Вопрос: Про прошлое и настоящее русской мысли мы уже немножко знаем. У меня вопрос, есть ли настоящее, настоящее у русской мысли? Может быть, немножко не совсем по теме, но, мне кажется, это интересно.
Ответ: Совершенно по теме. Я уже отчасти говорил. Когда в России был страшный сталинский режим, то, например, великого русского философа Флоренского убили. Арестовали -- он помер. Великого русского философа Лосева фактически тоже убили. Он ослеп, сидел в лагере. Он и его жена. Великого русского философа Шпета, которого отправили куда-то, в Сибири чуть ли не расстреляли. Великих русских философов в двадцать втором году Феликс Эдмундович и Владимир Ильич выслали на известном "философском пароходе". От них освободились или забили здесь, или не давали рождаться новым. Но, конечно, невозможно, чтобы люди не думали. Постепенно, постепенно в пятидесятые годы, в годы оттепели хрущевской, русская мысль начинает думать. Появляются думающие русские люди. Одни из них могут быть официальными философами, работать в Институте философии Академии наук. Там было много замечательных людей. Один из них -- знаменитый философ Зиновьев, впоследствии, например. А потом появились инакомыслящие, диссиденты. Которые привнесли в русскую мысль совершенно новые вещи. Они стали бороться за свободомыслие и за свободу.
И они снова стали свободными людьми в несвободной стране. И стали думать. Например, привнесли в русскую мысль идею права. Вот Сперанский только начинал. Потом мы еще будем говорить. Потому другие люди думали о праве и внедряли его в русскую жизнь. Но в условиях абсолютного бесправия коммунистического эти люди сказали: право -- основа всего. Конституция – основа всего. Это основной регулятор социальной жизни. Не произволение властей, не какие-то великие кремлевские мечтатели, а закон един для всех. И закон должен быть совершенно отвечающий, так сказать, нормам справедливости и целесообразности и порядка. И это было совершенно новое, конечно. Но такого феномена нету. Потому что нанесен страшный генетический урон российскому населению. Десятилетия отрыва русской культуры и науки от общего мирового развития. Отсутствие вот этой самой свободы. Потому что за свободу мысли они платили либо изгнанием, либо каторгой, там, тюрьмою или сумасшедшим домом. Их сажали в сумасшедшие дома. Это тоже русская традиция, между прочим, еще с девятнадцатого столетия. Инакомыслящих сажать в сумасшедшие дома. Но, конечно, сегодня, в последнее десятилетие, какие-то ростки нового мы с вами можем ощутить. Но уровня тех, конечно, нет. То был золотой век русской культуры вообще. Это был золотой век вообще России. И после страшного двадцатого столетия Россия должна собраться. Соберется или нет, не известно. Но все страны проходят свой золотой век. Я утверждаю, что Россия прошла свой золотой век в конце восемнадцатого, в девятнадцатом, начале двадцатого столетия. И Германия прошла в двадцатом. Золотой век раньше. И Англия, и Франция, и так далее. Так что, я не убежден, что Россия вновь поднимется на те же высоты в литературе, в искусстве. Там, в музыке и прочая, прочая. Хотя литература в двадцатом столетии, как ни странно, была неплохо. И в музыке, и так далее. Если после гибели последних свободных поколений это только вот то, о чем я сказал. Это довольно прилично, это интересно. Это надо знать и изучать. Но сравнивать очень сложно. Не в нашу пользу.
Стенограмма 2-й лекции Юрия Сергеевича Пивоварова:
Мы будем с вами сегодня говорить о том, что думала русская мысль о русской истории, о русской мысли в зеркале русской истории. Будем говорить о периоде девятнадцатого и начала двадцатого столетия. О периоде очень сложном, переломном для русской истории, русской культуры. Одновременно – о золотом веке русской истории. То есть, и культуры, и мысли, но и многого другого. Экономики, политики и прочая, прочая.
Двадцатые годы девятнадцатого столетия. Двадцать пятый год. Четырнадцатое декабря. Восстание декабристов. Что это такое? Все мы учили в школе. Декабристы воспеты, романтизированы. О них снимают фильмы, поются романсы и сочиняются романы. А что же это было на самом деле? Во-первых, это был посыл. Была последняя попытка государственного переворота в России, на который пошла русская аристократия. Все восемнадцатое столетие русская аристократия в лице гвардейцев, гвардейской части армии, которая была расквартирована, в основном, в Петербурге, несколько раз вмешивается в ход российской истории. Пытается посадить на трон своего царя. Чаще, мы знаем, это была царица. Гвардейцы думали, с женщиной управиться легче. Так не оказалось, на самом деле. Екатерина была, например, гораздо более крута, чем многие мужчины. В общем, русская аристократия вмешивается в ход, в течение русской истории. И вот это последняя попытка русских аристократов, а декабристы, безусловно, были таковыми, ограничить всевластие монархии. Ограничить поднимающуюся бюрократию. И продлить свою власть над российским обществом. Не удалось. Русская аристократия потерпела окончательное политическое поражение. После этого высшее русское дворянство будет по-прежнему играть огромную эстетическую, культурную, экономическую роль в русской истории. Но она уже не будет как сословие, как группа, претендовать на долю власти. Но это только с одной стороны. А с другой стороны, это начало русской революции. Вместе с декабристами в Россию пришла революция. Что это значит? Что такое революция? Это изменение социальных порядков, экономических, правовых, политических, всего мироустройства, всего уклада жизни. И если брать слово "переворот", это смена одного правителя, менее успешного, с надеждой на более успешного, то здесь, конечно, все шло гораздо более серьезно и гораздо более фундаментальные вещи ставились под вопрос.
Восстание подавлено. Декабристы, пять человек, повешены. Больше ста двадцати отправлены с разными сроками наказания на каторгу. Но в декабристском движении были два мыслителя. Были два лидера, значение которых далеко выходит за пределы самого декабристского движения. Значение которых и по сей день невероятно для нашей истории и для нашей культуры. Это Павел Пестель и Никита Муравьев. Люди, известные нам с детства, со школьной скамьи. Пестель -- это лидер Южного общества. Которое базировалось на второй южной армии, которая была расположена в Малороссии, на Украине нынешней. А Никита Муравьев -- один из героев, вождей Северного общества. Это Санкт-Петербург, столица. Совершенно разные люди. Примерно ровесники. Участники, родившиеся в середине девяностых годов восемнадцатого столетия, участники войны двенадцатого года. Причем очень храбрые офицеры. И тот, и другой ранены, блестящие и так далее. Но во всем другом это. Во всем остальном это противоположные фигуры. Павел Пестель был немец. И был лютеранин, то есть протестант. Он не был русский и не был православный. И поэтому, как часто бывает в России… Знаете, есть такая поговорка, "католик больший, чем Папа". Да? Чем сам Папа Римский. Так и Пестель был больше русский патриот, русификатор и такой русофил, чем природные русские люди. У Пестеля было еще несколько проблем. Он был невероятно талантлив, честолюбив. Он делал карьеру. Но царь его боялся, Александр Первый. Пестель внешне был похож на Наполеона. Профилем. Был похож на Наполеона. И он, вообще, был такой, знаете, маленький русский Наполеон. Маленький не в смысле роста, а маленький… ну, вот. Он же не стал Наполеоном во вселенном масштабе. И царь как-то его задвигал и не продвигал. И во многом не сложившаяся карьера Пестеля, его неутоленное честолюбие толкало его к революционным мыслям, к революционным действиям. Была еще одна причина быть Пестелю таковым, каким он был. Его отец, Иван Борисович Пестель, был, говоря сегодняшним языком, одним из крупных олигархов того времени. То есть он был губернатором в Сибири. Правда, управлял ею из Петербурга. И прославился невероятным воровством. И фамилия "Пестель" в те времена была синонимом воровства, кражи, нечестности. А это были времена дворянской этики, дуэлей, повышенных таких… и очень чувствительного отношения к тому, что о тебе говорят в обществе. И Пестель, в общем, несколько стыдился всего этого. То есть это был такой вот человек. С другой стороны, Никита Муравьев. Из семьи старинного русского боярства, аристократии. Совершенно русский человек, с ног до головы. И живший в Петербурге. И, разумеется, поэтому такой русский барин. Он был западник. Говоря таким языком. Ему нравились Соединенные Штаты, в которых он никогда не был. Ему нравился Запад. Он там бывал, конечно. Западная Европа имеется в виду. И все его мысли были связаны с тем, чтобы сюда, построить жизнь здесь как-то более по западному. Пестель был фигурой жесткой. Муравьев был фигурой мягкой.
И вот Пестель. Он пишет свою конституцию. Он пишет конституцию для России. "Русская правда". Смотрите, "Русская правда". Как честолюбиво называет он ее. Помните свод законов, который был в первое столетие существования России? Да? Еще древней Руси, Киевской Руси. "Русская правда". Он пишет "Русская правда", надеясь, что это будет когда-нибудь организацией жизни для всего русского народа. Интересно, что когда арестовали, никто ничего не знал про эту "Русскую правду". Потом один из декабристов выдал, нашли. То есть мы знаем, что Пестель написал этот очень важный политический документ, потому что кто-то на допросе оказался трусливым. Тоже вот очень интересно. И так узнали, что существует этот документ. Он был зарыт в землю, там его нашли. Что это такое? Это рисунок того, какой должна быть Россия, когда победят декабристы. Какой? Жесточайшая диктатура. Такого якобинского, как тогда говорили, замеса. Строжайшая централизованная власть. Никаких федерализмов, никаких, там, автономий субъектов, как говорят сейчас. Ничего. Никакого местного самоуправления. Все в Петербурге. Надзирающая жестокая власть. Причем такая власть не может осуществляться просто так. Ей нужна какая-то подпорка. И эта подпорка -- тайная полиция.
