Сам Ушаков задержался в пути. 21 октября он заходил на Кефалонию, чтобы учредить там порядок и местное самоуправление, и 29 октября направился к Корфу. Однако пришлось зайти 31 октября к Санта-Мавре, где французский гарнизон проявил твердость. Сенявин с помощью местных жителей подготовил лестницы, фашины и все прочее, необходимое для штурма. Но штурмовать не пришлось. 1 ноября Ушаков направил гарнизону крепости предложение капитулировать. Очевидно, появление всей эскадры под флагом известного флотоводца сыграло свою роль: в тот же день французы направили двух офицеров для переговоров. 3 ноября капитуляция была подписана, 5 ноября Сенявин принял крепость. 3 ноября Ушаков и Кадыр-бей выдали открытый лист на самоуправление также жителям Каламо и Кастро, входившим в Ионические острова. 7 ноября, отправив пленных в Патрас, эскадра Ушакова направилась к Корфу, оставив на время у острова Санта-Мавра корабль «Святой Петр» и фрегат «Навархия» для принятия артиллерии, снарядов и припасов с берега. Вице-адмирал уже готовился к тому, что взятие Корфу окажется нелегким.
Ушаков рапортовал Павлу I о действиях эскадры и отличившихся при взятии островов. Известия его доходили до Петербурга нескоро. Только 28 ноября было подписано повеление Павла I наградить орденами офицеров эскадры за взятие Цериго. Ушаков получил бриллиантовые знаки ордена Святого Александра Невского. 13 декабря последовал указ о награждении участников взятия острова Занте, 8 января 1799 года — за взятие Санта-Мавры и Кефалонии. За взятие Занте Ушаков 21 декабря 1798 года был награжден орденом Святого Иоанна Иерусалимского и получил командорство в 2000 рублей.
Любопытно, что командующий участвовал во взятии всех островов, от Цериго до Корфу. Посылая вперед отряд, сам он прибывал позднее, в решающей момент. Следовательно, высокие награды были им заслужены.
* * *
Кроме Ионических островов, появились проблемы на материке. Жители городов Парги и других обратились к Ушакову с просьбой взять население под покровительство. 19 октября 1798 года он послал обращение к жителям бывших владений Венеции, что Россия и Оттоманская Блистательная Порта берут их под покровительство на тех же правах, что и жителей островов. 25 октября вице-адмирал обратился к жителям Парги и Паксо с предложением вести совместную борьбу против французов. Но в тот же день войска албанского правителя Али-паши из Янины после разгрома французского отряда захватили город Превезу и устроили резню. На следующий день вице-адмирал направил Али-паше Янинскому в письме сообщение, что русско-турецкое командование берет под покровительство население островов и прибрежных городов, желающих содействовать в борьбе с французами. Но жители Парги прислали к Ушакову депутацию, прося защитить город, ибо Али-паша отказался признать особые права паргиотов. 29 октября вновь вице-адмирал писал паше Янинскому, что берет под защиту Паргу, поднявшую флаги союзных держав, и требовал освобождения российского консула Ламброса, захваченного в Превезе. В письме Томаре он сообщал, что поведение Али-паши внушает тревогу и на островах и просил, чтобы Блистательная Порта повлияла на пашу.
Особую остроту ситуации придавало то, что именно на помощь Али-паши приходилось рассчитывать Ушакову при взятии Корфу, ибо своих войск было немного. Вскоре все эти трудности проявились на практике.
Остров Корфу в Древней Греции называли Керкира. Переходя из рук в руки, он стал владением Венецианской республики, пока не был занят французскими войсками вместе со всеми Ионическими островами. Корфу являлся ядром этих островов. Удобная бухта, прикрытая островом Видо, верфь и крепости делали Корфу неприступным оплотом и удобной базой для действий против берегов Греции, Италии и Турции. Теперь эту твердыню предстояло атаковать Российскому флоту.
Как уже известно, сразу после завершения осады Занте Ф. Ф. Ушаков направил отряд капитана И. А. Селивачева для блокады Корфу. 24 октября Селивачев прибыл к Корфу и, разделив отряд на две части, закрыл выходы из Северного и Южного проливов между Корфу и Видо, ведущих к порту. Оставив «Богоявление» с двумя турецкими фрегатами в Северном проливе, сам он с остальными занял Южный. В порту стояли, кроме малых и торговых судов, французские линейные корабли: 70-пушечный «Женерё», 60-пушечный «Леандр» (находившийся в ремонте), 32-пушечный фрегат «Брюн», 2 бомбардирских корабля и до десятка галер и шебек. Так как они могли вырваться, по прибытии 31 октября корабля «Троица» и турецкого фрегата Селивачев направил их к северному проходу, прикрыв оба примерно равными силами, мало уступающими по мощи неприятельским. 1 ноября капитан рапортовал Ушакову о ходе блокады. Он писал, что местные жители, встретившие русские корабли с радостью, просили не высаживать турок, обещая выставить в помощь 10–15 тысяч человек. Посланный в крепость капитан-лейтенант Шостак был встречен французским командованием любезно, но требование капитулировать вызвало недоумение. Французы не предполагали, что сильную крепость способен взять флот, а тем более появившийся небольшой отряд.
Французская эскадра проявляла активность. Селивачев сообщал: «Капитан французского корабля большой рискун: как скоро есть ветер, то снимается и ходит под парусами, стараясь напасть на какое-нибудь судно; издали ходит очень хорошо, пушки большого калибра и весьма далеко берут; в близость не подходит, а на своем выстреле старается палить, а если чуть к нему приблизился, то и бежать под крепость. Жители уведомляют, что он ожидает шестидесятного английского корабля, чтобы вместе со всеми своими судами бежать».
Английским кораблем был «Леандр», который на «Женерё» взял капитан Ле-Жоаль, ныне оказавшийся старшим командиром на рейде. При таком решительном противнике следовало держать ухо востро, и Селивачев отказался от мысли послать Алексиано в крейсерство, ибо быстроходные суда противника можно было перехватить только в узкости, а на просторе тяжелые русские корабли не могли бы их догнать. Что же касается турок, то корабль паши старался держаться в стороне, в безопасности, и надежда на его быстроходность была невелика. Селивачев просил, если сам Ушаков скоро не прибудет, прислать корабль и фрегат. Крейсируя под парусами в проливах, его корабли взяли разбойничий 18-пушечный бриг и задержали несколько подозрительных торговых судов.
После взятия Санта-Мавры Ушаков намеревался всеми силами атаковать Корфу и при необходимости защищать от десантов берега Венецианского залива; 3 ноября он писал об этом Нельсону. 12 ноября «Святой Павел» прибыл к острову. Сразу же начались действия по усилению блокады. Заняв островок Лазаретто, где французы сооружали батарею, русские моряки по приказу Ушакова продолжили постройку. Развернув главные силы эскадры полукружием у островов Видо и Корфу, флагман выделил для блокады Южного прохода корабли «Захарий и Елисавета», «Святая Троица», фрегат «Григорий Великия Армении» и турецкий вице-адмиральский, а в Северном — корабли «Богоявление» и 2 турецких, фрегат «Счастливый».
В адмиралтействе порта Гуино нашли, кроме затонувших от ветхости кораблей, только немного леса для ремонта кораблей, а в порту, кроме купеческих, задержанные Селивачевым суда. Ушаков наметил выслать судно «Панагия Апотуменгана» и турецкий корвет для крейсерства между островами и албанским берегом, чтобы препятствовать противнику пополнять запасы морем, а ночами патрулировать расположение эскадры вооруженными шлюпками. На горе острова Корфу учредили маяк (наблюдательный пост), с которого были видны суда, проходящие из Адриатического моря в Архипелаг и Средиземное море.
Уже 12 ноября Ле-Жоаль проверил боеспособность союзной эскадры. «Женерё» при умеренном южном ветре направился в Южный пролив и вел перестрелку с кораблем «Троица», когда же «Захарий и Елисавета» попытался приблизиться, то француз по ветру под всеми парусами отошел к крепости. Вскоре он повторил попытку, на сей раз против русского флагманского корабля. Здесь сражение оказалось более серьезным. Из-за дальности большие пушки действовали навесным огнем. После перестрелки, в которой «Святой Павел» показал свое преимущество, «Женерё» возвратился под крепость с повреждениями: на нем была разбита кормовая галерея, сбит гик с флагом, сделано несколько пробоин и убито 8 человек, тогда как «Святой Павел», кроме нескольких перебитых снастей, ущерба не понес, а на «Троице» ядро пробило бизань-мачту. Флагман приказал лавировать в готовности, кроме патрульных, кораблю «Магдалина», фрегатам «Николай» и турецкому, но после отхода противника они вернулись на свои места.
13 ноября флагман дал приказ капитану Кикину высадить десант из сотни гренадер и мушкетеров, которым предстояло при помощи местных жителей выдвинуться к крепости и постараться, изображая большую силу, заставить французов оставить внешние укрепления. Началось оборудование батареи. У Кикина и артиллерийского лейтенанта Ганфельда было всего 128 человек, которые к 15 ноября установили на холме у деревни Мандуки севернее крепости батарею из 2 картаульных единорогов, 53-фунтовой гаубицы, 2 такого же калибра мортир и 4 малых полевых пушек. В тот же день началась канонада. Батарея и орудия крепости вели перестрелку днем и ночью. Французы делали вылазки, но с кораблей сразу посылали подкрепление, так что на батарее бывало не менее 300 человек, которые отбивали атаки, а местные жители и турки, расположенные поблизости, пресекали попытки французов захватывать продовольствие в соседних деревнях.
