Литовский язык весьма архаичен, как у многих народов, живших на отшибе в стороне от бурных исторических процессов. Когда филологи в XIX столетии наконец обратили на него свое внимание, появились многочисленные теории о том, что литовцы и есть индоевропейцы, от которых, как от массивного ствола, веками отделялись различные языки и группы языков. Однако более детальные исследования показали, что никаких оснований для подобных выводов нет – литовский язык слишком близок к славянским и имеет много заимствований из современных языков, прежде всего, польского. Поскольку в настоящий момент Литва находится под протекторатом США, в языке стремительно нарастает количество заимствований из английского.
Своей государственности вплоть до 1918 г. литовцы не имели, да и не могли иметь. Как известно, язычество в древности являлось большим препятствием для североевропейских варварских племен в деле организации государства. Только с принятием монотеистического культа эти племена оказывались способны создавать государственность. Соседствующие язычники, разрозненные, а потому слабые, становились для них объектом завоевания и христианизации. Но самое главное, постоянно терроризируемые немцами жемайты и аукшайты, живущие в глухих лесах и болотах, не имели ни малейших экономических предпосылок для госстроительства. В торговле и мореплавании они своего следа не оставили, городов не построили, письменности не создали, в военном деле ничем не блеснули. Собственно, сохранились жемайты и аукшайты только потому, что жили в медвежьем углу, который особого интереса для завоевателей не представлял.
Современные литовцы свято уверены, что принадлежат к великой исторической нации, создавшей в Средневековье мощное государство – Великое княжество Литовское. В реальности государство это было русским по составу, а жемайты, аукшайты, курши, латгалы и другие небольшие культурно неразвитые племена входили в это государство на правах данников и завоевать русских никак не могли. Впрочем, особой ценности для князей язычники-жемайты и их земли не представляли, и потому, например, князь Ягайло Ольгердович легко отдал Тевтонскому Ордену Жемайтию в качестве платы рыцарям за помощь в борьбе за литовский престол. Тевтоны упорно пытались цивилизовать жемайтов, применяя в основном меч и огонь, но успехов добились весьма относительных.
Миф о Великой Литве был создан литовскими националистами на рубеже XIX – ХХ вв. следующим способом: они перекрестили деятелей Польши и Великого княжества Литовского на жмудинский манер, и тем самым приписали себе историю Польши и Русской Литвы. Князь Витовт стал Витаутасом, Миндовг – Миндаугасом, Ольгерд – Альгирдасом, Гедемин – Гядэминасом, и так далее. Разумеется, славянские имена Витовт и Ольгерд ничего общего с полудикой языческой жмудью не имели, и иметь не могли. Историки же, пытаясь объяснить столь странную славянизацию литовцев, запустили в оборот идиотскую легенду о том, что литовцы, завоевав русских, переняли у них язык, культуру, веру и даже сменили имена. Припоминаете ли вы хоть у одного завоевателя такие же манеры?
Иногда приходится встречать совсем уж глупые объяснения: «Боясь западных соседей и связанных с ними латыни, польского и немецкого языков, литовская элита и великий князь принимают простую мову в качестве основного языка деловых актов»[2]. Простой мовой автор называет народный язык княжества. Поскольку основное население его было русским, то под простой мовой нельзя подразумевать ничего иного, кроме русского языка. Но скажите мне: в какой стране элита, боясь одного иностранного языка, отказывается от родной речи в пользу другого?
Ранняя польско-литовская и русская история тесно переплетены. Так, например, русский князь Яков Витебский, более известный как Ягелло (Ягайло), сын княгини Ульяны Александровны Тверской, после женитьбы на польской королевне Ядвиге и перехода в католичество, положил начало знаменитой польской королевской династии Ягеллонов. При Ягелло произошло событие, кардинально повлиявшее на историю Западной Руси – Великое княжество Литовское и Польское королевство в 1385 г. заключили династический союз – унию. С этого момента началась постепенная дерусификация и окатоличивание Великого княжества Литовского, урезание политических прав, приведшие к полной утрате Литвой государственности к началу XVIII столетия. Православная литовская знать постепенно слилась с польской шляхтой. Крестьянские же массы и городских обывателей так и не удалось ополячить.
Наличие у литвинов и поляков общей неразрывной истории, легко объясняет то, что одних и тех же деятелей современные белорусы и поляки именуют по-разному, отчего они как бы раздваиваются. Но и те, и другие все же понимают, что речь идет об одних и тех же лицах. Однако жмудины «приватизировали» не только этноним «литовцы» (lietuviai), но и польско-литовскую историю, объявив ее своей, а себя – единственными наследниками Великого княжества Литовского.
Собственно, никакой древней истории не было у финнов, латышей, латгалов, эстонцев, ингерманландцев, карел. Была лишь история завоевания этих земель германцами, полякам шведами, русскими и датчанами. Завоеватели строили города и церкви, заводили университеты, развивали ремесла и искусства. Местное же население представляло собой крестьян, не имеющих ни национального сознания, ни письменности, ни интеллигенции, ни аристократии. Поэтому большинство балтийских племен просто исчезли. Живые языки некогда многочисленной балтийской группы представлены ныне лишь литовским и латышским. Прибалтийские помещики – сплошь немцы, отчасти шведы, в Литве – поляки. Так было веками. Национальное пробуждение балтов начинается лишь со второй половины ХIX столетия с появлением местной интеллигенции. Тогда же начинают складываться у малых народов литературные языки – финский, эстонский, латышский, литовский.
История государственности этих народов начинается одновременно – с момента развала Российской империи в результате революции 1917 г. Первыми независимость 6 декабря 1917 г. провозгласили финны, имевшие в составе империи широкую автономию. 24 декабря Литовская тариба (Совет Литвы) провозгласила декларацию о независимости Литвы, но фактически она сводилась к признанию вассалитета по отношению к Германской империи. После того как недовольные этим депутаты добились принятия полноценного Акта независимости Литвы, германские оккупационные власти отпечатанный тираж прокламации о независимости конфисковали, а типографию, его отпечатавшую, закрыли.
Относительную независимость Литва, на этот раз под присмотром Антанты, получила лишь в 1920 г. и продлилась она 20 лет, за время коих литовская экономика пришла в упадок, а народ обнищал, отощал и обовшивел. Поэтому в 1940 г. местное население с превеликой радостью от нищей независимости отказалось в пользу воссоединения с ССР. Если считать, что второй период литовской государственности начался в 1990 г. с момента провозглашения декларации о выходе из ССР, то история литовского государства насчитывает аж целых 39 лет. Но литовские власти, не мелочась, объявили 2009 г. годом тысячелетия Литвы.
Но украинским историкам пойти по литовскому пути фальсификации истории очень сложно. Украинская государственность к сегодняшнему дню насчитывает всего 17 лет. Никогда не существовало и украинского народа. Жемайты и аукшайты, образовавшие литовский этнос, жили в своих лесах сотни лет, а вот такой народ, как украинцы науке не известен. Сей этноним входит в оборот лишь во второй половине XIX в., да и то за границей. И что совсем уж огорчительно, в отличие от литовского, не существует и украинского языка. Он уже более 100 лет находится в стадии создания, но пока имеет вид малосъедобного полуфабриката (при употреблении порой вызывает тошноту). Поэтому даже в столице Украины, Киеве, люди говорят преимущественно на «иностранном» русском языке или его диалекте – так называемом суржике[3].
Поэтому перед украинскими историками, если они желают создать полноценную украинскую нацию, стоит задача поистине титанического размаха. Сначала им нужно стерилизовать массовое сознание, вытравив из него «антиукраинские» представления о русской истории. Затем надлежит переписать ее заново, но таким образом, чтобы канва истории России и Украины никак не пересекалась. Укро-историки не могут, подобно литовцам, просто присвоить себе русскую историю, ибо москалям уже отведена роль главного врага украинского народа. Вся история Украины – это история борьбы полноценного европейского народа в союзе с другими европейцами (поляки, шведы, австрийцы, германцы) против варваров с востока.
Почему я говорю, что задача создания нации стоит именно перед историками? А что превращает население в единую политическую общность? Генетическое родство, общая кровь, антропологическая близость? Об этом даже смешно говорить. Язык? Швейцарцы говорят на трех языках – немецком, французском и итальянском, но это не мешает им составлять единую нацию на протяжении столетий. Арабы же, хоть общаются на одном языке и живут на неразрывном географическом пространстве, разделены множеством государственных границ. Существует более 20 арабских стран, порой очень недружественно настроенных друг к другу. Может быть, нацию формирует экономический уклад, которым живет население? Тоже нет. Одна экономическая формация сменяет другую, но это не приводит к исчезновению старых наций и образованию на их месте принципиально новых.
