Уралмаш
В начале 1931 года Уралмашинострой обладал уже достраивающимися основными горячими цехами и развернутыми работами на сооружении остальных цехов завода. Пусковыми были четыре цеха: сталелитейный, где завершался монтаж металлоконструкций, чугунолитейный, модельный и инструментальный цеха.
В феврале началось освоение оборудования, установленного в этих пусковых цехах. В марте 1931 года чугунолитейный цех построил и 30 марта ввел в действие первую чугуноплавильную вагранку. Но темпы строительства завода хозяйственное руководство не удовлетворяли. По их мнению, завод строился слишком медленно. 14 апреля 1931 года в Президиуме ВСНХ состоялось совещание по Уралмашинострою, на котором докладчиком выступал Банников. Он рассказал о положении на стройке и о проделанной работе. Орджоникидзе так оценил строительство Уралмаша: «Надо признать темп работ на Уралмашинострое явно недостаточным и даже позорным»[393]. Орджоникидзе взял с Банникова обещание, что в следующем году он услышит отчет об успехах.
И в самом деле стройка, несмотря на напряжение всех сил, еле-еле шла. Остро не хватало рабочих. Обеспечение стройки кадрами составило в мае 1931 года всего 65,9 % от необходимого количества. Особенно остро чувствовалась нехватка квалифицированного персонала для пуска и освоения вводимых в строй цехов. Цеха только осваивались, но до пуска еще было далеко. Не хватало стройматериалов.
По приезде Банникова из Москвы 18 мая собралось бюро райкома партии, которое рассмотрело вопросы пуска завода. Было принято решение пустить весь завод в 1932 году. А по тем цехам, которые уже готовы начать работу, были определены гораздо более жесткие сроки: модельный и инструментальный цеха должны были войти в строй не позднее 15 июля, а сталелитейный и чугунолитейный – не позднее 7 ноября 1931 года.
На стройке началась борьба за высокие темпы. Райком партии стал штабом этой борьбы. Большую парторганизацию Уралмашиностроя, которая составляла 9,5 % от числа рабочих строительства, райком партии полностью направил на то, чтобы добиться самых высоких, максимальных темпов строительства. Коммунисты должны были стать во главе движения за наивысшую производительность труда. На стройке началась реорганизация артелей в бригады с введением новой системы расчетов, в которой учитывалась производительность каждого рабочего бригады.
Это вызвало сопротивление у той части строителей, которые пришли на работу артелями. Старостам артелей была выгодна старая система расчетов, позволявшая им распределять по своему усмотрению заработок всей бригады, и было выгодно снижение темпов работ. Поэтому они стали бороться против действий коммунистов, настроив беспартийных членов руководства постройкома против них.
Райком партии взял на вооружение сталинские шесть условий работы по-новому:
«1. Организованно набирать рабочую силу в порядке договоров с колхозами, механизировать труд.
2. Ликвидировать текучесть рабочей силы, уничтожить уравниловку, правильно организовать зарплату.
3. Ликвидировать обезличку.
4. Создать свою собственную производственно-техническую интеллигенцию.
5. Проявить побольше внимания и заботы инженерно-техническим работникам старой школы.
6. Внедрить и укрепить хозрасчет»[394].
Комитет строителей – постройком, резко воспротивился новым подходам. Он встал на защиту расчета по бригадам и потребовал снижения планов работ. Райком поставил перед коммунистами – членами постройкома инициировать перевыборы руководства. На собрании строителей партийные руководители сумели провести в руководство постройкомом своих руководителей. Постройком стал орудием в руках партийного руководства стройки в деле проведения своей политики.
Когда старое руководство было сменено, сторонникам старого способа работы оставался только один путь – прибегнуть к агитации и запугиванию. Летом 1931 года на стройке был убит бригадир плотников, коммунист и активный сторонник повышенных планов, Ларионов. На его теле насчитали двадцать ножевых ран. К расследованию подключились органы ОГПУ, которые вскоре выявили виновных, двух бывших кулаков Середина и Захарова.
Это происшествие взорвало стройку. Большинство рабочих, из которых 55 % были комсомольцами, на стихийно возникшем митинге приняли решение бороться за самые высокие, какие только будет возможно достичь, темпы работы. Всех же, кто будет вести агитацию против этого или не выполнять планов работ, было решено немедленно выгонять со стройки.
На строительстве инструментального цеха, где нужно было уложить асфальтовый пол цеха и установить оборудование, рабочие бригады асфальтировщиков и монтажников объявили по цеху штурм строительства. Асфальтировщики решили не уходить с работы до тех пор, пока не будут заасфальтированы все 14 тысяч квадратных метров площади цеха. Вся бригада работала три дня без перерывов, днем и ночью, на сильной жаре, в жарких, удушливых испарениях расплавленного битума и горячего асфальта. Обедали, не отходя от рабочего места. Те, кто уже не мог работать, ложились отдыхать тут же, чуть в стороне, и после короткого сна снова включались в работу. За трое суток бессменной работы асфальтировщики сделали работу четырнадцати смен[395]. Сразу же начался монтаж оборудования, который тоже стал штурмом.
Ударными темпами возводился заводской газопровод. Бригада сварщиков, состоявшая из комсомольцев, приняла решение не уходить с работы, пока весь газопровод не будет сварен. Другая бригада сварщиков варила огромный водяной бак для снабжения цехов водой.
Штурм инструментального цеха завершился поздно вечером 15 июля 1931 года. Было расставлено и подключено оборудование. На следующий день в 10 часов 30 минут утра начался первый рабочий день нового завода. Был включен первый станок инструментального цеха.
К концу года руководству стройки удалось добиться перелома в деле пополнения стройки рабочей силой и сократить текучесть кадров до 6,3 % вместо 21 % в начале года[396]. Всеми доступными методами укреплялась дисциплина среди строителей. В ноябре Банников отдал приказ увольнять любого рабочего, прогулявшего без уважительной причины три рабочих дня в месяце. 2 декабря состоялось такое первое увольнение и выселение из общежитий проштрафившихся рабочих. Но все-таки, несмотря на упорядочивание набора рабочих, на резкое уменьшение текучки, на ужесточение дисциплины, положение с кадрами на стройке продолжало оставаться тяжелым. На строительстве механического цеха № 1 недоставало 13 % рабочих, в кузнечном цехе – 17,6 %. Не хватало 265 рабочих строймеханизации, 23,6 % бетонщиков, 26,3 % каменщиков и 23,2 % плотников. Это, конечно, сильно сдерживало темпы строительства завода[397].
Руководство делало что могло, и вскоре снова прибегло к испытанному методу. 12 сентября 1931 года райком партии объявил второй сорокадневный штурм начиная с 20 сентября. Это был штурм пуска завода. За время этого штурма удалось сделать 15 % годового плана работ, вместо 8,3 %, то есть перевыполнить месячный план на 45 %. 22 сентября в сталелитейном цехе была пущена единственная в СССР качающаяся сталеплавильная печь системы Вельмана.
В 1932 году Уралмаш должен был не только войти в строй действующих предприятий, но и выпустить продукции на 27,5 млн. рублей. Поэтому работа по строительству цехов тут же переходила в монтаж и освоение оборудования. Как только оборудование было отлажено и готово к работе, цех сразу же приступал к работе. Завод становился на ноги. Банников, зачинатель Уралмаша, не дожил до того момента, когда завод был полностью достроен и пущен. Он умер 13 апреля 1932 года в Москве.
В мае 1931 года вошла в строй мартеновская печь № 1 сталеплавильного цеха. По проекту сталеплавильный цех Уральского завода тяжелого машиностроения был в 1,5 раза мощнее, чем цех на заводе Круппа. Он непрерывно наращивал свою мощность. 9 апреля 1932 года вступила в строй мартеновская печь № 2. 21 мая была пущена электросталеплавильная печь. Уже в мае 1932 года цех превысил свою проектную мощность.
В литейных цехах сразу же развернулась работа по изготовлению деталей и оборудования для черной металлургии и горной промышленности. Уралмаш осваивал выпуск коксовых грохотов «Гризли», пневмоцилиндров, шлаковых ковшей, пушек Брозиуса для домен, аппаратов Мак-Ки, доменных лебедок Оттиса, оборудования для вагранок, торфоподъемников и шоботов[398] для молотов. Уралмаш должен был изготовить блюминг для Чусовского завода.
Этот блюминг объединил работу нескольких уже пущенных цехов. В модельном цехе, который изготовлял формы для отливок и где должны были быть изготовлены формы для отливок деталей блюминга, привезли и установили сложный английский фрезерный станок для обработки дерева. Но вот инструкции по эксплуатации этого станка не было. Она затерялась где-то по дороге. Станочник М. Семушкин вызвался освоить станок без инструкции. Он целый месяц каждый день разбирался в конструкции, управлении и настройке станка и, наконец, 30 сентября приступил на нем к изготовлению модели станины и рабочей клети блюминга. Станок у него работал без единой поломки и неисправности.
