class="p1">
Ibid., Bk I, II, xiii;
Works, I, p. 22.
Джувел упоминает «персидскую» гордыню епископа Рима; ср. Works, IV, pp. 81, 104. Меритт Хьюз (M. Y. Hughes, ‘England's Eliza and Spenser's Medina', Journ. of Eng. and Germ. Philol., 1944, pp. 1–15) выдвинул предположение, что именем «Медина» Спенсер намекает на via media (умеренность) религиозной политики Елизаветы. Эта интересная трактовка совсем не противоречит сказанному выше, имперская религиозная политика всегда была в теории примирительной.
Faerie Queene, Bk VI, X, xiii-xiv; Works, ed. cit., VI, p. 117.
Три грации.
Lucian, Deor. conc., LXXIV, 51; Propertius, III, 17, 6 ff. Прочие упоминания, а также общий разбор этого вопроса см. в работе Франца Болла (F. Boll, Sphaera, Leipzig, 1903, p. 276).
Manilius, Astronomicon, V, 251–269. Ср. с отождествлением Астреи и Флоры у Джона Дэвиса, op. cit., p. 137.
В предшествующих строфах нарисован образ средневекового королевства Венеры, который в цитируемом отрывке незаметно превращается в некий отголосок рассказа об Ариадне-Деве у Манилия. Известны прецеденты, когда Деву связывали с Венерой (см. уже цитировавшуюся выше статью Франца Кюмона).
Remains, ed. cit., p. 470; cf. Chambers, Sir Henry Lee, p. 141.
Мы уже видели, как елизаветинские богословы могли воспринимать Данте, Петрарку, Савонаролу, Фичино, Пико делла Мирандолу в качестве сторонников их имперской реформы. Поэтому такой поэт как Спенсер мог считать вполне допустимым опираться в своём прославлении имперской Девы на те флорентийские философские, поэтические и религиозные течения, которыми вдохновлялся и Боттичелли.
Король Генрих VI. Часть первая. I, vi // Шекспир В. Полное собрание сочинений: В 8 т. Под ред. А. А. Смирнова. Т. 4. М.-Л., Гослитиздат, 1941. С. 28.
Астрея покинула землю… (лат.). Трагедия о Тите Андронике. IV, iii // Шекспир В. Полное собрание сочинений: В 8 т. Под ред. А. А. Смирнова. Т. 7. М.-Л., Гослитиздат, 1949. С. 181.
Ф. Йейтс здесь намекает на фразу из посвящённого Шекспиру стихотворения Бена Джонсона «Памяти любимого мною мистера Вильяма Шекспира, сочинителя, и о том, что он оставил нам»: «And though thou hadst small Latin and less Greek» (И хоть запас твоей латыни мал, а греческий ещё ты меньше знал. – Перевод В. Рогова). – Прим. переводчика.
Трагедия о Тите Андронике. IV, iii. Пер. А. И. Курошевой. С. 181–182.
Там же. С. 183.
Стреляя по звёздам в поисках справедливости, Тит говорит одному из стрелков «стрелять Сатурну, а не Сатурнину» (Там же).
Там же. V, iii. С. 212.
Здесь неточность. В Деву стрелял не сам Люций, ставший затем императором, а его сын Люций-младший. Старший Люций по сюжету был изгнан перед этим из Рима и не присутствует в этой сцене вовсе. – Прим. переводчика.
См.: Foxe, Acts and Monuments, ed. cit., I, pp. 87, 151, 305, 307–10, 328, 397, 404–6; Jewel, Works, ed. cit., I, p. 305; III, p. 163. История Люция проходит сквозным сюжетом через всю елизаветинскую литературу.
Cf. G. Wilson Knight, The Imperial Theme, Oxford, 1931.
Предположение о существовании «Школы ночи» в составе Рэли, Чапмена и других поэтов, которой в числе прочих противостояли Шекспир и граф Саутгемптон, основывается, возможно не совсем надёжно, на фразе из пьесы Шекспира «Бесплодные усилия любви». См. мою работу A study of Love's Labour's Lost, Cambridge, 1936, pp. 89 ff., а также M. C. Bradbrook, The School of Night, Cambridge, 1936.
George Chapman, Poems, ed. P. B. Bartlett, New York and London, 1941, p. 33.
Ibid., p. 35.
См. далее на с. 220–231 и илл. 16b.
Джон Флорио в книге «Первые плоды» (John Florio, First Fruites, London, 1578, dialogue 28) сразу после восхваления добродетелей Елизаветы оплакивает золотой век имперского Рима словами о вестальской непорочности: «О золотой мир … там целомудрие хранилось в храме Весты. Там императоры не забывали храм Юпитера. Там не было места похоти при дворе цезаря, а умеренность гуляла по рынку каждого города, мир был чист, и мир торжествовал. Сейчас же всё идёт наоборот. Печально нынешнее состояние дел в мире». Вероятно, Флорио подразумевал здесь «Триумф целомудрия» (Trionfo della Castita) Петрарки, в котором упоминается Тукция.
В свете елизаветинской интерпретации Петрарки как союзника протестантов в борьбе с вавилонской блудницей его «Триумф целомудрия» может стать полезным проводником по елизаветинскому символизму (см. далее с. 216–220 и илл. 15, 16).
Кроме непорочной Тукции в поэме присутствует ещё и целомудренная «иудейка Юдифь», убившая тирана Олоферна. Юдифью также часто называли Елизавету. Об использовании легенды о Юдифи в протестантско-католической полемике см.: E. Purdie, The Story of Judith in German and English Literature, Paris, 1927
A Midsummer Night's Dream, II, 158 («царящая на западе весталка»). См. далее на с. 227.
Oxonienses academiae Funebre Officium in memoriam honoratissimam serenissimae et beatissimae Elizabethae, Oxford, 1603, sig. S4 v.; cf. Wilson, p. 381.
(О мать Елизавета, о Церера, пока была жива Душа твоя, воспитанницы мира и покоя, Я был богат – была ты, матушка, со мною.
Согласно греко-римскому мифу, бог смерти Плутон (Аид) похитил дочь богини плодородия Цереры (Деметры) по имени Прозерпина (Персефона). Поэт сравнивает себя с дочерью Цереры, Персефоной, называя Елизавету своей матерью. Подобно тому, как бог смерти похитил у Цереры дочь, разлучив их, так же смерть разлучила поэта с его «матерью» и матерью всех британцев, забрав её к себе. – Перевод с лат. и примечание М. Фиалко).
См. выше на
