И все же эта длительная (включая вопросы журналистов) и несколько сумбурная пресс-конференция зампреда ГКИ породила больше вопросов, чем ответов.
Во– первых, вызвал вообще недоумение отказ Фатеева дать хотя бы какой-нибудь ответ на вопрос: намерен ли ГКИ заняться судьбой «царского» и «ленинского» золота на Западе?
Во– вторых, мне сразу стало ясно, что чиновники департамента зарубежного имущества ГКИ, подсунувшие своему зампреду конкретные цифры о царской недвижимости за рубежом (в частности, в Израиле), не владеют материалом (не 24 объекта, а целых 37, и принадлежали они не «одному из великих князей» Генерал-губернатору Москвы вел. кн. Сергею Александровичу, убитому террористом-эсером Каляевым в 1905 г, а российскому правительству, РПЦ, ИППО РПЦ -Русская православная церковь, ИППО – Императорское православное палестинское общество (1882-1917 гг.), воссозданное в 1992 г. постановлением бывшего Верховного Совета РСФСР и Дому Романовых).
В– третьих, неприятно покоробил намеренно бодрый тон бывшего зампреда. Признав, что решение проблемы зарубежного имущества РФ -не вопрос двух-трех недель и даже «не года и не двух» (что в принципе верно: уйдет не менее десятилетия), г-н Фатеев далее патетически воскликнул: «Еще два-три месяца назад мы не могли назвать даже прозвучавших сегодня цифр (?!). Но еще через два-три месяца комитет сможет представить уточненные данные по каждой отдельной стране и по каждому отдельному объекту».
Но «через два-три месяца» в ГКИ не стало ни зампреда Фатеева, ни самого председателя этого комитета А.И. Казакова и, уж конечно, никаких «уточненных данных» журналистам представлено не было.
Насколько я информирован, никаких «ежеквартальных» отчетов о поисках в ведомственных архивах от большинства министерств в первую правительственную комиссию по защите имущественных прав РФ за рубежом О.Д. Давыдова также не поступало.
Да что там ежеквартальные отчеты! В правительственном протоколе от 18 января 1995 г. черным по белому было записано: Минюсту РФ (В.А. Ковалев) «осуществлять правовую экспертизу выявленных в архивах министерств, ведомств документов и документов профессора Дипломатической академии МИД России В.Г. Сироткина (выделено мною. – Авт.)».
Оставив на совести клерков секретариата вице-премьера формулировку о «документах профессора Сироткина» (они не «профессорские», а собственность нашего Международного экспертного совета), отмечу, что за минувшие годы ни Минюст, ни ГКИ (а он уже 18 января 1995 г. был информирован о «документах профессора Сироткина», даже если его чиновники и не читали свыше 30 моих публикаций в прессе за 1995-1998 гг. и не смотрели по ТВ за то же время по крайней мере 15 передач на ту же тему, одна из которых по московскому ТВ в февральский субботний вечер 1996 г. длилась целых 50 минут!) ни разу не обратились в наш совет, и тогдашнего начальника Департамента зарубежного имущества ГКИ В.П. Шумакова я впервые увидел только 8 июля 1996 г. в кабинете члена нашего Экспертного совета М.В. Масарского на Старой площади, да и то в связи с тем, что «сверху» поступила команда в ГКИ заключить с нами договор на «генеральный подряд» по возвращению «российского золота» и недвижимости из-за рубежа (договор так и не был заключен).
Кстати, и первая Правительственная комиссия по защите имущественных прав Российской Федерации за рубежом (поручение правительства B.C. Черномырдина от 26 октября 1994 г. № А4-П6-33648) также ни разу не удосужилась пригласить «профессора ДА МИД РФ», обладателя столь уникальных документов, ни на одно из своих заседаний (если, конечно, они имели место), хотя сию комиссию поручено было возглавлять… вице-премьеру О.Д. Давыдову.
После того памятного межведомственного совещания 18 января 1995 г. в Белом доме под председательством Давыдова мы с М.В. Масарским еще три года ходили «по инстанциям», стучались во все двери, организовывали пресс-конференции (в американо-российском пресс-центре вместе с депутатами Госдумы, в пресс-центре «Аргументов и фактов» и др.), пока нам в руки не попала справка Счетной палаты (конец 1996 г.).
И стало ясно, что, несмотря на все самые строгие постановления правительства и указы президента за 1992-1996 гг. в деле учета и эксплуатации зарубежной российской собственности царит полная неразбериха, которой умело пользуются для личного обогащения ловкие чиновники различных министерств и ведомств (см. Приложения, док. 8).
Лишь в самом конце 1997 г. с помощью А.И. Вольского нам удалось прорваться к тогдашнему первому вице-премьеру Б.Е. Немцову и с его помощью получить в январе 1998 г. на специальной записке резолюцию Б.Н. Ельцина о создании новой (вместо недействующей комиссии 1994 г. во главе с уже уволенным в отставку О.Д. Давыдовым) Межведомственной государственной комиссии по защите имущественных интересов России за рубежом во главе с министром иностранных дел Е.М. Примаковым.
Но прошел еще почти год, когда тот же Примаков, но уже в качестве премьер-министра, оформил резолюцию президента постановлением правительства № 1154 от 3 октября 1998 г. о создании такой комиссии во главе с председателем Мингосимущества Ф.Р. Газизуллиным (см. Приложения, док. 13). Но Газизуллин сначала надолго заболел, а затем ушел в отставку, потом по настоянию Б.Н. Ельцина вновь вернулся, а комиссия до января 1999 г. так и оставалась несформированной.
***
И тем не менее с упорством одержимых мы продолжали работу.
Сразу оговоримся: далее речь пойдет только о царской собственности, да и то далеко не обо всей, ибо и в нашем Экспертном совете отнюдь не самый полный ее реестр (хотя, безусловно, гораздо более детальный, чем в ГКИ).
Несколько слов о путях формирования нашего реестра. Систематически он начал создаваться, как и материалы по золоту, с 1991 г. Начали с Архивов внешней политики России, где при содействии тогдашнего заместителя начальника Историко-дипломатического департамента МИД РФ В.И. Трутнева нашли и опубликовали уникальный «Список русских учреждений в Палестине и Сирии (1903 г.)».
Под «Палестиной» тогда, в начале нашего века, понимались Святые места вокруг Гроба Господня в городе Иерусалиме – монастыри, подворья (гостиницы для паломников), церкви с кущами (садами) при них, а также сопутствовавшая им «инфраструктура» ИППО – построенные за счет пожертвований россиян для православных арабов детские сады, школы, больницы, здания духовных миссий РПЦ и т.д. По сегодняшнему государственно-территориальному делению на Ближнем Востоке эта палестинская недвижимость находится в Израиле (главным образом в Иерусалиме), Ливане, Иордании, Сирии и в Северном Египте.
Значительную часть сведений я получил в результате поездок по зарубежным странам (Франция, Италия, Великобритания, США, Канада, Греция, Израиль, Ливан и др.). Скажем, летом 1993 г. в составе делегации Комитета по свободе совести бывшего Верховного Совета РФ во главе с протоиереем о. Вячеславом (Полосиным) как эксперт по международным делам я побывал в Салониках на Европейском конгрессе христианских парламентариев. В рамках конгресса была организована поездка на Святую гору Афон, в православную мужскую монастырскую общину, и там довелось посетить старейший на Востоке русский Свято-Пантелеймоновский монастырь (XII в.), вооружиться многими документами, побеседовать с монахами из России.
В сочетании с ранее опубликованными материалами о Святой горе Афон личный визит в Свято-Пантелеймоновский монастырь и последовавшие за ним контакты существенно пополнили Текущий архив нашего Экспертного совета материалами о российской церковной недвижимости в Святых землях.
Много интересных данных по отдельным странам мы получили от добровольных помощников совета. Так, по Италии сведения сообщили собкор «Известий» в Риме Михаил Ильинский и его жена Татьяна. В частности, Ильинский подробно рассказал и мне, и читателям «Известий» о соборе Св. Николая Угодника в г. Бари, что на юге Италии, где он неоднократно бывал лично Собор был освящен в 1912 г. и являлся до Первой мировой войны одним из Святых мест православия в Восточном Средиземноморье. До 1917 г. управлялся дирекцией дореволюционного ИППО, затем был заброшен, а в 1939 г. «подарен» полпредом СССР в Италии Б.Е. Штейном властям Муссолини; в 1945 г. возвращен СССР как фашистская собственность, но Сталин почему-то отказался взять его «на баланс» СССР.
Иногда информация поступала совершенно случайно. Например, в 1994 г. на приеме-обеде посла Франции в Москве Пьера Мореля в качестве одного из президентов «Ассоциации друзей Франции» я случайно оказался за столом рядом со статной дамой «третьего» (т.е. после 60 лет), как деликатно говорят французы, возраста. Дама оказалась Антониной Львовной Мещерской, дочерью княгини Веры Кирилловны Мещерской, основательницы (в 1927 г.) Русского дома – богадельни для престарелых русских эмигрантов, что находится рядом со знаменитым русским кладбищем в Сент-Женевьев-де-Буа Подробнее об этом см.: Э. Шулепова. Русский Некрополь под Парижем. – М. 1993.
