377
Аристократия и демократия, поставленные в рамки государства, действуют совершенно одинаково. И та идругая, достигнув власти, являются одинаковыми врагами самой простой справедливости по отношению к производителю всех богатств - работнику [1].
1 Делэзи привел замечательный пример Сент-Обенcкого синдиката, появившегося еще при Людовике XV и сумевшего с тех пор всегда процветать, беря себе акционеров в высших правительственных сферах. Приобретая себе защитников и акционеров сначала при королевском дворе, потом среди императорской знати Наполеона I, затем среди высшей аристократии времен Реставрации и, наконец, в республиканской буржуазии и изменяя сферу эксплуатации сообразно времени, этот синдикат процветает еще, под высоким покровительством легитимистов, бонапартистов и республиканцев, соединившихся для эксплуатации. Форма государства меняется, но так как сущность его остается та же, то монополия и тресты всегда остаются в нем, и эксплуатация бедных в пользу богатых продолжается.
И если бы это была только бесчестная эксплуатация, какой отдаются государствами целые народы, чтобы дать разбогатеть известному количеству промышленников, компаний или банкиров! Если бы только было это! Но зло бесконечно более глубоко. Дело в том, что большие компании железных дорог, стали, угля, нефти, меди и т.д., крупные компании банков и больших финансистов становятся колоссальной политической силой во всех современных государствах. Стоит только подумать о том, как банкиры и крупные финансисты господствуют над правительствами в вопросах войны. Известно, например, что личные симпатии не только Александра II, но и королевы Виктории к Германии влияли на русскую и английскую политику в 1870 г. и способствовали разгрому Франции. Известно также, насколько личные симпатии короля Эдуарда III содействовали образованию франко-английского соглашения. Но не будет никакого преувеличения, если мы скажем, что симпатии и предпочтения семьи Ротшильда, интересы высоких банковских кругов в Париже и Католического банка в Риме гораздо более сильны и могущественны, чем предпочтения и интересы королей и королев. Мы знаем, например, что отношения Соединенных Штатов к Кубе и Испании зависели гораздо больше от сенаторов, имевших монополии сахарной промышленности, чем от симпатий государственных деятелей Америки по отношению к повстанцам Кубы.
378
VIII
ВОЙНА
Промышленное соперничество
Уже в 1883 г., когда Англия, Германия, Австрия и Румыния, воспользовавшись изолированием Франции, заключили союз против России и когда ужасная европейская война была готова вспыхнуть, мы указывали в газете "Le Revolte", каковы были истинные причины соперничества между государствами и вытекавших отсюда войн.
Причина современных войн всегда одна и та же: это соперничество из-за рынков и из-за права эксплуатировать отсталые в промышленности нации. В Европе уже не сражаются больше из-за чести королей. Теперь бросают армии против других ради неприкосновенности доходов Всемогущих Господ Ротшильда или Шнейдера, Почтенной Анзенскои компании или Святейшего Католического банка в Риме. Короли - более не в счет.
В самом деле, все войны, какие происходили в Европе за последние полтораста лет, были войнами ради интересов торговли, ради права эксплуатации.
К концу XVIII столетия крупная промышленность и мировая торговля, опираясь на военный флот и на колонии в Америке (Канада) и в Азии (Индия), начали развиваться во Франции. Тогда Англия, которая уже раздавила своих соперников в Испании и Голландии, желая удержать для себя одной монополию морской торговли, владычества над морями и колониальной империи, воспользовалась революцией во Франции, чтобы начать против нее целый ряд войн. Она уже тогда поняла, что ей может принести монополия на сбыт продуктов ее зарождавшейся промышленности.
Видя себя достаточно богатой, чтобы оплачивать армии Пруссии, Австрии и России, Англия вела против Франции в течение четверти века целый ряд ужасных, разорительных войн. Франция должна была истекать кровью, чтобы выдержать эти войны. И только этой ценою она смогла удержать свое право остаться "великой державой". Иначе говоря, она удержала за собой право не подчиняться всем условиям, которые английские монополисты хотели ей
379
навязать в интересах своей торговли. Она удержала за собой право иметь флот и военные порты. Потерпев неудачу в своих планах колониального распространения в Северной Америке (она потеряла Канаду) и в Индии (она должна была покинуть здесь свои колонии), она получила вместо этого разрешение создать себе колониальную империю в Африке - под условием не трогать Египта - и обогащать своих монополистов, грабя арабов и кабилов в Алжире.
Позже, во второй половине XIX в., наступила очередь для Германии. Когда крепостное право было там уничтожено вследствие восстаний 1848 г. и когда уничтожение общинного землевладения вынудило молодых крестьян массами покидать деревни и идти в города, где они за голодную плату предлагали свои "незанятые руки" промышленным предпринимателям, - крупная промышленность быстро развилась в различных немецких государствах. Немецкие промышленники скоро поняли, что если дать народу хорошее, реальное воспитание, то они смогли бы быстро нагнать страны крупной промышленности, как Франция и Англия, при условии, конечно, если Германия получит выгодный сбыт за границей. Они знали то, что так хорошо доказал Прудон, а именно что промышленник может серьезно обогатиться лишь в том случае, если большая часть его продуктов вывозится в страны, где они могут быть продаваемы по ценам, каких они никогда не могут достигнуть в стране их производства.
И тогда во всех социальных слоях Германии - в эксплуатируемых так же, как и в эксплуатирующих, - явилось страстное желание объединить Германию: во что бы то ни стало сделать из нее могущественную империю, способную поддерживать колоссальную армию, морской флот и могущую завоевать порты в Северном море, в Адриатике и когда-нибудь - в Африке и на Востоке; словом, империю, которая могла бы диктовать экономические законы в Европе.
Для этого нужно было, очевидно, разбить силу Франции, которая воспротивилась бы этому и которая тогда имела, или казалось, что имела, достаточную силу, чтобы помешать этому.
380
Отсюда - ужасная война 1870 г., со всеми ее печальными последствиями для мирового прогресса, которые мы терпим еще до сих пор.
Вследствие этой войны и вследствие победы, одержанной над Францией, германская империя - эта мечта, лелеемая еще с 1848 г. немецкими радикалами и социалистами, а также и консерваторами, - была наконец создана, и скоро она заставила почувствовать и признать свое политическое могущество и свое право диктовать законы Европе.
Затем Германия, вступившая в поразительный период кипучей деятельности, сумела действительно удвоить, утроить, удесятерить свое промышленное производство; и теперь немецкий буржуа с жадностью смотрит на новые источники обогащения - всюду понемногу: на равнинах Польши, в степях Венгрии, на плоскогорьях Африки и, особенно, вокруг Багдадской железной дороги, в богатых долинах Малой Азии, где капиталисты найдут для эксплуатации трудолюбивое население под самым прекрасным небом. А там Германии удастся, может быть, захватить когда-нибудь и Египет.
Словом, немецкие дельцы желают завоевать вывозные порты и особенно военные порты в Адриатике Средиземного моря и в Адриатике Индийского океана, т.е. в Персидском заливе, а также на африканском берегу, в Бейре, а затем в Тихом океане. Их верный слуга, германская империя, - к их услугам для этой цели, со всеми своими армиями и крейсерами.
Но повсюду эти новые завоеватели встречают чудовищного соперника, Англию, которая преграждает им дорогу.
Ревниво охраняя свое первенство на морях, особенно ревниво стремясь удержать свои колонии для эксплуатации их своими монополистами, напуганная успехами колониальной политики германской империи и быстрым развитием ее военного флота, Англия удваивает усилия, чтобы обладать флотом, способным сразу раздавить германского соперника. Она ищет также повсюду союзников, чтобы ослабить военное могущество Германии на суше. И когда английская пресса бьет тревогу и пугает английскую нацию, притворяясь, будто она опасается немецкого
381
нашествия, она прекрасно знает, что опасность совсем не там. То, что ей нужно, - это быть в состоянии бросить регулярную английскую армию туда, где Германия, в согласии с Турцией, атаковала бы какую-либо колонию Британской империи (Египет, например). И для этого ей нужно иметь возможность обладать сильной "территориальной" армией, которая может в случае надобности потопить в крови всякий рабочий бунт. Для этого главным образом и обучают военному искусству буржуазную молодежь, сгруппированную в отряды "разведчиков" (бойскауты).
