22 Там же. Т. 2. С. 81–127.
23 Там же. Т. 13. С. 122.
24 Черчилль У. Вторая мировая война. Т. VI. М., 1955. С. 601.
25 Там же. С. 373.
26 Владимир Ильич Ленин: Биографическая хроника. Т. 2. С. 346.
27 Биографическая хроника // Сталин И. В. Сочинения. Т. 2. С. 409.
28 ГАРФ. Ф. 102. ОО. 1907. Д. 5. Ч. 3. Л. 101.
29 Гори. Д. 49. Л. 16 (И. Боков).
30 ГАРФ. Ф. 102. ОО. 1907. Д. 5. Ч. 3. Л. 100.
31 РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 583. Л. 24–25 (И. Боков); ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 2.4. 1.Д. 6. Л. 199 (И. Боков); Гори. Д. 49. Л. 16–17 (И. Боков); О Давиде Львовиче Зейлидзоне (р. 1878) см.: РГАСПИ. Ф. 1241: Оп. I. Д. 719. Л. 5–7 (автобиография).
32 РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 658. Л. 212. (М. Б. Касумов).
33 Биографическая хроника // Сталин И. В. Сочинения. Т. 2. С. 410; ГИАГ. Ф. 113. Оп. 2. Д. 841. Л. 8, 136.
34 РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 651. 264 (А. С. Сванидзе-Монаселидзе); Л. 267 (М. Монаселидзе); Гори. Д. 287/1. Л. 16 (М. Монаселидзе).
35 РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 651. Л. 267 (М. Монаселидзе).
36 Там же. Д. 97. Л. 1–2 (переводе грузинского); Д. 651. Л. 265 (X. Тхинвалели).
37 Там же. Л. 267 (М. Монаселидзе).
38 Барбюс А. Сталин. М., 1936. С. 21.
39 Авторханов А. Коба и Камо // Новый журнал. Нью-Йорк, 1973. Кн. 110. С. 271–272.
40 ГАРФ. Ф. 102. ОО. 1907. Д. 637. Л. 29 об.; Бибинейшвили Б. Камо. С. 189.
41 ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 2. Ч. 1. Д. 8. Л. 265 (А. П. Геворкян).
42 Библиографическая хроника // Сталин И. В. Сочинения. Т. 2. С. 410–411.
43 Большевик. 1932. № 6. С. 40.
44 Сталин И. В. Сочинения. Т. 13. С. 121.
45 Там же. С. 388.
46 ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 2. Ч. 1. Д. 19. Л. 33 (С. И. Кавтарадзе). С. И. Кавтарадзе ошибочно относил принятие этого решения к весне 1907 г. (Там же. Л. 33).
47 Там же.
48 РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 583. Л. 24–25 (И. Боков).
49 Биографическая хроника // Сталин И. В. Сочинения. Т. 2. С. 411.
50 ГФ ИМЛ. Ф. 8. Оп. 5. Д. 69. Л. 28.
51 ГАСПИ. Ф. 558. Оп. 4. Д. 583. Л. 24–25 (И. Боков).
52 Бакинский рабочий. 1939. 20 дек.
53 Баку. 1908. 18 марта.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ИЗ «ПОДМАСТЕРЬЕВ» В «МАСТЕРА» (1908–1917)
ГЛАВА 1. БАКУ — СОЛЬВЫЧЕГОДСК
Весной 1908 г. в канцелярию бакинского градоначальника генерал-майора М. А. Фольбаума поступил рапорт временно исполнявшего обязанности начальника местной сыскной полиции Азбукина[43], в котором говорилось: «В ночь на 25 сего марта лично мною с чинами сыскной полиции совершен обход разных притонов, посещаемых всякого рода преступными лицами, причем задержано несколько подозреваемых лиц, в числе задержанных оказался житель селения Маквини Кутаисской губернии и уезда Коган Бесович Нижерадзе, при котором найдена нелегальная переписка, и потому Нижерадзе передан мною в распоряжение господина начальника Бакинского жандармского управления»{1}.
Где именно и при каких обстоятельствах был арестован Нижерадзе, в рапорте не говорилось. Не отмечено это и в протоколе № 406 от 25 марта 1908 г. о его задержании, тоже подписанном Азбукиным. В этом протоколе Нижерадзе именуется не Коганом, а Гайосом. В нем зафиксировано, что при обыске у него была обнаружена паспортная книжка, выданная 7 апреля 1906 г., что в Баку он прибыл «с родины» «восемь месяцев» назад, т. е. в июне 1907 г., что вначале жил на Биби-Эйбате, а затем в «Московско-Кавказском товариществе», что был конторщиком в Союзе нефтепромышленных рабочих и являлся корреспондентом газеты «Гудок»{2}.
Был ли одновременно с протоколом о задержании составлен протокол об обыске задержанного и если да, то какова его судьба, неизвестно.
В списке арестованных в ту ночь одновременно с Г. Б. Нижерадзе значится и П. А. Джапаридзе, причем напротив его фамилии отмечено: «водворен по месту звания и жительства»{3}.
25 марта по распоряжению начальника Бакинского ГЖУ полковника Е. М. Козинцева Г. Б. Нижерадзе был заключен в тюрьму{4}, а 26 марта адъютант этого ГЖУ поручик Алексей Никитич Боровков получил распоряжение начать переписку в порядке «Положения о государственной охране» по выяснению политической благонадежности задержанного{5}. 30 марта А. Н. Боровковым было подписано Постановление № 1 о начале переписки{6}, и в этот же день он ознакомился с переданными ему из сыскной полиции «нелегальными» материалами, обнаруженными у Г. Б. Нижерадзе.
Из протокола № 1 об осмотре вещественных доказательств:
«1. Два с половиной листа, озаглавленные „Резолюция представителей Центрального комитета по делу о расколе Бакинской организации РСДРП“. Имеется подпись: представитель Центрального комитета Герман Андрианов. Дата: 15 марта 1908 г. Баку. 2. Шесть клочков бумаги с заметками, касающимися партийной работы. 3. Лист бумаги, печатный, следующего заглавия…». Далее в протоколе шли: 4. Журнал «Гудок». 5. Конверт с прошением. 6. Газета «Промысловый вестник» и 7. Газета «Баку».
Ознакомившись с этими материалами, А. Н. Боровков постановил приобщить к делу «Резолюцию» и «шесть клочков бумаги»{7}.
1 апреля задержанный был допрошен, и сразу же обнаружилось, что под фамилией Нижерадзе скрывался И. В. Джугашвили. На допросе он показал:
«В настоящее время я не принадлежу ни к какой политической противозаконной партии или сообществу. В 1902 г. я привлекался к делам Кутаисского ГЖУ за пропаганду по делу о забастовке. Одновременно с этим привлекался к делам Тифлисского ГЖУ по делу о Тифлисском комитете социал-демократов. В 1904 г., зимой, я скрылся из места ссылки, откуда я поехал в г. Лейпциг, где пробыл около [11 месяцев]. Около восьми месяцев тому назад я приобрел паспорт на имя дворянина Кайоса Нижерадзе, по которому и проживал. Обнаруженный при обыске у меня номер журнала „Гудок“ принадлежит мне. В журнале я состоял сотрудником. Рукопись, обнаруженная у меня при обыске и озаглавленная „Резолюция представителей ЦК по делу о расколе в БК РСДРП“, мне не принадлежит. Рукопись эта была прислана в Союз нефтепромышленных рабочих на имя редакции журнала „Гудок“. Больше я ничего не могу показать» (фото 24){8}.
Отвечая на вопрос «Был ли за границей?», И. В. Джугашвили вначале категорически заявил: «Не был». В протоколе эти слова взяты в скобки, а рядом написано: «В Лейпциге в 1904 году»{9}. Подобная информация содержится и в «литере Б». При ее заполнении на вопрос «Был ли за границей?» И. В. Джугашвили ответил: «В Лейпциге в 1904 г. с целью скрыться от преследования»{10}.
Бросается в глаза еще одна деталь. После слов «больше я ничего не могу показать» дописано: «Из Лейпцига я вернулся после Высочайшего Манифеста 17 октября 1905 г. В Лейпциге я жил более года»{11}. Перед нами явная попытка задним числом расширить время «пребывания» за границей и подтянуть возвращение оттуда к осени 1905 г., когда вслед за Манифестом 17 октября последовал указ 21 октября об амнистии.
Мы знаем, что в 1904 г. И. В. Джугашвили не ездил за границу. Что же заставило его изменить свои первоначальные показания и дать сведения, не соответствующие действительности? Объяснение этому, по всей видимости, следует искать в том, что версия о пребывании за границей означала, что в течение этого времени им не могло быть совершено никаких противозаконных действий в России.
Если бы за границей И. В. Джугашвили пробыл 11 месяцев, то вернуться в Россию он мог в конце 1904 — начале 1905 г. Следует отметить, что в 1903–1905 гг. в Лейпциге находился М. Давиташвили и что на Кавказ он вернулся именно в начале 1905 г. Это дает основание полагать, что, выдвигая версию о поездке за границу, И. В. Джугашвили пытался пустить следствие по ложному следу.
Получив такую информацию, поручик А. Н. Боровков обязан был проверить ее достоверность. Вместе с тем требовалось выяснить, чем занимался задержанный после «возвращения» из-за границы, насколько соответствовала действительности его версия о том, что «Резолюция представителей Центрального комитета» попала к нему из Союза нефтепромышленных рабочих, каково происхождение «шести клочков бумаги с замечаниями, касающимися партийной работы». Однако, если судить по выявленным документам, до конца мая никаких следственных действий по данному делу А. Н. Боровков не производил.
