Древняя концепция «века».
«Концепция веков, которые пришли к концу в результате внезапных природных катаклизмов, является общей для всего мира. Количество этих веков отличается у разных народов и в разных традициях. Это различие зависит от количества катастроф, которое каждый отдельный народ хранит в совей памяти, или от способа подсчёта времени ».
«Гесиод один из ранних греческих авторов, писал о четырёх веках и четырёх поколениях людей, которые были сокрушены гневом планетарных богов... В другой своей работе Гесиод описывал конец одного из веков. «Жизнь дающая земля растрескалась от огня... вся земля и воды океана кипели... казалось даже, будто Земля и бескрайнее Небо над ней сомкнулись; и такой мощный удар произошёл, будто землю раскололи, а небо сверху обрушилось на неё»
Аналогичные представления о четырёх ушедших веках существуют на берегах Бенгальского залива и в высокогорном Тибете — нынешний век является пятым.
Священная книга индусов «Бхагавата Пурана» рассказывает о четырёх веках и о катаклизмах, в которых в различные эпохи человечество почти полностью уничтожалось. Пятый век — это век нынешний. Мировые века называются Калпас, или Югас. Каждый век находит свой конец в пожаре, наводнении или буре ».
Если мы воспользуемся «берёзовой шкалой планетарных катастроф госпожи Каплиной» , то должны будем считаться с тем, что человеческая память хранит следы событий, происходивших почти что 40 тысяч лет назад. Потому что «первый век» начался где-то после 37980 ± 860 года, закончился планетарной катастрофой, даты которой мы не знаем. Начавшийся после неё «второй век» закончился в 26820 ± 200 году планетарной катастрофой, наломавшей много берёзовых дров на севере Якутии. Начавшийся после неё «третий век», закончился планетарной катастрофой, даты которой мы не знаем. Начавшийся после ней «четвёртый век» закончился в 9315 ± 50 году планетарной катастрофой, опять наломавшей много берёзовых дров на Севере Якутии и описанной в эпосе о Гильгамеше и в Библии в житии праведника Ноя.
Но может ли человеческая память хранить события такой давности? От последней планетарной катастрофы нам хорошо известна только история Ноя, которую современная наука классифицирует как сказку, сомнительную литературную фантазию наших закомплексованных предков. Но может быть в те далёкие времена память была другой, может быть тогда они помнили то, что мы теперь так быстро забываем? Чтобы ответить на этот вопрос, надо знать каким был человек в эпоху Матриархата, но мы ничего об этом не знаем (никто ничего не знает, даже те, кто считает себя специалистом). Можно сказать, что это идеальная ситуация, в которой следует воспользоваться Логосом.
«Древние представления, и очень устойчивые, о мировых веках, погибших в космических катастрофах, были обнаружены в Америке среди инков, ацтеков и майа. Основная часть наскальных надписей, обнаруженных в Юкатане, относится к мировым катастрофам. «Самые древние из этих фрагментов ("катуны», или каменный календарь Юкатана) в общем связаны с грандиозными катастрофами, которые время от времени потрясали американский континент и сохранили у всех народов этого континента более или менее отчётливое воспоминание». Кодексы мексиканских и индейских авторов, составлявших аналы своего прошлого, уделяют исключительное внимание теме мировых катастроф, которые уничтожали человечество и изменяли лицо земли.
В хрониках мексиканского королевства сказано: «Древние знали, что прежде чем образовалось нынешнее небо и земля, человек создавался и жизнь воплощалась четыре раза» ».
Эти сведения выглядят правдоподобно. Судя по хронологической шкале Каплиной, после катастрофы 37980±860 года в Европе и Африке резко потеплело и начался расцвет Матриархата — кроманьонский этап, известный в основном по раскопкам в Европе. В это время наблюдается феномен пещерной живописи, создаются пещерные галереи, из которых наиболее известными являются Ласко и Альтамира.
«Естественно провести сравнение между Ласко и Альтамирой. Обе пещеры использовались доисторическими людьми примерно в один и тот же период — 34-12 тысяч лет назад. Но, по мнению некоторых специалистов, лучшие рисунки Альтамиры относятся к концу этого периода, тогда как рисунки в Ласко создавались на несколько тысячелетий раньше, в момент наивысшего расцвета. Общее впечатление от Альтамиры — колдовское величие и покой. Зубры, тогдашние владыки животного царства, горбят мощные покрытые гривой плечи и отодвигают всех остальных на второй план. Они, как описывал их Брейль, «иногда просто стоят, отдыхая, иногда лежат или потягиваются, иногда неторопливо бредут куда-то, иногда мчатся галопом». Но мчащихся среди них мало. Благородство, которым художники наделили этих гигантов, показывает, как относился к ним человек. Кроманьонцы, возможно, испытывали к ним благоговейное уважение, ещё не научившись смотреть на мир животных с равнодушием или с высокомерной снисходительностью, которые появились у людей много тысяч лет спустя.
По меньшей мере трёх альтамирских зубров называют лежащими — ноги у них подобраны под туловище, а головы низко опущены. Некоторые специалисты придерживаются мнения, что зубры эти умирают и уже не в силах держаться на ногах. Но большинство считает, что они спят или же вот-вот должны принести телёнка».
Живопись Альтамиры была открыта в 1879 году и считалась подделкой. И это не удивительно, по выразительности, экспрессии, реализму она опережала существовавшую в то время живопись. До сих пор совершенно непонятно, как можно сделать такие рисунки, где это можно подсмотреть в природе? Если вооружить всех археологов современной фототехникой и отправить их на фотоохоту, на природе таких снимков они сделать не смогут. Об этом говорит весь опыт современной фотографии — снимки такого типа можно сделать только в зоопарке, где животное привыкло к человеку. Короче говоря в этих пещерных «картинных галереях» в основном изображены «домашние животные» Матриархата. Естественно они не были домашними в европейском смысле этого слова и европейцами рассматривались бы как дикие. Считали же европейцы стада бизонов Северной Америки дикими, ничьими, тогда как у индейцев на этот счёт бытовало совсем другое мнение. Можно точно также, неожиданно открыв Чукотку, полагать, что пасущиеся там стада северных оленей — дикие, поскольку их не загоняют в хлев, не навешивают им на шеи колокольчики, нигде не видно пастуха с длинным кнутом, пастушьим рожком и голодными волкодавами.
Чего-то мы не понимаем в жизни кроманьонца или прикидываемся, что не понимаем, мол недоступно это нашему пониманию. Возьмём к примеру проблему обеспечения мясом в зимнее время. Похолодало, выпал снег, стада откочевали туда, где теплее, на этот случай целесообразно воспользоваться каким-нибудь методом консервирования мяса. Я бы в тех условиях стал разводить пещерных медведей. Зверь крупный, мясо вкусное, сам себя кормит всё лето, а зимой возвращается в родную пещеру, где спит до весны со своими братьями, сёстрами, папами, мамами. Надо только покурить перед пещерой «медвежьей наркотой», чтобы они все покрепче заснули; зайти, выбрать нужную тушу, привязать её к шесту, принести и разделать по строгому ритуала, чтобы ни он сам, ни его родственники не обиделись. Фантазия, да? А похоже, что так оно и было.
«Самым знаменитым примером охотничьей магии неандертальцев остаётся культ медведя, открытый немецким археологом Эмилем Бехлером в пещере Драхенлох, в которой он вёл раскопки с 1917 по 1923 год. Эта пещера расположена в Швейцарских Альпах на высоте без малого двух с половиной тысяч метров, уходит глубоко в недра горы, Передняя её часть, очевидно, иногда служила неандертальцам временным жилищем. Много дальше от входа Бехлер нашёл сложенный из камней кубический «ларь» с гранями равными примерно метру. Сверху он был закрыт большим плоским камнем. Внутри лежало семь медвежьих черепов, повёрнутых мордами ко входу в пещеру. Исследуя пещеру дальше, Бехлер обнаружил в нишах по стенам ещё шесть черепов. Рядом с некоторыми лежали кости конечностей, однако выяснилось, что они не во всех случаях были костями того же медведя, что и череп. Одна такая кость была засунута под скуловую дугу — совершенно очевидно, что сделать это мог только человек. Находка в Драхенлохе оказалась не единственной. В Регурдю на юге Франции прямоугольная яма, прикрытая каменной плитой весом почти в тонну, хранила кости более двадцати медведей. Предметом этого культа был вымерший теперь вид Ursus Spelacous, так называемый пещерный медведь — могучий зверь с широкой грудью, который был массивнее гризли и имел в длину от кончика носа до хвоста почти три метра. Быстрый и сильный пещерный медведь вёл себя куда менее предсказуемо, чем любое стадное травоядное. Приспособившись к суровым условиям ледниковой эпохи, он зимовал в пещерах, а с наступлением тёплых месяцев бродил по крутым склонам густо поросших лесами европейских гор».
