14 января 1980 года исключением не стало. В 12.32 по вашингтонскому времени в приемной посольства раздался звонок: «Я… э-э… из… словом, из федеральный правительство Соединенных Штатов», — с сильным американским акцентом по-русски произнес неизвестный.
«Не лучше ли вам, члену федерального правительства, зайти к нам на огонек?» — поддержал, как ему казалось, шутку дежурный.
«О’кей, завтра э-э… вечер, когда будет темно…»
На следующий день этот человек позвонил вновь и сказал, что прибудет через минуту. Сомнения в его психическом здоровье отпали, как только он, представившись сотрудником АНБ, потребовал встречи с официальным представителем посольства.
В тот день установить визитера американским контрразведчикам не удалось.
Магнитофонная запись телефонных звонков и рапорты американских контрразведчиков оказались на архивных полках, и дело застопорилось. Неожиданное продолжение оно получило лишь в августе 1985 года.
В последней декаде апреля 1980 года, когда закончились зимние штормы в Охотском море, американские разведывательные спутники зафиксировали скопление советских судов вблизи Камчатского полуострова. Сначала в ЦРУ этому не придали значения, полагая, что речь идет о рыболовецких судах, ведущих промысел. Но когда американская подводная лодка через неделю прибыла в этот район для замены пленок, выяснилось, что «Кокон» исчез!
В 1980 году командующий Тихоокеанским флотом Владимир Сидоров дал интервью, которое было опубликовано в газете «Дальневосточная правда» накануне празднования 35-ой годовщины Победы советского народа в Великой Отечественной войне. В частности, адмирал сказал: «21 апреля мне позвонили с Камчатки и сообщили, что из-за недисциплинированности рыбаков (район, где пролегает кабель, в навигационных картах обозначен как запретный для рыбной ловли) полуостров лишен связи с материком. Попросили прислать специалистов, чтобы найти обрыв и восстановить связь. Я дал указание перебросить в район предполагаемого обрыва кабельное судно “Тавда”. Ночью оперативный дежурный главного штаба ДВО доложил мне, что во время поиска обрыва на кабеле был обнаружен и носовым краном "Тавды" поднят огромный контейнер неизвестного предназначения. Вес контейнера — 7 тонн, длина — 5 метров. Когда опускали контейнер на палубу, заметили, что его хвостовая часть почему-то нагревается. Как выяснилось позже, нагревание происходило из-за установленного там малогабаритного ядерного реактора.
Но самое удивительное было в другом. При более тщательном обследовании обнаружили, что на металлическом корпусе контейнера выбито “Privacy of US Goverment” (Собственность правительства США). Заявляю со всей ответственностью: это — не халатность или беспечность. Это — наглость и уверенность американцев в собственной безнаказанности, а, может быть, даже вызов нам, славянам!
В Магаданскую гавань судно по погодным условиям зайти не могло, поэтому контейнер доставили на камчатский военный аэродром. Там его освидетельствовали эксперты из КГБ и специалисты флота. Все пришли к выводу, что он взрывоопасен. Однако после дополнительных консультаций с Центром решили не взрывать его, а отправить самолетом в Москву».
Через три дня публикация в «Дальневосточной правде» стала предметом обсуждения на совещании руководства Центрального разведывательного управления. Приглашенный на совещание глава АНБ вице-адмирал Бобби Рэй Инмэн категорически отрицал случайный характер обнаружения «Кокона». Адмирал уверенно заявил: «Русские точно знали, где и что искать, а обстоятельства обнаружения “Кокона” рыбаками, как и интервью русского адмирала — суть акты одного спектакля, имя которому операция прикрытия. С ее помощью КГБ шифрует истинный источник информации».
Утверждение вице-адмирала нашло подтверждение лишь в 1985 году. К тому времени сотрудники ФБР составили список подозреваемых, который состоял из 580 фамилий. Методом постепенного отсева удалось выйти на сотрудника одного из аналитических подразделений департамента АНБ Рональда У. Пелтона. Из архива извлекли пленки с записями телефонных переговоров и идентифицировали его как лицо, звонившее в советское посольство 14 и 15 января 1980 года.
В октябре 1979 года Пелтон не прошел плановую аттестацию, так как рутинный тест на полиграфе показал, что он соврал, отвечая на вопрос об употреблении наркотиков. Дело, возможно, и замяли бы — как-никак он проработал в Агентстве 14 лет, — если бы не его натянутые отношения с непосредственным начальством. Пелтона понизили в должности и лишили допуска к секретной информации. К Рождеству у него скопилось столько долгов, что он вынужден был объявить себя банкротом. Спустя три недели Пелтон переступил порог советского посольства в Вашингтоне и выразил готовность поделиться известной ему совершенно секретной информацией. За оказание необычной услуги он попросил каких-то 35 тысяч долларов США.
Сделка состоялась.
«Доброжелатель» стал обладателем требуемой суммы, а КГБ СССР — информации особой важности. Кроме прочих сведений он представил данные о самой главной на то время тайне АНБ: как, реализуя проект «Плющ», американцам удалось подключиться к кабелю связи, пролегающему в Охотском море. Более того, он назвал координаты района подключения.
При этом Пелтон заявил, что на момент его визита в посольство, проект «Плющ» превратился в полновесную секретную операцию, регулярно проводимую ЦРУ в тех советских территориальных водах, где пролегают секретные кабели.
Сотрудничество Пелтона с КГБ было плодотворным и продолжалось около пяти лет.
В конце августа 1985 года заместитель командира «Альфы» был срочно отозван из отпуска и получил приказ подобрать и подготовить бойцов для «съема» (на профессиональном жаргоне — негласное задержание) полковника Геннадия Сметанина, помощника резидента ГРУ в Лиссабоне.
По сведениям, полученным контрразведкой, Сметанин и его жена Светлана, находившиеся в загранкомандировке, уже более года поддерживали контакты с представителями американских спецслужб.
Позже было установлено, что военный разведчик по собственной инициативе в 1983 году предложил свои услуги ЦРУ. Вызвавшись сотрудничать, он на первой же встрече запросил гонорар в миллион долларов, за что получил оперативный псевдоним «Миллион», под которым и стал проходить в секретных платежных ведомостях американской разведки.
В конце августа Сметанин получил очередной отпуск и вместе с женой-подельницей прибыл в Москву
Обвинения против супругов были выдвинуты серьезные. Но они требовали конкретного подтверждения. В Москве за супругами было установлено круглосуточное наблюдение. И оно принесло конкретные результаты: были получены данные, прямо указывавшие на сбор супругами дополнительных сведений для американских работодателей, а также о их намерении остаться за границей навсегда.
Так, полковник, скоропостижно воспылав любовью ко всем своим однокашникам по службе в ГРУ, стал активно посещать их на дому и во время застолий делать «фотографии на память». Ясно, что эти снимки значительно пополнили бы картотеки американских спецслужб, затруднив впоследствии работу наших военных разведчиков при выезде в заграничные командировки.
Из Москвы супруги-шпионы отправились в Казань, чтобы навестить и, как небезосновательно считали в КГБ, попрощаться с родителями и близкими. Группа захвата немедленно вылетела в Татарию. Через три дня стало ясно, что скрытно «снять» супругов не удастся: они все время были окружены многочисленными родственниками и друзьями. Тем не менее бойцы «Альфы» не отказались от мысли провести «съем» именно в Казани, на вокзале или в аэропорту — в зависимости от того, какую обратную дорогу предпочтут Сметанины.
Геннадий Сметанин на скамье подсудимых
Свои соображения руководитель группы подполковник Зайцев доложил в Центр и получил «добро».
12 сентября 1985 года сотрудники местной «наружки» доложили Зайцеву, что объекты взяли билеты на самолет и 14 сентября вылетают в Москву.
Одновременно в ходе контроля телефонных разговоров брата Сметанина удалось установить, что объект конспиративно, с помощью своих родственников приобрел два билета на скорый поезд № 37 Казань — Москва.
Эти маневры «подопечного» насторожили Зайцева. На память пришли события пятилетней давности — обстоятельства побега за границу начальника отдела Восьмого главного управления КГБ Виктора Шеймова, который вместе с семьей был вывезен американцами на самолете прямо из аэропорта Внуково. Накануне побега Шеймов, чтобы иметь выигрыш во времени, в пятницу сообщил начальству, что на выходные уезжает на дачу приятеля в Подмосковье. Поэтому его хватились лишь в понедельник, когда он уже был недосягаем.
