Как нам кажется, «полонизмы», «украинизмы», «болгаризмы» и прочие «-измы» «Велесовой книги», а также все отклонения от академического древнерусского языка можно объяснить, если учитывать все вышеназванные нами аргументы. И, кстати, ещё сохраняющиеся в восточнославянских языках диалекты (украинском, русском) прекрасно демонстрируют, что «ошибки» и «-измы» «Книги Велеса» до сих пор присущи живой разговорной речи части восточных славян, а потому ошибками фальсификаторов быть никак не могут.
Не менее языка «Велесовой книги» пугает учёных-ортодоксов её содержание. Как же?! Согласно ей, славянская история началась не с VI века нашей эры, а более или менее цивилизованная жизнь не с прихода варягов в IX. Да, именно так. История славян насчитывает не одну тысячу лет. Гораздо сложнее, чем принято было думать, и дохристианская религия славян. Это не примитивное язычество, ограничивающееся поклонением нескольким деревянным идолам. Славянская дохристианская религия, по «Книге Велеса», — сложный комплекс натурфилософских и морально-этических воззрений.
Всё это трудно допустить тем, кто по сей день является сторонником теории «лесов и болот», в которых сидели славяне до начала цивилизаторской миссии скандинавов и прочих германцев.
Однако ничего из ряда вон выходящего в той картине прошлого славянских племён, которая реконструируется по «Книге Велеса», на наш взгляд, нет. Лингвисты давно говорят, что существование славян как языковой общности задолго до нашей эры — факт несомненный. И это нередко подтверждается археологическим материалом (например, теми же раскопками Бельского городища). Неясно, что в принципе невозможного находят учёные мужи в том, что наши предки могли помнить в IX веке н. э. события многотысячелетней давности, касающиеся переселений по просторам Евразийского континента. Ведь переселения индоевропейцев имели место. И никто вроде бы не отрицает, что славяне — индоевропейское племя. Другой вопрос, что сам этноним «славяне» — довольно позднего происхождения, и есть какие-то более ранние племенные наименования тех народов, которые позже стали именоваться «славянами». «Книга Велеса» приводит нам ряд таких названий: «арии», «русы» («русичи»), «борусы», «венеды», «скифы», «киммеры», «русколане».
Но если наши предки, жившие в эпоху Киевской Руси, звались русичами, а также полянами, древлянами, дреговичами, радимичами и прочее, а мы зовёмся русскими, разве перестали они от этого быть нашими предками. И разве перестали мы, их далёкие потомки, ощущать, что мы есть плоть от плоти их, кровь от крови. Может, кто и перестал. Тот, у кого нет памяти.
Так вот, ничто не мешало предку того, кто в IX веке назывался славянином, во втором тысячелетии до н. э. носить имя «арий», а в первых веках нашей эры называться русом или русколанином. Разность племенного наименования первого и последнего не делала их этнически чуждыми.
Аксиома об изначальном и исключительном земледельческом характере хозяйствования славян, строго говоря, аксиомой вовсе не является. Это, выражаясь математическим языком, теорема. А всякая теорема требует доказательства. И у данной конкретной теоремы доказательств явно недостаточно. Подобное заключение делается на основе изучения славянских археологических культур рубежа и первых веков нашей эры (пшеворской, зарубинецкой, черняховской и некоторых других). Но надо признать, что возможности археологии в плане этнической идентификации памятников материальной культуры очень ограничены. Что может помочь археологу в выяснении того, к какому роду-племени принадлежали люди той или иной изучаемой им археологической культуры? Во-первых, конечно, письменные источники, сообщения которых, относящиеся к периоду существования археологической культуры, позволяют отождествить создателей этой культуры с тем или иным народом. Во-вторых, так называемый ретроспективный метод. Суть его в том, что в археологической культуре или группе родственных культур, проблем с определением этнической принадлежности которых не возникает (т. е. она известна), выделяется набор определённых признаков: вид погребального обряда, тип керамики, тип орнамента на керамике и некоторые другие. Если впоследствии во вновь открытом археологическом материале ряд этих признаков будет присутствовать, то у археолога появляется возможность сделать вывод об этнической принадлежности этого материала. Таким образом, можно выявлять, какому народу принадлежали археологические памятники, удаляясь по шкале времени во всё большую древность.
Но письменных свидетельств, относящихся к определённой эпохе и той или иной территории, может и не быть (в подавляющем большинстве случаев так оно и есть), или они могут быть недостоверны и туманны (тоже нередкая ситуация). Погребальный обряд может измениться с течением времени. Та же участь может постичь и типы керамики, орнамента, форму жилищ. И что тогда? Ниточка, ведущая к выяснению вопроса племенной идентификации, теряется? Да, теряется. Поэтому-то ряд историков (в частности, Л. Н. Гумилёв, Ю. Д. Петухов) отмечают, что археология имеет дело лишь с мёртвыми вещами, что она зачастую ничего не может сказать ни о языке, ни о духовной культуре их бывших хозяев и создателей. Надо признать справедливость подобного утверждения. В случае со славянами письменные источники упоминают их только с V–VI веков н. э. (во всяком случае, под таким именем). Археология позволяет продлить их историю, по устоявшемуся мнению, примерно до рубежа эр. Но вот вопрос: а что же дальше? Вернее — раньше?
С другой стороны, археологи ищут славян на вполне конкретных территориях. Если говорить об ареале их первоначального расселения, то это земли по рекам Висла и Днепр. И ранее V века крупных передвижений славянских племён никак не предполагается. Да, в IV веке часть славян была вовлечена в поток гуннского вторжения, но эти славянские группы либо погибли, либо вернулись на свои исконные земли, ибо не оставили после себя каких-то археологических культур. По крайней мере, такие на данный момент не известны. Не известны на запад от первоначального ареала расселения славян. А на восток?
И вот здесь нам хочется рассказать довольно поучительную историю. Касается она так называемой именьковской археологической культуры в Среднем Поволжье (IV–VII века н. э.). Культура эта была известна довольно давно. Но происхождение именьковцев долгое время было предметом острых дискуссий: предполагали финно-угорское, сибирское, тюркское, мадьярское происхождение. Но ни одна из версий так и не подкрепилась археологическим материалом (II, 22; 313–314). И только буквально в наши дни археолог Г. И. Матвеева доказала, что именьковская культура была создана славянами (II, 22; 314). Но кто бы мог такое предположить?! Славяне на Волге в IV веке н. э., в этой, как принято считать, «вотчине» финно-угорских и тюркских племён. Полагали, что славяне появились в этом регионе не раньше IX, а то и Х века. Заметьте, археологический материал у учёных был, так сказать, под рукой. Но верные выводы на основании данного материала были сделаны ой как не скоро. Почему? Да потому, что невозможно заметить, если не хочешь видеть.
Для чего мы всё это рассказываем? Для того, чтобы показать, что масштаб поисков славян археологами явно недостаточен. Славянские племена никто не ищет там, где их присутствие не предполагается.
По всем этим причинам, которые можно обобщённо назвать недостаточностью средств археологической науки, на основе данных археологии, полученных в результате изучения известных ныне славянских археологических культур, выносить окончательный вердикт об исключительном земледельческом характере хозяйства славян просто нельзя.
Но та же археология свидетельствует о кочевничестве индоевропейских племён. Поэтому нет ничего не возможного в том, что часть славян сохраняла кочевой быт своих предков ещё в I тысячелетии н. э. Такой вывод позволяют сделать и некоторые античные письменные источники. И объявлять «Велесову книгу» подделкой за сообщение о кочевом или полукочевом образе хозяйствования части славян-русов неправомерно.
А потому на вопрос: «Могли ли славяне находиться в составе киммерийских и скифских союзов племён, как о том повествует «Книга Велеса?» — мы ответим утвердительно: «Да. Могли».
И именно этим объясняет ряд учёных бытование в Закавказье, Малой Азии и Месопотамии топонимов, которые звучат вполне по-славянски.
О киммерийцах вообще известно очень мало. Но лингвисты утверждают, что сохранившиеся от них имена и названия во многих случаях сходны со славянскими. Полагаем, что киммерийцы (киммеры «Велесовой книги») не только имели в составе своих орд какие-то группы славян, но в основе славянами и были.
Предполагать, что непосредственные предки славян контактировали со скифами в период их господства в Северном Причерноморье, дал основание ещё «отец истории» Геродот. Современная археология (в частности, раскопки Бельского городища), а также сравнительное изучение иранской и славянской мифологий подтверждают это предположение. Позволим себе утверждать, что первоначально скифы были именно славянами (русами, по терминологии «Дощечек»). Эти скифы (их можно назвать «белыми») в течение долгого времени противостояли наплыву в Северное Причерноморье скифов жёлтых, как их называет «Велесова книга». В конечном итоге, проиграв последним, белые скифы были потеснены ими, уступив Причерноморские степи. Часть русов-славян оказалась в подчинении у скифов-индоиранцев, оставшись на своих прежних территориях в качестве данников и/или младших союзников. И такое положение застал Геродот в V веке до н. э., писавший о скифах-пахарях и народах, живущих рядом со скифами, во многом с ними схожих, но говорящих на другом языке. Но скифы-индоиранцы переняли у скифов-русов, с которыми они, возможно, первоначально мирно соседствовали, ряд элементов духовной культуры, в частности мифологические мотивы, и, может быть, сам этноним «скифы». Разумеется, процесс заимствований носил взаимный характер, как это обычно бывает: что-то от жёлтых скифов перенимали и белые скифы.
