В конце 1581 г. военные действия идут в Ливонии, Новгородской области, на верхней Волге.
Туда проникают отряды Христофора Радзивилла, профессионального разорителя Филона Кмиты и пана М. Гарабурды (королевского секретаря).
Вражеская конница под командованием Х. Радзивилла, состоящая в основном из черкасов, проходит окрестностями Ржевы Володимеровой и достигает городков Зубцова и Старицы в тверской земле. С ней действует перебежчик 1560-х годов Умар Сарыхозин.
Сам Иван Грозный в это время с семьей и сыном-младенцем находился в Старице. Литовские командиры знали о местоположении царя и явно ставили целью его захват.
Вражеская конница сожгла деревни поблизости от его старицкой резиденции царя, так что Иван мог видеть зарево пожаров. Факты всегда опровергают назойливо повторяемые байки псевдориков о боязливости царя. Иван Васильевич отослал жену с младшим сыном, а сам с 700 стрельцов и дворян стал готовиться к отражению нападения. Однако поляки и литовцы убоялись русских сил, состредоточенных под Ржевой, и ушли к Пскову на соединение с королевским войском. Удивительно, но некоторые современные российские историки, как например Волков В. А., радуются лихости панских набегов и ставят их в пример неповоротливым московитам.
Тем временем шведские силы активно действовали против русских в Ливонии. Шведы взяли города Лоде, Фиккель, Леаль, Габзель, лишенные сообщения с Россией.
4 сентября Понтус Делагарди захватил Нарву, где было вырезано от 7 тысяч до 10 тысяч русских, как сообщала ливонская хроника – «русских бюргеров, жителей и их жен и детей и всякой челяди».
В конце ливонской войны шведы ведут против русских войну на уничтожение, проводя раз за разом массовую резню, сравнимую с кровожадным буйством Батыя. Также, как и батыевым монголам, шведам не нужны города с живыми русскими. Однако и наши, и западные псевдорики по сей день стараются не заострять внимание на кровавых банях в шведском стиле. Относительно объективный Скрынников вообще не удостаивает нарвскую и корельскую резню своим внимением, хотя наверняка знаком с фундаментальным трудом С. М. Соловьева, где все эти сведения есть.
Шведский генерал французского происхождения П. Делагарди – весьма уважаемая фигура в военной истории. Но пора уже сказать прямо, Понтус Делагарди – военный преступник. Шведская армия времен ливонской войны была дисциплинированной, также как германский вермахт во вторую мировую войну. Она с удовольствием выполняла команду зверствовать, только если команда поступала. Команда на уничтожение русского населения давалась шведским командованием, королем Юханом III и генералом Делагарди.
17 сентября 1581 воевода А. Бельский сдает шведским войскам Ивангород – прямо скажем, патриотическое поведение было не свойственно этому славному роду литовского происхождения. Пушки Волк-1 и Волк-2 мастера Андрея Чехова, захваченные Понтусом Делагарди в Ивангороде, и ныне стоят во Грипсгольмском замке близ Стокгольма.
Помимо Ивангорода Делагарди берет Ям 28 сентября и Копорье 14 октября. В ноябре шведы берут Вейссенштейн (Пайде), поголовно истребляя там русских ратников и «бюргеров».
К концу 1581 г. русские были полностью отрезаны шведами от побережья Финского залива.
В том же году состоялся большой ногайский набег. Вместе с ногайцами во вторжении участвовали крымцы и азовцы. Численность нападавших доходила до 25 тысяч человек. В июне 1581 г. крымские послы уведомили шведского короля, что захватили в России 40 тысяч пленных. Ногайский князь Урус продал прибывшего к нему царского посла Девочкина в рабство в Бухару. Перед нами практически идилические единение христианейших королей Европы с азиатскими кочевниками.
Тем временем идет борьба и в дипломатической сфере. Боец не слишком видимого фронта, иезуит Антонио Поссевино уже отличился на поприще уничтожения вальденсов в Савойе и при организации шведско-польского взаимодействия. Папа Григорий XIII направляет столь испытанного бойца в Россию. 18 августа 1581, повстречавшись по дороге с Тедальди, весьма объективным наблюдателем русской жизни, Поссевино прибывает в Старицу. Отец иезуит, конечно, же на стороне польского короля – об этом свидетельствуют его записки, лежащие в Ватиканской библиотеке. Иное было бы странным, учитывая прямое вовлечение Поссевино в антирусские интриги. Одновременно он, как человек весьма умный, понимает, что продолжение войны принесет полякам только неприятности. И сейчас отец иезуит хочет добиться дипломатическими средствами того, чего не удалось достичь польскому королю при помощи войны.
Поссевино требует от царя передачи полякам Ливонии и выражает недовольство действиями православной паствы в Западной Руси. Оказывается, на Волыни, в Подолии, Литве и Самогитии православные жители, хотя имеют господ-католиков, публично молятся о даровании победы единоверцам-московитам. Ну, это же, конечно, происки царских агентов… Московские переговорщики сообщают иезуиту, что без Ливонии не будет у русских пристаней морских, чтобы ссылаться с папой.
В декабре 1581 г. в деревне Киверова Гора – в 15 верстах от Запольского Ям, на Луцкой дороге между Порховым и захваченном поляками Заволочьем – начались переговоры России и Польши. С польской стороны участововали Януш Збаражский, кн. Альбрехт Радзивилл, секретарь великого княжества литовского М. Гарабурда. Посредничество осуществлял папский посланник Поссевин, который, пообщавшись с царем и русскими, стал лучше понимать их.
В это время и король осознает, что его «освободительный» поход в Россию окончательно накрылся, что ему противостоят не «рабы», а огромная страна, где будет сражаться каждый город и каждый житель со всей русской смекалкой и с полной мотивацией – за веру, царя и отечество. Теперь уже и королю ясно, что с наемной армией, у которой «время – деньги», ему не хватит никакого европейского кредита для того, чтобы продвинуться хотя бы еще на двести миль.
По результатам переговоров было достигнуто соглашение о перемирии. Поляки должны были вернуть захваченные русские города – Великие Луки, Заволочье, Холм, Ржеву Пустую, псковские пригороды Остров и Красный, Воронеч и Вельи, а также Себеж. Русские войска и русские жители должны были покинуть 41 город в Ливонии.
1582, срыв шведского наступления. Мир с поляками
Четвертого января 1582 была осуществлена успешная вылазка псковичей против поляков, стоящих станом у Пскова.
А пятого января в Яме Запольском было заключено десятилетнее перемирие между русскими и поляками.
Это не помешало хитроумным полякам девятого января совершить диверсию против псковского воеводы И. П. Шуйского. «Полонянник» приносит воеводе взрывное устройство, замаскированное под ларец с дарами от большого гуманиста пана Замойского. Русские проявляют предусмотрительность и терракт срывается. Но пана Замойского, столь почитаемого в Польше, стоит, хотя бы за это, переименовать в пана Помойского.
Четвертого февраля, несолоно хлебавши, интернациональные рати уходят от Пскова.
Польское завоевание России захлебнулось. Несмотря на финансовую поддержку Германской империи, на наличие мощных союзников в лице Швеции и Османской империи, король Стефан Баторий решил больше не освобождать русских от власти «тирана».
«Народ не только не возбуждал против него (царя) никаких возмущений, но даже высказал во время невероятную твердость при защите и охранении крепостей, а перебежчиков было вообще мало». Польский писатель-пропагандист Гейденштейн, написавший так много лжи о русских, тем не менее сообщил этот простой факт, потому что оный лишил победы короля Батория и его европейское воинство. Польский пропагандист удивлялся: «Как могла… существовать такая сильная любовь к нему (Ивану Грозному) народа». Не смог Гейденштейн не отметить другой важный факт: «В характере рассматриваемого нами племени (русских), кроме верности к князю, можно отметить еще крайнюю выносливость при всякого рода трудах, при голоде и при других тягостях, а также презрение к самой смерти».
Если бы Гейденштейн был хоть слегка мыслителем (а не только пропагандистом), то понял бы, что эти факты отменяют и многословную ерунду, которую он написал на тему «рабства», якобы присущего московитам. Никакой раб не будет сражаться до последнего, презирая саму смерть.
Вообще западные пропагандисты, бывает, настолько погружаются в параллельное пространство инфомационных конструкций, которое они сами создали, что превращаются в аутистов. И столкновение аутистов с грубой реальностью заканчивается плачевно для них самих. Польско-литовское быдло в конце XVIII века и не подумало защищать свою гордую «республику», так, как это делали русские во Пскове в конце 16 столетия. И гонористый польский пан во время «разделов Польши» не показал и десятой доли той силы духа, какую проявили русские служилые люди в конце ливонской войны…
