берегам Среднего Днепра. Правобережная область курганов VI–IV вв. до н. э. идет от Киева на запад до водораздела с Бугом и на юг за Рось — к Чигирину и Умани. Левобережная область соприкасается с Днепром только в одном узком районе устья Суды, а основной ее массив лежит в стороне от Днепра на Сейме, Суде, Среднем Псле и Средней Ворскле. Если сопоставлять эти скифские области с позднейшими славянскими, то правобережная совпадает с размещением полян и уличей (до переселения их на юго-запад), а левобережная (кроме южной части) — племени северян [79].
Более тысячи лет отделяют скифские курганы от славянских; устанавливать поэтому непосредственную связь между ними трудно, но необходимо отметить, что тип скифских срубных гробниц Киевщины и Полтавщины воскресает позднее именно в этих же географических пределах.
Расцвет Среднего Приднепровья в скифскую эпоху привел к значительному росту производственных навыков. Сыродутные горны обеспечили скифским кузнецам возможность изготовления оружия, серпов и различного бытового инвентаря. Скифские литейщики хорошо владели искусством литья бронзы преимущественно по восковой модели. В жестких литейных формах отливались лишь наиболее массовые предметы, как, например, стрелы [80].
Керамическое производство у скифов едва ли выделилось в особое ремесло и оставалось, по всей вероятности, на стадии домашнего производства. Скифская знать пользовалась прекрасной греческой посудой, что избавляло от необходимости развивать собственное производство.
Особой отраслью скифского ремесла было ювелирное дело и именно тиснение и чеканка золота. Естественно, что наибольшего развития достигло ремесло в эллино-скифских городах Причерноморья, где нам известен ряд имен местных негреческих мастеров.
В Приднепровье греческие привозные вещи почти не оказывали влияния ни на форму, ни на технику местных изделий.
В III–II вв. до н. э., когда под ударами сарматских племен приходят в упадок все греческие города (сначала восточный Танаис, затем Пантикапей и Херсонес и, наконец, в I в., западная Ольвия), исчезает курганный обряд в Приднепровье и наблюдается некоторый упадок культуры и у скифов-пахарей.
Переходя в 1-е тысячелетие н. э., можно выделить два периода, которые должны нас особо интересовать, — это римско-сарматский и антско-хазарский. В оба периода продолжало еще существовать глубокое различив между племенами севера и юга, различие, не сгладившееся вполне и в Киевской Руси. В оба периода наиболее интенсивное развитие культуры (в частности, ремесла) наблюдаем на юге, точнее на обоих берегах Днепра, от устья Десны до порогов. Расцвет Приднепровья был вполне закономерно подготовлен предшествующим развитием, которое хотя иногда и прерывалось, но все же оставило у при — днепровского населения определенные технические навыки и традиции, позволявшие возрождаться после периодов упадка.
Изменение естественно-географических условий в Восточной Европе в скифское время не уничтожило различия между лесным севером и лесостепным югом; открытие нового металла с широкой зоной распространения, несомненно, подняло абсолютный уровень культуры северных племен и кое в чем уравняло их с южными, но старое различие не исчезло. Климатические условия изменились в скифское время не в пользу севера, что, может быть, несколько парализовало эффект открытия железа [81].
В римское время различие лесных и лесостепных районов усугубилось новым фактором, — влиянием римской культуры. В отличие от греческой культуры, которая сказалась на скифском обществе периферии довольно поверхностно, культура Римской империи воздействовала на соседние народы на огромном пространстве, и значение ео выражалось не только в торговле отдельными предметами роскоши. На всем протяжении римских границ — от Ютландии до Венгрии, Дакии и Приазовья, пересекая Европу наискось с северо-запада на юго-восток, — шла линия римских городов, крепостей, укреплений, факторий. К этому лимесу прилегала широкая полоса кельтских, германских и вендских, фракийских и сарматских племен, испытывавших длительное воздействие цивилизации Рима. Можно установить несколько зон воздействия римской культуры. Внешняя зона будет характеризоваться наличием отдельных вещей, попавших в нее в результате торговли. Отдельные монеты поздних римских императоров проникают далеко на север, на Волгу и Каму, вместе с ними проникают бусы, керамика, оружие. Голубые амулеты из римского Египта попадают не только на Северный Кавказ, но и на Урал, и в Сибирь. Применительно к Восточной Европе эта зона охватит все степи и значительную долю лесной полосы, но другая, внутренняя зона, которую можно назвать зоной действенного влияния, была значительно меньше. Предшествующий скифо-греческий период подготовил некоторые области к более глубокому восприятию римской культуры, сказавшемуся не только в оживленных торговых отношениях, вещественными остатками которых являются клады римских монет, но и в усвоении техники (гончарный круг, эмаль), восприятии бытовых элементов (одежда, фибулы), в типе укреплений, подражающих по форме римским лагерям, и в словарном запасе языка.
В отношении русской равнины эта зона воздействия римских городов совпадает с областью скифов-пахарей, т. е. опять-таки со Средним Приднепровьем. Именно здесь найдено наибольшее количество римских монет II–IV вв. [82]
Обилие римских монет в земледельческом районе должно свидетельствовать о прочности и устойчивости торговых связей потомков скифов-пахарей. Доказательством того, что именно земледелие являлось связующим звеном между Римом и Приднепровьем, служит русская система мер. Русские меры сыпучих тел, из которых основной является четверик, оказывается, восходят к римской эпохе. Приведу цифровые данные (в литрах):
Римские меры:
Амфореус (квадрантал) — 26,26
Медимн — 52,52
Русские меры:
Четверик — 26,26
Полосмина — 52,52
И в русской и в римской системах амфореус и четверик были основными единицами измерения. Удивительное совпадение их никак нельзя объяснить случайностью [83].
Посредником между римским и русским миром было население Приднепровья, остававшееся на старых местах со скифской эпохи до образования Киевской Руси [84].
Непосредственным носителем культуры римской эпохи было население, оставившее своеобразные погребальные памятники — поля погребений, давно уже связываемые с протославянами. Можно пожалеть, что до сих пор культура полей погребальных урн, представляющая интереснейшую страницу в истории Средней и Восточной Европы, надлежащим образом не изучена [85].
Совершенно неудовлетворительно состояние датировки полей погребений; в силу этого разновременные погребения нередко рассматриваются суммарно. К эпохе I–VI вв. относится несколько групп полей погребений. Наиболее ранними являются поля типа Зарубинцев (I–II вв. н. э.), затем следуют поля типа Ромашек и Черняхова на Киевщине. К наиболее поздним, смыкающимся с курганами, содержащими урны, относятся поля погребений у М. Буд близ Ромен [86]. Многие кладбища существовали несколько столетий, связывая тем самым скифский период с римско-сарматским.
Район распространения нолей погребений II–V вв. н. э. таков, главная масса их расположена по обоим берегам Днепра — от устья Припяти до устья Ворсклы и далее узким языком до низовьев Днепра; затем значительная группа их находится на Волыни, в Галиции и на Зап. Буге. Далее они идут на запад, в среднеевропейские славянские земли. В низовьях Днепра поля погребений киевского типа встречаются в непосредственной связи с прямоугольными
