Высокопоставленное лицо сразу увяло: вероятно, оно предполагало, что сведения могли поступать к Сибилле от существа более земного. Сбиры отвезли Ленорман в тюрьму, отобрав у нее четыре тома «Физиогномонии» Лафатера, магическую палочку, талисман, тридцать три греческих жезла, огненное зеркало и другие предметы первой необходимости.
Арест госпожи Ленорман
Ленорман уверяла, что второй ее арест был связан с разводом императора: она открыла Жозефине, что Наполеон хочет ее покинуть. Императрица бросилась к мужу. Наполеон разгневался: «Какой предатель сообщил вам это? Пусть же он трепещет!» «Нет предателя, но я все знаю, — ответила Жозефина, — мне все сказала мадемуазель Ленорман!» и т.д. Небольшая (очень небольшая) доля правды в этом рассказе не исключается. О возможности развода императорской четы в Париже поговаривали давно. Не было бы ничего удивительного, если бы Сибилла и в самом деле сообщила что-либо об этом Жозефине. Имел ли отношение к этому делу арест гадалки, не берусь сказать.
Император действительно давно подумывал о разводе — главным образом по соображениям династическим: Жозефина не дала ему детей; это было главным горем всей ее жизни. При дворе образовалась партия, стоявшая за развод и за новый брак либо с русской великой княжной, либо с австрийской эрцгерцогиней. Наполеон то внимательно выслушивал соображения руководителей этой партии, то внезапно приходил в ярость: как они смеют вмешиваться в его интимные дела? Он сам не знал, как быть.
Жозефина Богарне 1808 год
Наполеон любил Жозефину, хоть она порою чрезвычайно его раздражала и хоть относился он к ней, как к странному существу непонятной ему породы. Жозефина вела образ жизни, вызывавший изумление у императора. Госпожа де Ремюза оставила нам подробное описание дня Жозефины. Она по утрам ежедневно посвящала туалету около трех часов, затем много раз переодевалась и три раза в день меняла белье. У нее было четыреста шалей и несметное число платьев, стоивших по 40, 50 и по 100 тысяч франков. Целый день в ее апартаментах сменяли друг друга какие-то поставщики, портнихи, модистки, с которыми она обращалась, как с лучшими друзьями; никакого этикета Жозефина не признавала: зачем эта ерунда? Модисткам и портнихам она неизменно рассказывала все свои семейные дела и огорчения; не имела секретов и от горничных. Жозефина не читала ни книг, ни газет — там одни неприятности, — ничего не делала целый день и нисколько не скучала. Наполеону было жаль Жозефину. Вдобавок он опасался, что народу его развод не понравится. В этом он и не ошибся. Народ и в особенности старая гвардия были разводом возмущены: он не должен был бросать «свою старуху» ради какой-то иностранной принцессы! Простые люди любили Жозефину за ее простоту. Император колебался мучительно и долго, обдумывал самые невероятные планы, вплоть до возможности симулировать беременность Жозефины и объявить подкидыша ее сыном и наследником престола!
Картина была весьма странная. Наполеон был женат, официально никто о разводе не заикался. Но в то же время, в порядке дипломатических переговоров, ему спешно подыскивалась подходящая невеста. При дворе об этом знали многие; не могла в конце концов не узнать и сама Жозефина. Руководители партии развода становились все смелее. Как на беду, за несколько лет до того, в марте 1806 года, император издал закон, по которому принцы царствующего дома лишены были права на развод. Знаменитый юрист Камбасерес любезно взял на себя юридическую сторону дела. Были найдены в истории прецеденты: развелся с женой Генрих IV, развелся Филипп Август, развелся, наконец, сам Карл Великий!
Сцены развода много раз описывались историками. 30 ноября 1809 года император обедал с императрицей. «За обедом было ледяное молчание». Затем Наполеон приказал всем выйти. Через несколько минут из комнаты донеслись страшные, раздирающие душу крики. Дворцовый комендант де Боссе вбежал в кабинет. Императрица в истерике каталась по ковру. Придворные бросились за лейб-медиком. Вдруг Жозефина лишилась чувств. При всей своей простоте и непосредственности, она в некоторых отношениях превосходила Сару Бернар. Дворцовый комендант с Наполеоном подняли императрицу и бережно перенесли ее на диван. Не открывая глаз, она сердито прошептала Боссе: «Не давите так крепко...»
Чтобы утешить Жозефину, Наполеон подарил ей Рим! Из Рима будет сделано особое владение, оно отдается императрице. Не всякий муж, конечно, мог при разводе сделать такой подарок жене; однако Жозефина слышать о нем не хотела: зачем ей Рим? что ей делать в Риме? она предпочитает остаться в Париже. Император согласился и на это: вместо Рима Жозефине были подарены Елисейский дворец, Мальмезон, охотничий замок Наварр. Ей назначили пенсию в три миллиона франков в год. Долги ее были уплачены. За ней оставался императорский титул, и даже было обещано, что на придворных церемониях она будет иметь преимущество в ранге перед новой императрицей. Наполеон, по-видимому, был чрезвычайно доволен, что отделался. На радостях он объяснял Жозефине, что их отношения останутся прежними: ведь он будет часто ее навещать.
Развод 15 декабря 1809 года.
После развода с Жозефиной произошло странное явление: она по-настоящему влюбилась в Наполеона. В пору их брака в ее чувствах к мужу, повторяю, преобладали благоговение и страх. Теперь чувства Жозефины нельзя было назвать иначе, как страстной влюбленностью. Вскоре после семейной сцены император посетил ее в их Мальмезоне. Она плакала в течение всего визита. Посещал он ее и позднее, вначале чаще, потом реже, — все, как бывает. Перед каждым свиданием, во время свидания, после свидания были слезы; за ними следовали мечты о новой встрече.
Многое в психологии Жозефины так же непонятно, как трогательно. Она сама советовала Наполеону жениться на Марии Луизе; вела даже об этом, по своей инициативе, переговоры с госпожой Меттерних! Когда у Наполеона родился сын, страстное желание Жозефины: увидеть его. Ценой больших усилий она устраивает встречу: маленького римского короля привозят в колясочке в Багателль. Наполеон все это принимал как должное. В письмах к Жозефине он сообщает разные сведения о своем сыне. В одном из писем считает даже нужным уведомить ее: «Императрица (т.е. Мария Луиза) очень меня любит!» Быть может, он думал, что известие это должно крайне обрадовать Жозефину. А скорее написал первое, что пришло в голову: он был очень занят, ему некогда было размышлять о чужой душе.
Жозефина показывалась в обществе, но ее появление, естественно, вносило холодок. Она это замечала — и плакала. Плакала она вообще беспрестанно. После приезда в Париж Марии Луизы присутствие двух императриц стало вызывать многочисленные неудобства. Наполеон позаботился о том, чтобы Жозефина бывала в столице возможно реже. Она путешествовала, жила в Мальмезоне, в охотничьем замке — и плакала.
Не надо, впрочем, думать, чтобы горе отражалось на ее образе жизни. Поставщики от нее не выходили. Несмотря на свой огромный доход, Жозефина еще ухитрилась заново задолжать до двадцати пяти миллионов франков. Между тем прожила она после развода лишь пять лет (пережив крушение империи); умерла скоропостижно, проболев всего два дня. Мадам де Ремюза рассказывает, что за несколько часов до своей кончины императрица была очень озабочена: какой пеньюар надеть? — в этот день ее должен был посетить в Мальмезоне император Александр: «Она отошла в мир иной вся в лентах и розовом атласе...»
Жозефина принимает в Мельмозене Александра I.
Ленорман и во второй раз оставалась в тюрьме недолго. Но для нее, как и для ее покровительницы, началось время упадка. Предсказывать было трудно, Жозефина больше ничего не знала. Как будто стала проходить на гадание и мода. Из-за этого ли или из-за ареста Сибилла стала врагом существовавшего строя. По крайней мере, когда союзники вступили в Париж, Ленорман, с эмблемой Бурбонов, вышла навстречу казакам, которых она почему-то именует «возлюбленными сынами Меркурия». По ее словам, публика немедленно ее узнала и устроила ей овацию: «Да здравствует король и мадемуазель Ленорман! Она предсказала 1814 год!»
Сибилла всячески старалась войти в милость к Бурбонам. Но это ей не удавалось. Мода не желала возвращаться. Ленорман ушла в литературу. Большая часть ее книг написана после Реставрации. Немногим известно, что она написала первую биографию императрицы Жозефины. О ее произведениях у историков вспоминать не принято — и напрасно. Разумеется, врала Ленорманша очень много, но если уметь читать книги, то можно выудить правду и из этой. А едва ли кто лучше знал Жозефину, чем Сибилла. Книгу свою она посвятила императору Александру, к которому ездила в Аахен, — там тоже гадала. Царь относился к ней благосклонно. В предисловии к книге Сибилла напечатала письмо за подписью князя «Валкуского» (очевидно, П.М.Волконского), помеченное 6/18 октября 1818 года и извещающее ее о том, что царь принимает посвящение и жалует ей бриллиантовое кольцо. В предисловии же ко второму выпуску сообщалось, что Наполеон на острове святой Елены заливался слезами умиления, читая книгу госпожи Ленорман, и в частности посвящение императору Александру: «Слезы лились из глаз великого человека» и т.д. Наполеон скончался незадолго до выхода второго выпуска, и не использовать его в рекламных целях было, конечно, грешно. Дружба г-жи Ленорман с Жозефиной продолжалась и после развода. Получив известие о внезапной болезни императрицы, Сибилла бросилась в Мальмезон, — «могла лишь поцеловать мертвое тело».
