Есть еще одна сила контрреволюции, которая, безусловно, была готова стать на защиту народа и тоже была предана – это армия. Люди в армии ценою своей жизни готовы были исполнить свой долг перед народом. И Афганистан, кстати, показал, что нынешнее поколение офицеров мало в чем уступало офицерам 1941-1945 гг. Но армия была предана своими маршалами и генералами.
ГЛАВА 6. НЕУМЕН, РЕШИТЕЛЕН, ЗЛОБЕН
Предыдущая глава, которая несколько сокращена и исправлена, была написана как статья еще в конце 1990 года. Тогда сделанные в ней выводы об уничтожении КПСС и СССР казались дикими редакциям всех изданий. Ведь то было время, когда пьяный Ельцин в США перед телекамерами трогательно прижимал к груди партийный билет, КПСС проводила с обычной помпой свой двадцать девятый съезд, народ СССР однозначно высказался на референдуме за единую страну.
А автор ни с того ни с сего каркал, что и СССР и КПСС пришел конец, что революция бюрократов уже свершилась. В конце концов статья была напечатана только в 12-м номере «Молодой гвардии» за 1991 год, когда все ее предсказания подтвердились. Тут нет ничего странного, так как предсказания эти основаны на законах поведения людей, но объяснить это редакторам автор в то время не смог.
А макакавки шли и шли... Макакавку «свободные цены» меняла макакавка «противостояние властей», ее сменила макакавка «конституция».
Правда, читатели могут упрекнуть автора: он утверждал, что у бюрократии есть проблема – отсутствие вождей, а жизнь выявила явного и очевидного ее вождя – Б.Н. Ельцина.
Да, автор ошибался, считая, что ни один нормальный человек, то есть с нормальными умственными способностями, не согласится на такую должность. Но Ельцин – феномен: это не перепуганная и тупая бюрократия типа Горбачева с Политбюро, а очень интересная личность; это, по меньшей мере, мужик.
Попробуем рассмотреть его подробнее, оценить его умственные возможности, характер, отношение к людям, приемы политической борьбы, работоспособность. Тут нам помогает сам Ельцин, уже успевший надиктовать мемуары «Исповедь на заданную тему». Они, конечно, лживы, как и любая агитка, но когда человек врет очень много, то волей или неволей выдает факты, которые можно сопоставить между собой и самостоятельно прийти к более-менее надежным выводам.
Вообще-то сочетание слов «интеллект» и «Ельцин» вызовет улыбку и у самых ревностных сторонников Б.Н., даже таких, как поп Якунин. «Вот уж чего не надо – того не надо», – скажут они. Это самое главное, что не требуется бюрократии от своего вождя. Вождь не должен соображать, что он делает, не должен самостоятельно предсказывать события.
Мало-мальски умному человеку было абсолютно ясно, что «освобождение цен», уход государства от их контроля при одновременном открытии границ для западного покупателя (то есть создание условий, когда на базаре всего один продавец и много покупателей) вызовет стремительный, обвальный рост цен на сырье, а вслед за ним и на все остальное. Ни один нормальный человек в преддверии этого не пообещал бы избирателям, что он ляжет на рельсы, если цены поднимутся. Но Ельцину объяснили, что все в порядке, что так можно говорить и обещать – он и обещал.
Характерным для Ельцина, и это понятно, является чтение с бумажки любых выступлений, даже самых простых, отказ от любых прямых разговоров с политическими противниками. Практически каждое его самостоятельное выступление поправляется или впоследствии дезавуируется окружающей его бюрократией. Дело доходит до того, что его смело правят и просто редакторы. Автору запомнился случай, когда Ельцин вдруг сам начал говорить на собрании промышленников и призвал к расправе над оппозицией, тогда немногочисленной, в Верховном Совете России. Это выступление, сразу же переданное по радио, уже было отредактировано, а впоследствии была объявлена ставшая обычной для Ельцина формула: дескать, он был больной и наглотался таблеток.
Впечатление такое, что в области общественной жизни и политики он не только ничего не понимает, но и не помнит. Не только законов страны, но и самых последних государственных идей. Скажем, в Германии он клялся в любви к немцам, читая это по бумажке, а спустя пару недель в Саратове, когда за ним не уследили и он получил возможность выступить самостоятельно, не моргнув глазом, сообщил, что переселит немцев на артиллерийский полигон.
Интересно, что после государственного переворота в августе 1991 года, когда у бюрократии было по горло дел, Ельцина просто услали на отдых -чтобы не мешал.
Оппозиция издевается, что все указы Ельцина делятся на три типа: 1) антиконституционные; 2) «меня не так поняли»; 3) «меня опять подставили».
Умственные способности Ельцина или, точнее, наличие их отсутствия, казалось бы, не вызывают сомнения.
Но если мы откроем мемуары Ельцина, то удивимся большому количеству его интеллектуальных побед, особенно в детстве и юности. Мемуары пестрят сообщениями: «с учебой всегда было все в порядке – одни пятерки»; «в аттестате одни пятерки»; совершенно не учился в десятом классе и вдруг – «правда, всех пятерок мне не удалось получить, по двум предметам поставили четверки»; без подготовки при поступлении в институт «две четверки, остальные пятерки»; «получал на экзаменах одни пятерки, хотя очень много времени отнимал волейбол, тренировки, поездки на соревнования»; «я ему однажды одну задачку решил, очень трудную, которую у него среди студентов лет десять до меня никто осилить не мог»; «диплом пришлось писать вместо пяти месяцев за один... тема дипломной работы – «Телевизионная башня»... и все-таки сдал диплом, защитился на «отлично».
Прямо теряешься: такой умный мальчик был в детстве, и на тебе – такое получилось к старости. Правда, настораживает, что у Бори не осталось никаких воспоминаний по поводу любых упражнений интеллекта. Мы не знаем, прочел ли он когда-нибудь хоть одну книгу, в его языке нет никаких намеков на литературу, на ее героев или события. И возникает вопрос: «А был ли мальчик? Были ли пятерки?»
В мемуарах поразительно мало дат, в связи с чем трудно сопоставить события жизни Ельцина с событиями в стране. Мы знаем, что он родился 1 февраля 1931 года, а институт закончил в 1955 году. Поскольку нет никаких указаний, что в институте он брал академотпуск, и четко сказано, что поступил туда в год окончания школы, то окончил он десять классов летом 1950 года, когда ему было почти 19,5 лет. В армию в то время призывали в 19 лет и только осенью, а в армии тогда был страшный недобор. Ребята призыва этих лет служили по 5-7 лет вместо 3. Отметим, что у Бори не было альтернативы – поступать в институт или нет: в противном случае его ждала армия. Вычтя из 1950 года три года 8-10-го классов, мы получим время окончания семилетки – 1947 год.
Посчитаем с другого конца. В школу Боря должен был поступить в сентябре 1937 года, когда ему было б лет и 8 месяцев, либо в сентябре 1938 года в возрасте 7 лет и 8 месяцев: Поэтому, отлично учась, он должен был бы кончить семь классов максимум в 1945 году. Куда у Бори делось 2 или 3 года?
В мемуарах нет никаких указаний, что Боря тяжело болел и на этот срок был прикован к постели, да и в этом случае его могли учить на дому.
Ответ как будто один: Боря учился очень плохо и в нескольких классах сидел по два года. Тогда в школах такое практиковалось. Становится понятным инцидент, который затеял Боря на выпускном вечере после окончания семилетки – ибо никакая десятилетка очного обучения ему не «светила». Ему было 16,5 лет, он уже имел паспорт и должен был идти работать и учиться в вечерней школе.
Смотрите. На выпускном вечере Боря, испортив всем праздник так, что это невозможно было ни забыть, ни замять, обвиняет учительницу, а следовательно, и школу, и гороно в использовании детского труда, что является преступлением. А сам он становится борцом за справедливость, которого обижают за критику. Боря начинает ходить по инстанциям, привлекая к гороно и школе внимание «компетентных органов». Не забудем, что это было в 1947 году. Естественно, школа сдалась, а Боря заработал капитал, которым пользовался и в дальнейшем, правда, в другой школе. В старой школе учителя, которых Боря поставил на грань тюремной отсидки, учили ведь и других мальчиков, и тем мальчикам в десятом классе было столько же лет, сколько Боре в восьмом. Встречаться с ними каждый день в школьных укромных местах Боре не должно было улыбаться. Естественно, что ему лучше было уйти туда, где его пока не знали.
У людей, не учившихся в институтах и сохраняющих к ним трепетно-уважительное отношение, может возникнуть вопрос: «Как Боря, так плохо учившийся в школе, мог поступить в институт?»
Во-первых, есть данные, что отец Бори занимал к тому времени очень высокий строительный пост. Во-вторых, что, может, и более существенно, Боря был увлеченный и очень способный спортсмен. А у спортсменов в институтах особый статус.
