Банкиры, тем не менее, дали понять президенту и премьеру, что внутренних ресурсов России не хватит для преодоления финансовых трудностей, и настойчиво требовали возвращения А. Чубайса в состав правительства, назначения его на пост специального представителя президента по связям с международными финансовыми организациями.
Теперь, когда прошли годы после этой встречи, видно, что получение крупных иностранных заимствований было не средством выправления кризисной ситуации в России, а лишь дополнительной возможностью уворовать живые долларовые поступления в преддверии катастрофы, повесив новые займы на шею государства, а стало быть, простых налогоплательщиков.
А. Чубайс, получивший соответствующие полномочия, буквально утром следующего дня вылетел в Вашингтон, наговорил, как обычно, "сорок бочек арестантов" про угрозу неминуемого коммунистического реванша, если не дадут денег, получил шесть миллиардов долларов в качестве чрезвычайного стабилизационного кредита. Этот кредит пришел в июле и бесследно исчез в считанные недели. Все участники рынка (те самые олигархи, что заседали в Кремле) сбрасывали имевшиеся у них ценные бумаги, а вырученные доллары немедленно переводили за границу.
Сама катастрофа, в ее видимом для простого гражданина России измерении, началась 13 августа, когда Центральный банк объявил о своем намерении сократить продажу валюты банкам, где долларовые суммы исчезали, как в черной дыре. Это привело к тому, что в обменных пунктах повесили объявления: "Валюты нет!". В тот же день состоялись переговоры по телесвязи между заместителями министров стран "семерки". Никто не мог предложить никакой панацеи, все говорили только о девальвации рубля.
Сам президент в эти дни отдыхал на Валдае. 14 августа он прибыл с рабочим визитом в Новгород и там сделал заявление, "обессмертившее" его роль в финансовом кризисе. Он заявил следующее: "Девальвации не будет, это я заявляю четко и твердо. И я тут не просто фантазирую, это все просчитано, каждые сутки проводится работа и контроль ситуации в этой сфере. Без контроля работа в этой сфере не пойдет... Сейчас идет новая волна мирового финансового кризиса, и нам надо снова поднапрячься, чтобы достойно встретить ее. Мы свои резервы подсчитали и готовы эту волну встретить". "Ни в коем случае из-за ситуации на финансовых рынках не прерву отпуск. Ведь как только я это сделаю, начнутся разговоры о том, что там заваруха, там катастрофа, дело валится" (Цит. по кн.: "Россия-2000. Современная политическая история". М., 2000, стр. 435).
То, что президент, выступая с таким заявлением, по-черному обманывал граждан России, не вызывает сомнений, потому что он сам был достаточно информирован о реальном положении дел и даже пытался как-то выправить ситуацию. Крайне маловероятно, что мысль выступить с таким заявлением пришла ему в голову спонтанно, между рыбалкой и лежанием в гамаке. Он вообще не любил и не понимал финансовую проблематику, полагаясь во всем на "молодых вундеркиндов" из правительства. Судя по всему, именно они - А. Чубайс, С. Кириенко со товарищи оказали на Ельцина сильный нажим по каналам засекреченной связи и убедили его в интересах предотвращения паники среди населения выступить с таким заявлением. Для них самих было ясно, что удержать сорвавшуюся лавину уже нельзя, но надо было еще выиграть несколько дней для решения собственных проблем. Спасти Россию было уже нельзя, но оставались сутки для спасения личных средств или даже приумножения их. В такие моменты рушится благополучие десятков миллионов, но создается состояние для нескольких тысяч. Вот этим и занялись люди, подставившие в очередной раз недалекого шефа.
Все последующие события являются типовыми для любой страны, попавшей в финансовую катастрофу. Золотовалютные запасы сокращались на 2-2,5 млрд. долларов в неделю. С межбанковского рынка валютный кризис выплеснулся на улицу. Население осознало реальную угрозу резкого обесценивания рубля и потери своих банковских вкладов. Резко возрос отток денег из банков и вместе с ним ажиотажный спрос на валюту. Люди торопились укрыться в долларовой зелени, но большая часть обменных пунктов была закрыта, а в оставшихся курс, доллара рос не по часам, а по минутам. Фиктивные государственные ценные бумаги ГКО-ОФЗ перешагнули в своей доходности 120%, но они были никому не нужны. Предприниматели и банкиры давно потеряли доверие к правительству. 15 и 16 августа Россия официально обратилась за помощью к странам "семерки", но получила вежливый отказ.
В воскресенье 16 августа С. Кириенко доложил президенту о безнадежности всех попыток удержать ситуацию под контролем и предложил признать публично неплатежеспособность России. Подавленный и растерянный Ельцин предоставил правительству и Центробанку свободу действий.
В черный понедельник страна узнала, что она разорена, стала банкротом и не имеет возможности исполнять свои долговые обязательства. Правительство заявило, что отныне курс рубля по отношению к доллару будет определяться Центральным банком по итогам каждого очередного дня. С валютным коридором пришлось распроститься.
Все расплодившиеся "ценные" бумаги ГКО-ОФЗ подлежали переоформлению в новые "ценные" бумаги с гораздо более длительным сроком погашения. Объявлялся мораторий сроком на 90 дней на выплаты по всем финансовым кредитам, подученным от нерезидентов России (т. е. от иностранцев).
Все банки прекратили выдачу денег со срочных счетов своим частным клиентам, т. е. фактически признали свой крах.
В Москве, как и по всей стране, резко подскочили цены на промышленные и продовольственные товары. Всю ночь с 17 на 18 августа магазины проводили переучет своих товаров, готовили новые ценники, которые в последующие дни менялись по нескольку раз за рабочую смену. Попытки административными мерами предотвратить лавинообразный рост цен ничего не дали. Когда вице-премьер правительства Борис Федоров, кичащийся своей крутизной, предупредил торговцев, что налоговая инспекция будет строго наказывать за повышение цены, то один из менеджеров крупного магазина бытовой техники отпарировал: "Плевать мы хотели на вашего Федорова. Вы что хотите, чтобы мы разорились через неделю?"
Чтобы успокоить рядовых граждан, державших вклады в банках, председатель Центробанка Сергей Дубинин заявил 20 августа, что правительство готово дать гарантии частных вкладов. Для этого клиенты частных коммерческих банков должны будут переоформить свои документы и перевести вклады в Сбербанк, основным акционером которого является как раз Центробанк. Теоретически так и произошло, но пока суд да дело, пока каждый клиент занимался переоформлением, курс рубля стремительно катился вниз, и к моменту получения своего вклада в Сбербанке у него в руках оказывалась в лучшем случае одна треть первоначального вклада.
23 августа 1998 г. Б. Ельцин отправил весь состав правительства в отставку. Исполнение обязанностей премьер-министра было возложено на В. Черномырдина, которого всего пять месяцев тому назад, с жесткими негативными оценками его деятельности, отправили в отставку. Члены вышедшего в отставку правительства пока, впредь до формирования нового состава кабинета, оставались на своих местах.
Через два дня по предложению группы депутатов-аграриев Государственная дума приняла постановление, которым рекомендовала президенту России Борису Ельцину добровольно подать в отставку. За это предложение проголосовали 245 депутатов, "против" - всего 32. Остальные из 450 депутатов предпочли не явиться на голосование. Больше половины членов парламента были за отставку президента, но Ельцин не был еще готов к этому. Он не успел подобрать подходящего преемника, который гарантировал бы ему личную неприкосновенность и благополучие, да и психологически он отбрасывал мысль о том, чтобы уступить под давлением. Это уж черта характера, а горбатого, как известно, исправит только...
Б. Ельцин стал упорно цепляться теперь за кандидатуру В. Черномырдина. Уже отставленный от власти С. Кириенко советовал рассмотреть кандидатуру Егора Строева, Председателя Совета Федерации, но Ельцин сразу отверг это предложение. У него каждый день начиналась крапивница, когда он вспоминал, что Строев был членом Политбюро ЦК КПСС, человеком старой закалки. Называли Лужкова, московского мэра, но его Ельцин втайне побаивался как возможного конкурента, хотя и ценил хозяйственные таланты Юрия Михайловича. Горько было признаваться, что он наговорил лишнего при отставке Черномырдина с поста премьера в марте 1998 г., но ничего лучшего под руками не было. Он с надеждой смотрел, как идут консультации Черномырдина с руководителями парламентских фракций и лидерами партий. Виктор Степанович не скупился на обещания, на встречах с лидерами левой оппозиции клялся, что в новом правительстве не будет ни Чубайсов, ни Немцовых, ни Гайдаров, обещал, что получит согласие президента на включение в состав будущего правительства людей из компартии, был даже готов принять требование оппозиции об утверждении Думой кандидатов на должности вице-премьеров и т. д. Ельцин в своих воспоминаниях намекает на то, что руководители "Газпрома" имели особые рычаги влияния на верхушку компартии, т. е. подкармливали ее. Дело вроде бы двигалось к взаимному согласию. Президент должен был дать гарантию, что он не будет разгонять Думу до 2000 года, а правительство своей добровольной отставкой не станет провоцировать очередной политический кризис. Однако, если отвлечься от кулуарных игрищ вокруг кандидатуры Черномырдина, нетрудно увидеть, что ведь именно он и его правительство были виновны в том, что страна пришла к позорному дефолту. Катастрофа не была результатом деятельности правительства Кириенко, хотя он ничего не сделал для ее предотвращения, это был итог всей экономической политики предшествующих лет. Голосовать за возвращение Черномырдина в кресло премьера означало для любой партии полную потерю лица в глазах своих сторонников.
