- Вот два авантюриста, о которых я вам говорила, - сказала она герцогу Валленштейну. - Окажите им честь, примите их в присутствии всех офицеров.
Решили сделать так, как советовала мадам д`Игомер.
На следующий день, в полдень, два офицера проводили г-на де ла Герш и г-на де Шофонтена во дворец. Оруженосцы, пажи, слуги заполнили комнаты и главную лестницу. Посланцы Густава-Адольфа шествовали в сопровождении мушкетеров. Дверь открылась, и они вошли в зал, полный дворян.
В конце зала, на высоком кресле, восседал Валленштейн, похожий на суверенного принца, дарующего аудиенцию своим придворным. Рядом с ним, одетая в роскошное платье, золотого цвета, восседала мадам д`Игомер.
Рено увидел её и их взгляды пересеклись.
- Все пропало! - прошептал он своему другу.
Арман-Луи вздрогнул; но, не показывая своих эмоций, он представил верительные грамоты Валленштейну. Ознакомившись с ними, герцог обратился к ним:
- Вы просите произвести обмен пленными. Мы пойдем на это. Человек за человека, офицер за офицера. Один из моих помощников представит вам список шведов, попавших в плен. Вы, сеньоры, можете остаться в Нюрнберге до окончательного решения этого вопроса.
Валленштейн легким кивком головы дал понять, что он удаляется.
- Но это ещё не все! - живо продолжил Арман-Луи.
Мадам д`Игомер обменялась взглядом с Валленштейном и тот остался.
- Две женщины были взяты в плен имперскими отрядами в Магдебурге, продолжал де ла Герш. - Это мадемузель де Сувини и мадемуазель де Парделан. Если это необходимо - я готов переговорить о размере выкупа за них.
- Граф Тилли умер и много изменилось, - отвечал Валленштейн, глядя высокомерно на г-на де ла Герш. - Сегодня мы имеем больше золота, слава Богу, чем нужно для нужд нашей армии.
- Если вы их держите в качестве военнопленных, месье герцог, давайте обговорим условия обмена.
- Знаете ли вы, что в шведском лагере находится несколько германских принцесс? Назовите их имена, тогда посмотрим.
- О! - воскликнул Рено, кровь которого начала закипать в жилах. Думаете воевать из-за женщин?
Валленштейн нахмурил брови. Мадам д`Игомер решила вступить в беседу.
- Эти сеньоры, наверное не знают, что мадемуазель де Сувини и мадемуазель де Парделан находятся под покровительством папского легата. Нужно сказать, что девушки начинают постепенно открывать сердца святой правде нашей веры. Отдать их опять в руки людей, погрязших в ереси, - это невозможно. Политика и кровные узы должны подчиниться религии.
- Мадемуазель де Сувини католичка? - воскликнул г-н де ла Герш.
- И мадемуазель де Парделан тоже? - подхватил г-н де Шофонтен.
- Кстати, то, что они обручены с графом де Паппенхеймом и бароном Жаном де Вертом, подтверждает мои слова.
Арман-Луи и Рено застыли от удивления. Паппенхейм и Жан де Верт были перед их глазами. Красный бант, завязанный рукой м-ль де Сувини, красовался на шпаге Жана де Верта.
- Как, вы? - воскликнул г-н де ла Герш, обращаясь к Паппенхейму.
- Я не знаю, что обещала мадемуазель де Парделан маркизу де Шофонтену, - заговорил Паппенхейм, - но я знаю только, что в качестве графини Маммельсберг она подчинилась императору Германии и дала слово обвенчаться со мной.
- О! Вы все-таки остались человеком Гранд-Фортели! - прошептал г-н де ла Герш, все ещё не веря своим ушам.
Лицо графа де Паппенхейма залилось краской, но, сделав над собой усилие и высокомерно подняв голову, он произнес:
- Я думаю, что перед вами тот же человек, которого вы встречали в Магдебурге!
- Предатель! - только и мог произнести Рено.
Паппенхейм, мертвенно-бледный, измерил его взглядом и произнес:
- Это будет стоить жизни одному из нас!
- Итак, что же мешает нам? Разве при вас нет шпаги? Разве мы не встречались много раз? О! Вы меня ненавидите так же, как я вас презираю, то, я уверен, что вы жаждете мести! Я готов!
- Я иду за вами! ... Идемте!
Паппенхейм уже сделал шаг, когда Валленштейн остановил его:
- Я запрещаю вам делать это! Кто командует здесь? Кто является представителем императора? Если маркиз де Шофонтен забыл, то я напомню, что пока я остаюсь хозяином Нюрнберга! Опустите оружие, великий маршал. Армия требует вашего присутствия здесь и вы не можете без моего приказа подвергать себя опасности! Вы будете поступать, как вам нравится, когда встретите своего противника на поле боя. До этого вы должны повиноваться мне!
Весь дрожа от волнения, Паппенхейм с досадой всунул в ножны свою наполовину вытянутую шпагу.
Арман-Луи пожал руку Рено. Тот даже не ответил на пожатие. Валленштейн обвел ассамблею взглядом. Все молчали, только мадам д`Игомер улыбалась.
- Я думаю, что совещание окончено! - произнес герцог Фринланд.
- Это все, что вы имеете нам сказать? - спросил г-н де ла Герш. - Я говорю здесь от имени и по поручению Густава-Адольфа и я требую справедливости!
- К сожалению, сеньор, я не могу ничего к этому прибавить!
Г-н де ла Герш понял, что сейчас придется отступить. Проходя мимо Паппенхейма, он произнес:
- Вы обещали мне следить за мадемуазель де Сувини, но не выполнили своего обещания! Теперь прощайте, граф!
- Прощайте, сеньоры! - отвечал Паппенхейм.
На протяжении всего разговора мадам д`Игомер все время улыбалась, Жан де Верт поправлял усы. Все продолжали молчать.
"Нужно увидеть капитана Якобуса и послать с ним записку моему другу Матеусу! - подумал Жан де Верт. - Скорее всего два дворянина поспешат в замок. Нужно, чтобы они не застали его врасплох."
Рено постарался ничем не выдать чувств, переполнявших его душу.
Взгляд г-на де ла Герш говорил о том, что тот чувствовал то же самое. К несчастью их гнев не имел выхода. Выдержанность обоих и надменность Валленштейна не позволяла им тут же взяться за оружие. Нужно было переждать. Наступит время, когда они возьмутся за оружие. О графе де Паппенхейме не было сказано ни слова. Его предательство было очевидным.
18.
Маленький домик в Нюрнберге
Наступил вечер. Г-н де Шофонтен прогуливался перед домом, в котором они расположились вместе с г-ном де ла Герш. Он был вне себя от ярости от того, что только что произошло. Неожиданно перед ним появился паж и предложил следовать за ним.
- Куда ты меня ведешь? - удивленно спрашивал Рено, не желавший новых приключений.
- Туда, где вы не будете сердиться, - отвечал паж. Каркефу был уже тут как тут:
- Месье маркиз, у меня сложилось впечатление, что в этой стране небезопасно ночью... Лучше не стоит рисковать, оставайтесь дома.
- Речь идет о мадемуазель де Парделан, - прошептал паж на ухо Рено.
- О! Пойдем скорее! Поспешим! Веди меня, я иду за тобой!
Рено уже не шел, а бежал за пажом, все ускорявшем шаг.
Каркефу решил оставить кость, которую с удовольствием обгладывал, и поспешил за хозяином.
Рено шел, не поворачивая головы. Скоро они вышли из города, прошли по извилистой дорожке и углубились в лес. Через несколько шагов перед ними открылась широкая просека, в конце которой можно было разглядеть небольшой павильон.
Рено и паж вошли туда. Каркефу, тем временем, занял удобную позицию около павильона, чтобы при первой возможности броситься на помощь хозяину.
Рено тем временем миновал темную лестницу, паж держал его за руку; под ногами пружинил толстый ковер. Он приглушил звук его шагов. Сердце Рено громко билось и мешало дышать.
"Диана! Сейчас я увижу Диану!" - стучало в его груди.
Откинулась портьера - и в будуаре он увидел мадам д`Игомер, освещенную неясным светом.
Рено машинально сделал шаг назад.
- Вы испугались женщины, месье маркиз? - спросила она.
- Я думал, что речь идет о мадемуазель де Парделан!.. Это предательство! - гневно произнес Рено.
- Вас не обманули, речь, действительно идет о мадемуазель де Парделан. Но кто сказал, что вы должны её увидеть?
Говоря это, мадам д`Игомер дрожала. Никогда раньше Рено не видел её такой бледной и такой взволнованной, разве что в последний день своего пребывания в Сан-Весте. Она была всегда такая спокойная и выдержанная, а сейчас, казалось, она потеряла самообладание. Ее белое платье ещё больше оттеняло её волнение. Лоб и щеки д`Игомер были мертвенно-бледны.
Рено отодвинул портьеру, готовясь уйти. Мягкий и вкрадчивый голос мадам д`Игомер остановил его:
- Чего вы боитесь? Ведь здесь только женщина и ребенок!
- Я не боюсь никого, тем более женщин! - с достоинством произнес Рено.
- Если вы хотите сказать, что от меня зависит участь мадемуазель де Парделан, то это правда, но, чтобы она завтра оказалась на свободе - это зависит только от вас! - продолжала Текла.
- От меня? Что я должен делать? - с готовностью произнес молодой человек. - Я готов отдать за неё жизнь!
- Я это хорошо знаю, но зачем мне об этом говорить? - перебила мадам д`Игомер. - О! Вы выбрали неправильный путь, усугубляя рану в моей душе.
При этом Текла, опустошенная, упала в кресло, лицо её было белее мела. Слезы (а они были настоящими в этот раз) полились из её глаз.
