы призвать их к вторжению. Посланные их посетили Фец, Алжир, Константинополь, между тем как в Альпухаррасских горах подготовлялось новое восстание. Но Селим помышлял тогда об овладении Венецией, алжирский губернатор о завоевании Туниса, и маврам, предоставленным самим себе, оставалось вести небольшую войну около двух лет до ноября 1570 года, когда экспедиция под начальством дон Хуана Австрийского, побочного брата Филиппа II, уничтожила последние усилия их. Те, которые избегли смерти, укрылись в Африке, где соединились под знаменами ислама.
Взятие Туниса Алуч-Алием, наместником Гассана-Паши, ознаменовало зиму 1570 года. Но Алуч-Алию, который проник в город только с помощью тайных связей с жителями, не удалась попытка взятия Гулетты, храбро защищаемой испанским капитаном Пекоэнтелем. В следующем июне месяце, он сделал воззвание ко всем пиратам варварийского прибрежья, собрал эскадру и начал разъезжать по Средиземному морю с намерением соединиться на востоке с Пиали-Пашою. Прибыв в сицилийские воды, он встретил конвой в 20 кораблей, нагруженных съестными и воинскими припасами, везомыми в Мальту Сен-Клеманом, начальником орденских галер. Рыцарь этот, недостойный места, им занимаемого, потерялся во время сражения и был взят. Прочим кораблям удалось бежать в беспорядке, и Алуч-Али, отвезши свою добычу в Алжир и исправив поспешно повреждения своих судов, поехал опять к берегам Сицилии и Италии, куда влекла его надежда на добычу. Весной 1571 года он соединился с оттоманским флотом под начальством Пиали-Паши.
Между тем христианские государи, устрашенные грозным положением Турецкой империи, почувствовали необходимость соединиться против этого общего врага. По голосу папы Пия V образовалась священная лига, и двести двенадцать военных кораблей с многочисленным экипажем направились к Греческому архипелагу, чтобы дать всем морским силам мусульман решительную битву.
Двести турецких галер и 60 кораблей пиратов маневрировали под начальством Пиали-Паши, вокруг него толпились отборные предводители мусульман, в числе которых должно назвать Мухаммед-Бея, санджака (губернатора) триполийского и сына страшного морского разбойника Сала-Реиса, Гассана-Пашу, сына Хеир-Эддина, Хар-эль-Хаджи-Али, пирата алжирского и Алуч-Али, прозванного Килиджи или Мечом по причине своего мужества, — он, который считался величайшим моряком, какого видел свет после Хеир-Эддина Барберуссы.
Христианским флотом командовал дон Хуан Австрийский. Генералы беспокоились о результатах опасного дела, в которое пускались. Папский легат старался внушить им слепую уверенность и обещал именем Бога блистательную победу. Оттоманы презирали противников. Два флота искали друг друга, — не для того, чтобы уничтожить один или другой, но чтобы поочередно гоняться за врагом, и никто не ожидал встретить серьезное сопротивление. Они пришли на вид друг друга в воскресенье 7 октября 1571 года при входе в Лепантский залив, на пространстве между Кефалонскими островами и твердой землей. Турки приветствовали противников своих радостными криками, украсили корабли свои флагами и стреляли из пушек в знак того, как пламенно они желают померяться с христианами. С обеих сторон начальники отдали поспешно приказания строиться в боевую линию. Дон Хуан Австрийский стал в центре с галерами папскими, савойскими, венецианскими и генуэзскими. Барбариго начальствовал левым крылом, упиравшимся в твердую землю, а Андреа Дориа развернул правое крыло к морю.
