Вот и возникает вопрос: где же находился летописный Новгород, если новгородцы шастали туда-сюда по Волге и таскали свои суда волоком в Северную Двину? Поскольку таковой город мог находиться только выше Нижнего Новгорода, то кандидатов на это имя не так уж и много. Точнее, всего один – город Ярославль – центр волжской торговли.
Почему же именно Ярославль был торговым городом, известным на весь мир? Да потому, что находился он на перекрестке трансконтинентальных торговых путей. До постройки железных дорог торговые коммуникации проходили по водным путям. Лишь там, где это было невозможно, возник сухопутный Великий шелковый путь. Да и тот совершенно зачах, как только европейцы освоили морской путь в Индию.
Так вот, точка самого удобного сочленения сухопутного шелкового пути с водным находится на Южном Каспии – оттуда можно было доставить товар в любую точку Европы по воде. Из Каспийского моря, поднявшись по Волге и перевалив суда в Дон, купцы попадали через Азовское море в Крым – древний торговый центр, отмеченный созвездием торговых городов. Оттуда путь лежит через Константинополь и Средиземное море в Южную Европу или Северную Африку, а через Дунай в Центральную Европу. Но куда более заманчивой была торговля с Северной Европой, куда пролегал путь через волжский Ярославль. От Волги рекой Тверицей надо подняться до города Вышний Волочек, от которого был удобный короткий волок к реке Мсте, далее в Волхов, Ладогу и выйти Невой в Балтийское море (В устье Волхова находился древний город Ладога, археологическая жемчужина, что трудно сказать о волховском Новгороде, который находится на этом же пути). Но этот маршрут в Балтику был не очень удобным в том числе из-за волховских и невских порогов.
Прежде всего, вероятно, был освоен путь по притокам Оки на запад. Днепр, текущий в верховьях с востока на запад был составной частью этого пути, возле Смоленска находился волок на Касплю, что впадает в Западную Двину (на этом месте находится один самых значительных археологических памятников страны – Гнездовский комплекс). С этим маршрутом связан расцвет Владимиро-Суздальской Руси. В дальнейшем был освоен путь через Северную Двину в Белое море, а оттуда вдоль скандинавского берега в любую точку Северной Европы. В последнем случае прочное центральное место занял Ярославль, он же настоящий летописный Новгород. Батыевы походы, рассмотренные выше, и стали воплощением войны за доминирующее положение в волжской торговле между Новгородом и Владимиром.
Только на великой Восточно-Европейской равнине северные и южные речные системы не разделены горами, как это имеет место быть в Центральной и Западной Европе (Карпаты, Альпы, Пиренеи, Арденны). Только здесь возможно перетащить суда волоком из одной речной системы в другую. Равнинные реки к тому же более полноводны, что позволяет осуществлять судоходство практически от самого их истока. Поэтому Волга представляла собой магистральный торговый путь с востока на запад и с севера на юг до наступления эпохи трансокеанской торговли. Водный путь был намного экономичнее и безопаснее сухопутного. Одно судно брало столько груза, сколько может перевозить десяток лошадей (да и то если есть дорога). Спускаться вниз по течению торговый караван мог со скоростью около 100 км в сутки. Даже идя против течения, купеческие корабли проделывали за день 25 верст, что выше скорости движения посуху.
На главном перекрестке Волжского торгового пути стоял летописный Новгород. Там, на Великом торге в устье реки Мологи встречались тысячи купцов со всех частей света. Из Индии и Китая сюда шел шелк, пряности, и другие восточные товары; из Руси – хлеб, мед, соль, пенька; из Сибири – меха. Кстати, о мехах. Сегодня мех – это фетиш богачей, но в стародавние времена, когда не было ни китайских пуховиков, ни турецких дубленок, мех являлся предметом первой необходимости. Это только бедняки могли носить вонючие и грубые одежды из бараньих шкур, а, так сказать, средний класс обходился шубами из заячьего меха. Люди же высокого положения без мехов собольих, бобровых, куньих, горностаевых и т. д. своей жизни не мыслили. Даже в домах зимой они щеголяли в мехах, ибо в каменных замках было очень холодно.
В Европе пушного зверя перебили в незапамятные времена, даже заячьи шкурки во множестве ввозились из Руси, как считается, еще в X–XII вв. Меха в старину строили баснословно дорого. Сибирь манила быстрым заработком. Удачливый охотник за один сезон еще и в XVII в. мог сколотить состояние, достаточное для обретения поместья с крепостными, хотя в то время Европа уже насыщалась мехами из Америки. Раньше же русские купцы были фактически монополистами на рынке пушнины.
Можно найти множество свидетельств в пользу того, что летописный Новгород не мог быть современным Новгородом на Волхове. Известно, что древний Новгород был зависим от подвоза хлеба. На новгородчине мягкий прибалтийский климат весьма способствовал произрастанию злаков и потому зависимость от подвоза продовольствия исключается. А вот северный Ярославль-Новгород находился в зоне рискованного земледелия, здесь традиционно процветало животноводство.
К тому же не стоит отождествлять топоним Новгород с одним лишь городом. Скорее всего, это имя в полной мере относилась к целому созвездию рядом расположенных городов (в значении «Великий Новгород», «Новгородская земля») – Кострома, Углич, Рыбинск, Романов (Тутаев), Ростов, Переяславль-Залесский. К числу новгородских городов, наверное, надо причислять и еще и Вологду. Прибавим к этому, что помимо местного населения в сих городах пребывали тысячи купцов со всего света. Прокормить такое количество народа действительно очень трудно, без подвоза хлеба никак не обойтись.
Возможно, кто-то удивится, что я так лихо соединил в единое целое Волжский и Североморский торговый путь. Скептики попытаются возразить, что морской путь вдоль Скандинавии до Архангельска был открыт лишь в 1553 г. английским мореплавателем Ричардом Ченслором, после чего начала бурно развиваться русско-английская торговля. Ну да, открытым что-то считается только после того, как по этому пути прошли европейцы. То, что русские туземцы плавали в Европу северными морями еще за сто лет до Ченслора, как бы не в счет. Между тем известно северное ответвление Волжского торгового пути под названием Заволоцкого пути. Во времена расцвета Новгорода-Ярославля он проходил по Северной Двине и Сухоне, соединяясь волоком с Шексной, притоком Волги. Роль морского порта на побережье Белого моря играли Колмогоры (Холмогоры). То, что к концу XV столетия этот путь на Запад был уже прочно освоен и был более выгодным, чем речной в Балтику, свидетельствует отправка в 1492 г. из Колмогор в Данию морского каравана с зерном. Само по себе это событие было совершенно рядовым, а в хроники оно попало, поскольку этим караваном в Данию было доставлено посольство царя Ивана III.
Сегодня летописное упоминание о посольстве в Данию считается первым документальным свидетельством наличии в России собственного торгового флота, однако сие говорит не о неразвитости русской морской торговли, а о плохой сохранности документов. В эпоху великого переписывания русской истории в XVII–XVIII вв., когда Новгород «переехал» с Волги на Волхов, была утрачена (точнее, целенаправленно уничтожена) большая часть документов о русской истории, в том числе и географические карты. На Руси существовала очень развитая картографическая школа, была неплохо картографирована даже такая гигантская малонаселенная и плохо изученная вплоть до ХХ в. территория, как Сибирь. «Чертежная книга Сибири», составленная в Тобольске Семеном Ремезовым считается первым русским географическим атласом и датируется 1701 г. Между тем известно, что Ремезов пользовался при составлении своей генеральной карты картографическими сводами, выполненными его предшественниками. Но, как уже упоминалось, НИ ОДНОЙ русской карты европейской территории страны ранее XVIII столетия до нас не дошло ни в подлиннике, ни даже в копии. Это говорит только о том, что они были уничтожены, как крамольные.
С утратой этих и многих других важнейших свидетельств, с заменой подлинных древних летописей пропагандистскими новоделами XVII в. из исторической памяти народа были вычеркнуты и золотоордынская торговая империя, и ее экономический центр – волжский Великий Новгород. Зато колыбель русского государства по причине политической конъюнктуры XVII в. фантомно сместилась из бассейна Волги в среднее Поднепровье. Туда же виртуально переехали и знаменитые новгородские князья – Олег Вещий (считается основателем единого русского государства, вероятно, является фантомом Ярослава Всеволодовича); оба Ярослава – Мудрый и Всеволодович (раздвоились они, судя по всему, только в баснях историков); Александр Невский. Совершенно виртуально великим киевским князем стал Андрей Боголюбский, не покидавший своей резиденции во Владимире. К Киеву в сочинениях историков оказался привязан основоположник русского церковного законодательства митрополит Кирилл (предположительно организатор массового крещения Руси в рамках ордынского проекта) и многие другие персонажи русской истории. Иногда доходит до смешного: легендарный киевский князь Владимир Святой тоже имеет канонизированного новгородского «двойника» – Святого благоверного князя Владимира Ярославича (по некоторым данным он даже взял Корсунь в 1044 г., как и его киевский тезка!).
