У римлян есть богиня, которую они называют Доброю, а греки – Женскою. Фригийцы выдают ее за свою, считая супругою их царя Мидаса, римляне утверждают, что это нимфа Дриада, жена Фавна, по словам же греков – она та из матерей Диониса, имя которой нельзя называть. Поэтому женщины, участвующие в ее празднике, покрывают шатер виноградными лозами, и у ног богини помещается, в соответствии с мифом, священная змея. Ни одному мужчине нельзя присутствовать на празднестве и даже находиться в доме, где справляется торжество; лишь женщины творят священные обряды, во многом, как говорят, похожие на орфические. Когда приходит день праздника, консул или претор, в доме которого он справляется, должен покинуть дом вместе со всеми мужчинами, жена же его, приняв дом, производит священнодействия. Главная часть их совершается ночью, сопровождаясь играми и музыкой.
В том году праздник справляла Помпея, и Клодий, не имевший еще бороды и поэтому рассчитывавший остаться незамеченным, явился туда, переодевшись в наряд арфистки и неотличимый от молодой женщины. Он нашел двери отпертыми и был благополучно проведен в дом одною из служанок, посвященной в тайну, которая и отправилась вперед, чтобы известить Помпею. Так как она долго не возвращалась, Клодий не вытерпел ожидания на одном месте, где он был оставлен, и стал пробираться вперед по большому дому, избегая ярко освещенных мест. Но с ним столкнулась служанка Аврелии и, полагая, что перед ней женщина, стала приглашать его принять участие в играх и, несмотря на его сопротивление, повлекла его к остальным, спрашивая, кто он и откуда. Когда Клодий ответил, что он ожидает Абру (так звали ту служанку Помпеи), голос выдал его, и служанка Аврелии бросилась на свет, к толпе, и стала кричать, что она обнаружила мужчину. Все женщины были перепуганы этим, Аврелия же, прекратив совершение таинств и прикрыв святыни, приказала запереть двери и начала обходить со светильниками весь дом в поисках Клодия. Наконец его нашли укрывшимся в комнате служанки, которая помогла ему войти в дом, и женщины, обнаружившие его, выгнали его вон. Женщины, разойдясь по домам, еще ночью рассказали своим мужьям о случившемся.
На следующий день по всему Риму распространился слух, что Клодий совершил кощунство и повинен не только перед оскорбленными им, но и перед городом и богами. Один из народных трибунов публично обвинил Клодия в нечестии, и наиболее влиятельные сенаторы выступили против него, обвиняя его наряду с прочими гнусными беспутствами в связи со своей собственной сестрой, женой Лукулла. Но народ воспротивился их стараниям и принял Клодия под защиту, что принесло тому большую пользу в суде, ибо судьи были напуганы и дрожали перед чернью. Цезарь тотчас же развелся с Помпеей. Однако, будучи призван на суд в качестве свидетеля, он заявил, что ему ничего не известно относительно того, в чем обвиняют Клодия. Это заявление показалось очень странным, и обвинитель спросил его: „Но почему же тогда ты развелся со своей женой?“ – „Потому, – ответил Цезарь, – что на мою жену не должна падать даже тень подозрения“. Одни говорят, что он ответил так, как действительно думал, другие же – что он сделал это из угождения народу, желавшему спасти Клодия. Клодий был оправдан, так как большинство судей подало при голосовании таблички с неразборчивой подписью, чтобы осуждением не навлечь на себя гнев черни, а оправданием – бесславие среди знатных».
Вот так завершилась эта отвратительная история.
Если бы Клодий был осужден, его бы непременно удавили.
И поделом ему!
Однако свершилось иное.
Хоть и будучи знатного рода, Клодий впредь неизменно возвещал о своих симпатиях к народу (словно бы помня, благодаря кому сохранил жизнь) и в итоге добился для себя должности народного трибуна! В этом качестве он впоследствии попортил немало крови Цицерону, став чуть ли не главным оппонентом последнего на политическом олимпе.
Благодаря презренному Клодию, как вы уже знаете, завершился третий брак Юлия Цезаря. Это был не самый краткосрочный брак в его жизни (66–62 гг. до н. э.), и он, надо думать, все ж таки кое-чему его научил. Тем более что Цезарю предстояло впоследствии отважиться на еще одно бракосочетание; но об этом речь впереди…
Крушение брака было символичным.
Цезарь мучительно нуждался в переменах.
Причем самых коренных!
Он непоправимо увяз в грязной политической возне, а вдобавок ему не давали покоя кредиторы. Как известно, рано или поздно за все приходится платить. Лучшим выходом для Цезаря было бы оставить Рим.
Естественно, на время.
Речь отнюдь не шла о добровольном статусе пожизненного изгнанника.
Просто человеку было необходимо прийти в себя, разобраться с чувствами, осмыслить дела былые и реально подумать о грядущем.
Глава 4
Испания: первое боевое крещение
Будучи претором, он мог выбирать, куда ему отправиться.
Плутарх пишет:
«После претуры Цезарь получил в управление провинцию Испанию. Так как он не смог прийти к соглашению со своими кредиторами, с криком осаждавшими его и противодействовавшими его отъезду, он обратился за помощью к Крассу, самому богатому из римлян. Крассу нужны были сила и энергия Цезаря для борьбы против Помпея; поэтому он удовлетворил наиболее настойчивых и неумолимых кредиторов Цезаря и, дав поручительство на сумму в восемьсот тридцать талантов, предоставил Цезарю возможность отправиться в провинцию.
Рассказывают, что, когда Цезарь перевалил через Альпы и проезжал мимо бедного городка с крайне немногочисленным варварским населением, его приятели спросили со смехом: „Неужели и здесь есть соревнование из-за должностей, споры о первенстве, раздоры среди знати?“ – „Что касается меня, – ответил им Цезарь с полной серьезностью, – то я предпочел бы быть первым здесь, чем вторым в Риме“. В другой раз, уже в Испании, читая на досуге что-то из написанного о деяниях Александра, Цезарь погрузился на долгое время в задумчивость, а потом даже прослезился. Когда удивленные друзья спросили его о причине, он ответил: „Неужели вам кажется недостаточной причиной для печали то, что в моем возрасте Александр уже правил столькими народами, а я до сих пор еще не совершил ничего замечательного!“»
Но вот он достиг Испании.
Ему уже приходилось бывать в этой стране совсем еще молодым человеком, теперь же Юлий Цезарь был одним из самых влиятельных политиков Рима. Он уже в полной мере познал смертельное очарование власти и горечь измены и предательства. Для него Испания была своего рода отдыхом. Однако отличие Цезаря от обычных людей заключалось в том, что праздность для него была решительно неприемлема. Впрочем, на сей раз он был готов к тому, что рассчитывать на досуг в Испании ему едва ли приходится. Несмотря на то что он обладал уже вполне серьезным жизненным опытом, участвовал в схватках с пиратами, но вот в настоящих военных сражениях ему еще не приходилось принимать участия. Тем более что ему предстояло выступить в качестве военного стратега и распоряжаться жизнями вверенных ему легионеров.
Любопытная деталь: Испания явилась для Цезаря ареной его первой настоящей войны. Последняя война, которую Цезарю было суждено вести в жизни, также прошла на полях Испании. Своего рода кольцо обратного времени…
У Плутарха сказано: «Сразу же по прибытии в Испанию он развил энергичную деятельность. Присоединив в течение нескольких дней к своим двадцати когортам еще десять, он выступил с ними против каллаиков и лузитанцев, которых и победил, дойдя затем до Внешнего моря и покорив несколько племен, ранее не подвластных римлянам».
Война оказалась стремительной и недолгой.
Могло создаться впечатление, что это отчасти умаляло весомость его триумфа, но главный смысл всего свершившегося был иным. Цезарь глубоко осознал, что способен быть военным стратегом. Едва ли у кого-то могло возникнуть предположение о том, что Цезарю недоставало уверенности в своих воинских талантах. И в первое же свое сражение в Испании он наверняка вступал, будучи убежденным в своей неминуемой победе! Однако когда твердое внутреннее убеждение подкрепляется впечатляющими практическими результатами, вывод один: командирского полку прибыло! Опыт, полученный в Испании, уже сравнительно скоро пригодится Цезарю, когда Рим будет охвачен чередой гражданских войн. Но пока что до этого дело еще не дошло…
Возвращаться в Рим было рано, Цезарь еще не вполне восстановился от душевных ран. Поэтому, освободившись от боевых лат, он с неменьшим энтузиазмом приступил к разрешению гражданских проблем. Как известно, работа лечит все! Как отмечает Плутарх, Юлий Цезарь «установил согласие в городах и прежде всего уладил споры между заимодавцами и должниками. А именно, он предписал, чтобы из ежегодных доходов должника одна треть оставалась ему, остальное же шло заимодавцам, пока таким образом долг не будет выплачен. Совершив эти дела, получившие всеобщее одобрение, Цезарь выехал из провинции, где он и сам разбогател и дал возможность обогатиться во время походов своим воинам, которые провозгласили его императором».
