Выступления батько на процессе имели успех — особенно напоминания о том, что своими действиями в тылу красных он фактически спас Варшаву в 1920 г.{826} Уголовные обвинения доказаны не были, и 30 ноября Махно и его товарищи были оправданы. Но Махно был поселен под надзор в Торуни, и после откровенных заявлений о стремлении продолжать вооруженную борьбу с большевиками польское правительство выслало Махно из страны. К этому времени было уже ясно, что в ближайшее время поднять восстание на территории СССР не удастся.
14 апреля 1924 г. Махно переехал в вольный город Данциг, населенный преимущественно немцами. В ноябре 1924 г. Махно был арестован в связи с террором против немцев в 1918 г. В декабре он был переведен в госпиталь, откуда бежал с помощью немецких анархистов и более месяца скрывался в Данциге. В марте 1925 г. Махно нелегально перешел через территорию Польши в Германию, поселился в Берлине под фамилией Михненко.
В апреле 1925 г. Махно перебрался в Париж. Он работал токарем на заводе Рено, столяром, маляром и сапожником. Участвовал в публичных дискуссиях о махновском движении и анархизме. С июня 1926 г. Махно жил в пригороде Парижа Венсенн на ул. Жарри №18.
Жизнь, полная приключений и борьбы, сменилась эмигрантскими буднями. Для борцов, выкинутых на эмигрантский берег после революционных бурь, переход был нелегким. Тем более для Махно с его волевым и взрывным характером, с его привычкой вести за собой людей. Но Махно не собирался просто угаснуть здесь, среди парижской суеты. В Париже Махно оказался в самом центре политических дискуссий анархистов.
* * *
После завершения Российской революции отечественные анархисты оказались носителями уникального практического опыта революционной борьбы и создания нового общества. Опыт, которым обладали анархисты из России и Украины, определял то внимание, с которым мировая анархистская общественность следила за спорами в среде российских анархистов в 20-30-е гг. Важность исхода этих споров для мирового анархизма определила и активное участие в них таких авторитетных в международных анархистских кругах теоретиков, как Александр Беркман, Энрике Малатеста, Макс Неттлау, Луиджи Фабри, Себастьян Фор, Рудольф Рокер и др. Но их авторитет, приобретенный десятилетиями участия в анархистском движении и множеством произведений, на которых воспитывались целые поколения анархистов, оказывался решающим не сам по себе, а только в соответствии с тем или иным мнением, поддержанным деятелями российского анархизма. Ведь за их плечами была практика революции.
Дискуссии анархистов из России оказались в центре эволюции анархистской мысли между двумя европейскими революциями, в которых анархизм сыграл заметную роль — Российской и Испанской. Развитие идей хранителей опыта Российской революции во многом определяло логику развития анархизма того времени.
Участие анархистов в махновском движении и других выступлениях против власти РКП(б), поддержка ими Кронштадтского восстания, активизация анархо-синдикалистской пропаганды в городах — все это вызывало репрессии против анархизма со стороны карательных органов большевистского режима. Большинство лидеров анархизма было арестовано, им угрожала гибель. В 1921 г. под давлением международной общественности руководители РКП(б) приняли решение выслать из страны часть арестованных анархистов, среди которых были видные анархо-синдикалисты Г. Максимов и А. Шапиро, В. Волин и П. Аршинов.
В эмиграции сформировались три основных группировки анархистов, различавшиеся прежде всего тактическими разногласиями и практическим опытом. Первая — анархо-синдикалисты (А. Шапиро, Г. Максимов, Е. Ярчук и др.), считали основным направлением работы создание синдикатов, способных взять в свои руки регулирование социально-экономической жизни. По прибытии за рубеж они организовали Комитет защиты анархо-синдикалистов в России. Комитет вошел в качестве рабочей группы в структуру Международного товарищества рабочих (МАТ) — созданного при участии российских эмигрантов на конгрессе революционных синдикатов и анархо-синдикалистских групп в Берлине в 1922-1923 гг. объединения крупнейших синдикалистских профсоюзов, насчитывавших позднее в общей сложности более миллиона человек. А. Шапиро стал одним из трех секретарей МАТ. В 1923 г. Комитет выпускал журнал «Рабочий путь». Анархо-синдикалисты выдвинули идею «переходного периода» к анархии после революции. В соответствии с ней после революции власть отомрет не сразу, а сначала перейдет к сети самоуправляющихся организаций — рабочих профсоюзов, потребительских обществ и территориальных коммун. Но большинство анархистов были воспитаны на трудах Кропоткина конца XIX — начала XX вв., и верило в немедленный переход к анархическому коммунизму в ходе социальной революции. Анархо-синдикалистская идея «переходного периода» была навеяна как раз опытом Российской революции и открыла путь разработке программы-минимум анархистского движения, реалистичных моделей устройства уже не капиталистического и не бюрократического, но в то же время еще не коммунистического общества. Но анархо-синдикалисты имели среди российских анархистов репутацию «меньшевиков нашего движения», и их идея подверглась острой критике со стороны преобладающих в мировом анархистском движении сторонников радикального анархо-коммунизма. Однако в 1923-1925 гг. ветераны анархистского движения Макс Неттлау и Мария Корн обратили внимание анархистов на необходимость постепенного вызревания анархических отношений в предреволюционном обществе. Правда, эти взгляды остались тогда фактически незамеченными.
Второе эмигрантское формирование — Группа русских анархистов за границей (далее — ГРАЗ) объединяла анархистов, лидеры которых имели за плечами опыт махновского движения (Н. Махно, П. Аршинов, В. Волин) и их последователей. Они признавали синдикализм в качестве пути к анархическому коммунизму, но считали необходимым применять различные, не только синдикалистские, методы, в том числе и повстанчество. В 1923-1924 гг. группа выпускала журнал «Анархический вестник».
В 1919-1924 гг. в США и Канаде действовала третья группировка российской анархистской эмиграции — Федерация анархистов-коммунистов Северной Америки и Канады, в которой доминировало «свободническое» течение, отрицавшее любые жесткие формы организации и принуждения. До 1924 г. «свободники» участвовали в выпуске газеты «Американские известия» и журнала «Волна», позднее — газеты «Рассвет» и журнала «Пробуждение».
Оказавшись за границей, Махно, Аршинов и Волин продолжали «махать кулаками после драки», ждали нового революционного подъема, готовились к новым боям. Раз уж на этот раз потерпели поражение, нужно понять почему, сделать выводы, подготовиться к новой схватке. По мнению Группы, чтобы координировать работу различных проанархических массовых организаций, вести совместную пропаганду, анархисты должны создать собственную единую организацию. По поводу формы этой организации в 1923 г. возникли все более заметные разногласия. В. Волин считал, что организация может быть создана из представителей всех основных направлений анархистского движения. Для этого созданию организации должна предшествовать широкая теоретическая дискуссия, которая могла бы выявить общие черты воззрений всех течений и на их основе формировать «синтетическую» идеологию анархизма.
Идея «синтеза» встретила противодействие сторонников П. Аршинова, который считал невозможным объединить в одну организацию представителей большинства направлений. Аршинов считал, что в анархизме фактически господствует одна идеология — анархо-коммунизм, признающий синдикализм в качестве метода борьбы. Все остальные направления являются второстепенными и могут быть вынесены за рамки единой организации. Эти две позиции обсуждались в журнале «Дело труда», который ГРАЗ издавала с 1925 г.{827}
Для того, чтобы отобрать в ряды Всеобщего анархического союза (так предполагалось назвать новую организацию) действительных единомышленников, сторонники Аршинова составили проект платформы Союза, который вошел в историю как «Платформа», а его сторонники — как «платформисты». «Платформа» составлялась без участия сторонников Волина, считавшего этот документ преждевременным. Надо сказать, отношения с Волиным у Аршинова и Махно к этому времени ухудшились. Когда «Платформа» вышла в свет, Волин был возмущен. И не он один. Выступление «махновцев» вызвало полярные оценки анархистов Европы. Все это предопределило раскол не только ГРАЗ, но и всего анархистского сообщества.
В июне 1926 г. Аршинов и Махно выдвинули проект «Организационной платформы Всеобщего союза анархистов». Его поддержала редакция «Дела труда». На основе сети распространения журнала сторонники проекта создали Федерацию анархо-коммунистов «Дело труда». «Платформа» предлагала радикально-коммунистическую программу и жесткие организационные формы анархистского движения. Она провозглашала: «Одно из двух — или социальная революция закончится поражением трудящихся — и в этом случае надо будет снова готовиться к борьбе, к новому наступлению на капиталистическую систему; или она приведет к победе трудящихся — тогда последние, овладев позициями самоуправления — землей, производством, общественными функциями — приступят к построению свободного общества. Это будет началом построения анархического общества, которое, раз начавшись, пойдет затем беспрерывно дальше, укрепляясь и совершенствуясь»{828}. Но опыт гражданской войны заставляет Махно и Аршинова рисовать общество, организованное хоть и снизу, но для анархистов довольно жестко: «Организаторские функции в новом производстве перейдут к специально созданным рабочими массами органам управления — рабочим советам, фабрично-заводским комитетам или рабочим фабрично-заводским управлениям»{829}.
