gУмер Лиудольф, аббат Корвеи, достопочтенный муж;g hему, ревностно истязавшему себя постами и бдениями, Бог удостоил открыть очень многое;h iиз всего этого я сообщу про один случай, который поведал мне мой брат, епископ Бруно, воспитанный в Новой Корвее и служащий ее алтаря. В этой обители в качестве простого монаха жил некий юноша, брат названного аббата. Исполняя вверенные ему обязанности и по обыкновению нося с собой мощи драгоценных мучеников Криспина и Криспиниана, он обращался с ними довольно небрежно; однако тут же последовало наказание и стало ясно, что он погрешил против мучеников Христовых. Ибо тот, кто пренебрег служить святым Божьим духовно, внезапно умер телесно. Чтобы сообщить об этом названному почтенному аббату, эти святые мученики ночью вышли ему навстречу за ворота церкви. Славный муж, как только увидел их, застыл, пораженный сильным страхом, и хранил молчание. А те сказали ему: «Почему, достопочтенный отец, ты не спрашиваешь, кто мы и зачем пришли?». Как только он услышал от них их имена и узнал, что пришли они по причине небрежности его брата и что нанесенное им оскорбление не осталось безнаказанным, они тут же удалились. Когда они ушли, аббат рассказал об этом братии, говоря: «Умер тот юноша, который был в нашей обители, из-за неуважительного отношения к святым, которых носил с собой. О, горе мне, допустившему подобное!». Чуть позже пришел посыльный, сказав, что это правда, и сообщил, что тело юноши уже доставлено.
Однако почтенный муж ни сам не пожелал выйти ему навстречу, ни братии не позволил встретить его согласно обычаю; но в гневе сказал мертвецу следующее: «Зачем ты оскорбил тех, кто пользуется большим почетом у Единорожденного Сына животворного Бога, небрежно носил их с собой, а затем дерзнул прийти сюда после столь тяжкого преступления без чьего-либо смиренного заступничества?». Декан, [пытаясь] по мере своих сил оправдать умершего брата, получил от отца такой ответ: «Мой милый брат, тебе известно, что этот служитель делал у тебя на глазах, но неведомо то, что он вытворял в твое отсутствие. Я же лучше это знаю и вздыхаю в душе, ибо вижу его теперь в тяжких муках. Итак, ныне я смиренно прошу милостивого заступничества наших покровителей, чтобы через них мне стала известна милость Божья: когда он будет прощен и мне дозволено будет отпустить ему, грешному, его грехи и дать причастие. Ибо очень трудно идти против рожна8 и нельзя оказывать милость людям, на которых гневается величие Божье». После этих слов благочестивый аббат с босыми ногами вошел в особую часовню, свое убежище в тревожных делах, и, оплакав по обычаю человеческую слабость в себе и в других, умилостивил Бога и добился прощения виновному. Тут же поднявшись с многочисленными изъявлениями благодарности, он перед всей братией Божьей властью простил умершему его грех, дал церковное причастие и погребение телу.i
Узнай же о почитании вышеназванных мучеников, достаточно освещенном в древних книгах. kАльби, сын Гунцелина9, был убит в правление Оттона III в каком-то лесу своим вассалом по ничтожной причине. Его графство, вместе с леном, лежащим на Мульде, получил архиепископ Гизилер. Гунтер10, его камерарий, пользуясь милостью императора и верно ему служа, после смерти Додо11, епископа Оснабрюккской церкви, прибыл в Италию. Там он был милостиво принят и во всем выслушан, а на следующую ночь увидел Христовых мучеников Криспина и Криспиниана12, которые пришли к нему и спросили, хочет ли он получить их епископство. Он ответил им: «Да, если того хочет Бог и угодно вам», и тут же был пронзен ими двумя копьями. Тут же проснувшись, он обнаружил, что не может встать без посторонней помощи. На следующий день цезарь, узнав о его болезни, верно исполнил обещание. После этого он, поправившись, вернулся домой; приняв посвящение, он с сильной болью прожил еще почти целых четыре года. Не знаю, чем он не угодил Богу или святым мученикам; известно же, что он был муж справедливый и богобоязненный, кроткий и невинный и, как уверяют те, у которых он ныне покоится, пользуется большим расположением Бога, что доказано многими знамениями. Ибо Бог никогда не наказывает дважды за одно и то же.k
lВ этом году саксы в ходе двух масштабных вторжений опустошили землю ободритов, из которых многие, причем самые знатные, были убиты, а другие погибли в реке; саксы же по милости Божьей с победой вернулись домой.
В этом году произошло солнечное затмение; за ним последовала немалая смертность среди людей и скота 21 октября.l
991 г. aВ Реймсе состоялся собор всей Франции, на котором Арнульф1, племянник герцога Карла, которого этот Карл поставил епископом Реймса, был осужден и низложен всеобщим приговором, а священник Адальгар, который сдал город, открыв Карлу ворота, отлучен от церкви. Епископом Реймса был поставлен Герберт2, который сочинил о себе такой стих: «Поднялся Герберт из Р. до Р., а затем был папой Р.», имея в виду, что он после реймсского епископства достиг епископства равеннского, а затем стал римским папой.a
bИмператрица Феофано вместе с сыном, императором Оттоном III, с императорским блеском провела праздник Пасхи3 в Кведлинбурге; там присутствовали тосканский маркграф Гуго4 и польский князь Мешко вместе со многими [другими] князьями королевства, принеся императору в знак послушания различные дары; из них Мешко и многие другие, получив щедрые подарки, вернулись на родину. А Гуго, когда императрица и ее сын отправились дальше, желая им услужить, последовал за ними и добрался до Нимвегена. Своей властью, словно оковами, связав воедино всю империю, когда в добре подошло к концу течение ее жизни, она - горько и сказать - скончалась там 15 июня преждевременной смертью;b cв сопровождении своего сына, императора и прочих верных своих она со скорбью была доставлена в город Кёльн и погребена кёльнским архиепископом Эбергером в церкви св. мученика Панталеона, как сама и велела, в присутствии сына, который многое пожаловал братии во спасение [души] матери. Эту обитель за свой счет велел построить архиепископ Бруно, покоящийся там же.c dОна хоть и принадлежала к слабому полу, но отличалась скромностью, твердостью характера и, что весьма редко в Греции, прекрасным образом жизни, под мужественной защитой сохраняла власть своего сына, во всем поддерживая благочестивых, устрашая и смиряя высокомерных. Следуя ее благочестивым наставлениям, господин император, ставший уже мужем, после того как отбросил все младенческое5, постоянно оплакивал разрушение Мерзебургской церкви; он усердно думал, как бы ее восстановить и, пока был жив, старался исполнить это намерение. Ибо эта императрица, как мне позже поведала Мейнсвита, узнавшая это от нее самой, увидела во сне следующее. В ночной тишине к ней явился Христов воин св. Лаврентий с поврежденной правой рукой и сказал: «Я такой-то», и назвал свое имя. «Почему ты не спрашиваешь, кто я?». А она в ответ: «Не смею, - говорит, - господин мой». Тогда тот продолжал: «То, что ты видишь теперь на мне, сделал твой супруг6, сбитый с толку убеждением того7, по чьей вине большое количество избранников Христовых пребывает в раздоре». После этого она поручила верности своего сына, чтобы он, если сможет, восстановил это епископство - при жизни ли Гизилера или после его смерти - и тем доставил душе своего отца вечный покой в день Страшного суда. От плода чрева своего она принесла Богу десятину в виде своих дочерей: одну, по имени Адельгейда, в Кведлинбург, другую, по имени Софья, в Гандерсхайм.*1 ‘Третья, по имени Матильда8, вышла замуж за Эццо, сына пфальцграфа Германа; хоть это многим было не по нраву. Но, так как по закону ничего исправить было нельзя, ее единственный брат спокойно отнесся к этому, дав ей богатое приданое, дабы не унизить доставшуюся ей от знатных предков славу.e cСлавная императрица Адельгейда, узнав о смерти императрицы Феофано, опечалилась и поспешила утешить короля, правившего уже 7 лет; она была ему вместо матери до тех пор, пока он сам, следуя совету дерзких юношей, не удалил ее, опечаленную, от себя.c
