Послали в Ростов еще одного князя — Владимира Мстиславовича. Видно, смоленские князья поторапливали Константина Всеволодовича. Под Переяславлем-Залесским схватили одного горожанина и допросили его. Выяснили, что Ярослава Всеволодовича в городе нет. Он ушел на соединение с братом Юрием, сидевшим во Владимире-на-Клязьме.
Из Торжка Ярослав Всеволодович вышел, ведя с собой «старейшие мужи» новгородские и молодых «изборомъ». Кроме того, Ярослав повел «новоторжцы вси», а в Переяславле Залесском «скопи волость свою всю». Еще раньше в Торжок братья прислали Ярославу в помощь «Михаила Борисовича воеводу с полкомъ». Не теряли весной времени даром и Юрий и Святослав Всеволодовичи с братией. К их суздальским и владимирским полкам подошли «Муромцы и Бродницы», приехали воины из Городца-на-Волге. Согнали бояре народ из «поселей и до пяшецъ».
(«Бродницы» принимали участие в борьбе Долгорукого и Ольговичей с потомками Мстислава I Владимировича в 1145 г.)
Наконец, силы неприятелей сошлись в широком суздальском ополье по оба берега реки Кзы, невдалеке от Юрьева-Польского. У князя Юрия Всеволодовича над полками взвилось семнадцать стягов. Его воинов ободряли звуки, издаваемые сорока трубами и сорока бубнами. Воины Ярослава Всеволодовича стояли под тринадцатью стягами, но в рядах их находилось шестьдесят труб и бубнов.
Мстислав Мстиславович послал к Юрию Всеволодовичу сотского Лариона на переговоры. Тот заявил о приверженности к миру, но потребовал, чтобы Новгороду были возвращены волости Торжок и Волок Ламский и были отпущены насильно удерживаемые новгородцы. Юрий не мог принять предложений, и даже не из-за упрямства брата Ярослава, но из-за спора за обладание Владимиром-на-Клязьме со старшим братом Константином Всеволодовичем. Не изъявил стремления к миру и Ярослав.
Не имело успеха и второе посольство, отправленное Мстиславом Мстиславовичем к Юрию и Ярославу.
Вскоре Всеволодовичи с боярами сели в шатер пировать и стали беседовать о происходящем. Нашелся один мудрый боярин по имени Творимир (по Никоновской летописи Андрей Станиславович), предупредивший Всеволодовичей о силе Мстислава и о превратностях военного решения споров. Только последовать тем советам никто не пожелал. Напротив, Всеволодовичи дали указания своим воинам: «Человека кто иметь живаго, тотъ самъ будетъ убить». Тех неприятелей, кто сумеет ускользнуть с поля сражения, Всеволодовичи велели «вешати или распинати». А чтобы воины вовсе отбросили смущение, добавили: «Аще и золотомъ шито оплечье будет, то убей, да не оставимъ ни единаго живаго». Не забыли князья пообещать ратникам добычу «вамъ же будуть брони, кони и порты», пояснив, что сам пришел им «товаръ въ руки». Но оказался товар сильно горяч.
Всеволодовичи загодя поделили Русь, ибо сомнений в исходе предстоящей битвы у них не было. Киев решили дать Ольговичам, Ростов Юрий Всеволодович брал себе, а Новгород отдавал брату Ярославу. Смоленск прочили меньшой братии. Вспомнили и о далеком Галиче, да решили управиться с ним позже, как бог даст. Написали Всеволодовичи грамоту, закреплявшую раздел.
Наконец, Всеволодовичи велели младшему Святославу сообщить неприятелю о месте сражения. Это было широкое поле над речкой Липицей.
Мстислав Мстиславович со своими силами ночью под пенье труб выступил из лагеря и стал на месте, называемом «Юрьева гора». А через ручей «Тунегъ» Юрий и Ярослав Всеволодовичи с полками заняли гору «Авдова». Место было защищено «плетенемъ и насовано колья». Воины Всеволодовичей ночь простояли за щитами, с тревогой прислушиваясь к реву труб Мстислава.
Неприятели снеслись с гонцами. Мстислав предложил Юрию выйти из укрытия и сразиться в поле либо помириться.
Юрий ни того, ни другого не желал, но пригласил Мстислава поступить к нему самому, говоря: «Пойдите убо чрезъ болонье и чрезъ дебрь сию».
Мстислав пустил к укреплениям неприятеля молодежь. Сражались до вечера, но победы ни одна из сторон не добилась. На рассвете следующего дня Мстислав решил выступить к Владимиру-на-Клязьме, да Константин Всеволодович отговорил, сославшись на то, что неприятель в тылу весьма опасен. Тогда Мстислав начал готовиться к серьезному сражению и вместе с братом, новгородцами и псковичами занял центр. По крыльям стали Константин Всеволодович и Владимир Рюрикович Смоленский.
Новгородцы слезли с коней и заявили Мстиславу, что, как отцы их бились на «Кулачьске» (р. Колакша), так и они сразятся. Слезли с коней и смоляне. Их воевода Ивор «въ дебри» потерял своего коня.
Началось сражение. Смешались дебри, колья, плетень, люди, копья, щиты, княжеские стяги. Слышны были удары металла о металл и глухое уханье воинов. Скоро стали слышны стоны раненых и хрип умирающих. Страшная битва начала собирать кровавую жатву.
Князь Мстислав имел в руке топор с «проворозою» (с петлей) и трижды верхом проехал полки Всеволодовичей «секущи людье». Следом за Мстиславом прорубался его брат Владимир. В помощь Мстиславу от Константина Всеволодовича подошел витязь «Александр Поповичь» (по Никоновской летописи). Мстислав против того возразил, да Попович ответил князю: «Егда убо ты глава убиенъ будеши, камо дети». С Поповичем в сраженье вступили его слуга Тороп, Добрыня Резанич Златый Пояс и Нефедий Дикун.
Ярослав Всеволодович в битве стоял с бродниками, муромцами и с воинами из Городца-на-Волге, сражаясь с полком Владимира Рюриковича Смоленского. И бились они на одном крыле. В центре Мстиславу Мстиславовичу, новгородцам и псковичам противостоял Юрий Всеволодович. Меньшие Всеволодовичи на противоположном крыле дрались со старшим братом Константином Всеволодовичем и его ростовской дружиной.
В сражении наступил перелом. Полк Юрия Всеволодовича не выдержал удара обозленных зимней голодовкой, сбросивших сапоги новгородцев. Строй дрогнул, и воины побежали. Увидев, что центр бежит, воины Ярослава Всеволодовича «вергше кии (копья, дубины), а инии топоры», смешали ряды, отступили назад и побежали. Тут подсекли стяг Ярослава. Подоспел Ивор со смолянами и подсек второй стяг Ярослава.
Если у новгородцев в битве интерес был не в корысти, а в мести за изуверскую хлебную блокаду и они гнали неприятеля сколько могли, то смоляне кинулись на «товаръ» бежавших, «одираху мертвыя».
В оцепеневшем от ужаса городе Юрьеве-Польском народ слышал крики множества раненых. Многие из бежавших утонули в реке (Липице).
Мстислав Мстиславович потерял в сражении пятьсот пятьдесят воинов «кроме пешцевъ» (по Воскресенской летописи лишь пятеро убитых, что маловероятно). У Всеволодовичей погибло семнадцать тысяч двести воинов «кроме пешцевъ» (выходит дело, всадников).
Среди новгородцев называют павшими «Дмитра Плесковичина, Антона котелника, Ивана Прибышиниця опоньника, а в загоне Иванка Поповиця, Сьмьюна Петриловиця, Тьрьскаго данника». Особенно Мстислав оплакивал «сильных зело Иева Поповича и слугу его Нестора, вельми храбрыхъ».
Ярослав Всеволодович в одиночестве примчался в Переяславль-Залесский на пятом коне. Четыре коня под князем пали. В городе Ярослав похватал новгородцев и смолян «иже бяху зашли гостьбою» (купцов) и, приказав бросить их в погреба и гридницу, «издуши ихъ», сто пятьдесят душ, а смолян пятнадцать человек «не изомроша».
Юрий Всеволодович примчался к стенам Владимира-на-Клязьме в полдень несчастного дня сражения (или следующего после 21 апреля) на четвертом коне также в одиночестве. Князь был в одной сорочке и выбросил из-под седла «войлочный подклад».
Горожане решили, что это гонец с вестью о победе, да скоро услышали голос князя, кричавшего, чтобы укрепляли город. К ночи к воротам города стали подходить и подъезжать раненые и невредимые воины, бросившие по пути оружие. Наутро следующего дня Юрий Всеволодович собрал горожан и начал их призывать к обороне Владимира. Горожане ответили, что ни сил, ни оружия не имеют.
Мстислав Мстиславович сутки простоял на Липицком поле и сделал это нарочно, щадя бежавших. Спустя два дня стяг Мстислава увидели со стен Владимира-на-Клязьме. В наступившей ночи новгородцы и смоляне увидели, что в городе занялось зарево пожара. Новгородцы собрались ворваться в город, Мстислав, зная, что это означает, не пустил. Не пустил в город смолян и их князь Владимир Рюрикович.
На третий день Юрий Всеволодович с двумя юными сыновьями приехал в лагерь Мстислава и сдался на его милость.
Во Владимире-на-Клязьме сел старший в Большом Гнезде Константин Всеволодович. Князя встретили духовенство и горожане, и Константин одарил их чем мог. А Юрий, коря брата Ярослава в своих несчастьях, сел с княгиней в ладью и водами Клязьмы поплыл в Городец-на-Волге. Тот город еще называли Радилов. Последовал за князем на Волгу и епископ Симеон, первый владыка созданной Юрием в 1215 г. епархии Владимирской и Суздальской.
