Этот огромный плот явился для испанцев первым серьезным свидетельством того, что где-то поблизости действительно должно находиться индейское королевство. Вскоре испанский корабль с награбленной добычей, которой был заполнен трюм, присоединился к экспедиции Писарро. Затем, когда Писарро вновь взошел на борт, экспедиция повернула на юг. Бросив якорь вблизи покрытого джунглями острова, который они назвали Гальо — неподалеку от южной оконечности современной Колумбии, — Писарро и его экипаж принялись ждать на одолеваемом москитами берегу прибытия из Панамы Альмагро с припасами, в которых имелась огромная нужда.
Когда имевшиеся на корабле запасы стали заканчиваться, среди испанцев начали распространяться болезни, вызванные истощением, затем один за одним они начали умирать. В неделю умирало три-четыре испанца, боевой дух участников экспедиции резко пошел на убыль. Неудивительно, что люди начали испытывать желание возвратиться в Панаму. Однако Писарро, обнаружившего свидетельства существования индейского царства, по всей видимости, обладавшего изрядным богатством, не устрашили эти трудности. Пятидесятилетнему конкистадору понадобилась почти четверть века, чтобы возглавить экспедицию, которая, по его расчетам, должна была принести ему львиную долю прибыли. По свидетельству хронистов, Писарро был неразговорчив, но очень решителен в своих действиях. Однако в случае необходимости он мог произнести и воодушевляющую речь. Так, когда Альмагро привел наконец корабли и люди Писарро выразили желание покинуть экспедицию и вернуться в Панаму, Писарро, находясь в сокрушенном состоянии духа, выхватил свой меч и прочертил им на песке длинную линию. Он обратился к изнуренным людям:
«Господа! Эта линия означает труд, голод, жажду, усталость, раны, болезни и все прочие виды лишений и опасностей, которые должны будут встречаться нам до скончания жизни. Пусть же те, кто имеет мужество встретить лицом к лицу и превзойти опасности свершаемого нами героического деяния, пересекут эту линию в знак своей решимости и в свидетельство того, что они будут моими верными спутниками. Те же, кто чувствует себя недостойным этого, пусть возвращаются в Панаму, — я не хочу никого принуждать силой. Я верю в то, что Бог поможет тем, кто останется со мной, пусть их даже будет немного, и что мы не будем испытывать нужды в тех, кто покинет нас». Известно, что только 13 человек пересекли черту, приняв решение подвергнуть риску свои жизни вместе с Писарро, позднее их стали именовать «людьми Гальо». Остальные же испанцы решили прекратить поиски Биру и вернуться.
С одним оставшимся у них кораблем Писарро и его небольшой отряд продолжили путь вниз вдоль побережья — до них ни один европеец еще не исследовал эти земли. Побережье было тропическим, везде густые леса и мангровые заросли. Повсюду слышался характерный стрекот обезьян. Вдоль побережья проходило холодное течение Гумбольдта, идущее из Антарктики. По мере медленного продвижения испанцев на юг леса и комары пошли на убыль, и вот у северной оконечности современной территории Перу путешественники наконец увидели то, что искали на протяжении ряда лет, — настоящий город с широкими улицами, в котором было не менее тысячи зданий, а в гавани стояли своеобразные корабли. Шел 1528 год.
Небольшому отряду испанцев, которые плыли уже более года и по прошествии столь длительного времени страшно исхудали, походя больше на скелеты, предстояло вступить в первый настоящий контакте Инкской империей.
Когда испанцы бросили якорь, они увидели, что от берега к ним отплыл десяток плотов из бальзы. Писарро понимал, что, поскольку число его людей невелико, у него нет возможности захватить такой большой город силой. Вместо этого он должен был полагаться на дипломатию, с тем чтобы побольше узнать о тех, с кем ему пришлось столкнуться. В ожидании прибытия плотов индейцев испанцы надели свои доспехи и взяли в руки мечи — готовые драться. Будут индейцы вести себя враждебно или дружелюбно? Есть ли у них еще города? Есть ли у них и сколько золота? Что это: город-государство или часть какого-то большого королевства?
Можно представить себе облегчение испанцев в момент, когда они увидели, что индейцы на плотах не только выказывают дружелюбие, но что они прибыли со съестными дарами, среди которых были своеобразный род «ягнятины» (мясо ламы), экзотические фрукты, необычная рыба; испанцам доставили также воды и угостили еще какой-то жидкостью с острым вкусом, ныне этот сорт кукурузной водки называется «чича». Один из тех индейцев, что поднялись на борт, явно пользовался особым уважением в своей среде, он был довольно хорошо одет — на нем была узорная хлопковая туника. У него были удлиненные мочки ушей, в которые были вставлены большие деревянные пробки; у других индейцев ничего подобного не имелось.
Это был представитель инкской элиты. Испанцы позднее станут именовать этих индейских аристократов «орехонами», или «ушастыми», — из-за больших дисков в мочках ушей, указывавших на элитный статус этих людей. Данный орехон прибыл с тем, чтобы выяснить, что этот странный корабль делает в индейских водах и кем являются эти странные бородатые люди (у жителей Инкской империи, как и у подавляющего большинства коренных жителей Америки, практически не было растительности на лице). Не имея иной возможности контактировать, кроме как при помощи жестов, орехон тем не менее поразил испанцев своей любознательностью: он использовал жесты для того, чтобы выспросить у них, «из какой земли они происходят, откуда они прибыли и что они ищут». Затем инкский аристократ внимательно осмотрел корабль, изучил его оснастку; как смогли выяснить испанцы, он готовил своего рода доклад своему повелителю, великому королю по имени Уайна Капак, который, как указал орехон, жил вдали от побережья. Видавший виды Писарро, который только и делал, что захватывал, порабощал, убивал и пытал индейцев с самого момента своего прибытия в Новый Свет, теперь изо всех сил старался скрыть истинные мотивы своей миссии. Он хотел определить, сколь много ему удастся узнать об этом народе при помощи наигранного дружелюбия и дипломатических уловок. В ответ на дары индейцев Писарро подарил орехону двух свиней, четыре европейские курицы, петуха и железный топор, «к огромному удовольствию индейца, — если бы ему поднесли золото, вес которого в сто раз превосходил бы вес топора, то оно, в его глазах, обладало бы гораздо меньшей ценностью». Когда орехон был уже готов возвращаться на берег, Писарро велел двум своим людям — Алонсо де Молине и одному черному рабу — сопровождать его; так впервые европеец и африканец ступили на землю, ныне носящую название Перу.[16] В одно мгновение Молина и черный раб превратились в местных знаменитостей. Взбудораженные жители Города, — который, как позднее выяснили испанцы, назывался Тумбес, — толпами высыпали на улицы, чтобы поглазеть на диковинный корабль и на экзотического вида пришельцев. Они «все пришли посмотреть на свинью и хряка и на кур, — они пришли в восхищение от крика петуха. Но все это не могло сравниться с волнением, которое вызвал у них вид черного человека. Увидев, что он черный, они его пристально разглядывали, потом попросили помыться, чтобы посмотреть, является ли его чернота натуральным цветом или же это что-то вроде красителя. Но он смеялся, показывая свои белые зубы, когда некоторые отваживались подойти поближе, чтобы получше рассмотреть его, — потом и другие, и так много их всех было, что они даже не давали ему времени поесть… [Он] расхаживал повсюду, повсеместно к нему проявляли большой интерес, как к чему-то абсолютно новому, до сих пор никогда не виденному».
Между тем испанцу Алонсо де Молине, который явно был охвачен благоговением, столкнувшись лицом к лицу с продвинутой индейской цивилизацией, восторженная толпа оказала такой же прием. Оба путешественника были чем-то сродни современным астронавтам — представителям далекой, совершенно чужой цивилизации.
«Их удивляло то, что у испанца [Молины] имелась борода, и то, что он был белым. Они задавали ему множество вопросов, но он ничего не понимал. Дети, старики и женщины — все смотрели на него с восхищением. Алонсо де Молина видел в Тумбесе множество зданий и разных примечательных деталей… ирригационные каналы, возделанные поля, стада овец [лам]. Многие индейские женщины — очень красивые и хорошо одетые, согласно местным традициям, — вступали с ним в разговор. Они подносили ему фрукты и самые разнообразные подарки, с тем чтобы он взял все это с собой на борт. Они использовали жесты для того, чтобы вызнать, куда [испанцы] направляются и откуда они прибыли… Среди разговаривавших с ним индианок была одна очень красивая девушка, она предложила ему остаться с ними, сказав, что он может взять себе в жены любую девушку, какую только пожелает… И когда он [Алонсо] вернулся на корабль, он был настолько ошеломлен тем, что увидел, что не мог произнести ни слова. [Наконец] он сказал, что их дома выстроены из камня и что прежде, чем он поговорил с индейским повелителем [местным инкским управителем], он прошел через трое ворот, у которых стояли привратники… Во время трапезы ему подносили серебряные и золотые чаши».
