Представляет интерес очевидное противоречие между относительной гибкостью в административном мышлении, отраженной в появлении новых ведомств, и, с другой стороны, тенденцией снова обращаться к традиционной практике «бюрократического наслоения» при решении деликатных проблем координации. В некотором отношении создание этих суперведомств напоминает подход Хрущева к преодолению бюрократических преград на пути проведения своей политики. (…)
Еще одним важным нововведением, снова напоминающим эру Хрущева и время от времени возникавшим в последние годы эры Брежнева, является внимание, уделяемое территориальным принципам организации. (…) Во всех этих структурных изменениях присутствует привкус «уже виденного». Многие из них уже апробировались ранее, по крайней мере частично, не оказав сколько-нибудь значительного долгосрочного влияния на развитие или общее положение вещей» (Миллер Р. Ф. Советская экономика, проблемы и решения с позиции Горбачева // Советский Союз сегодня и завтра: Взгляд из Лондона: Сб. материалов. Рассылается по особому списку. М.: Прогресс, 1989. С. 75–76, 81–84).
3.75. «С. Биалер и Д. Афферика указывают три основных типа реформ: политические реформы, направленные на изменение давно действующей политики, при которой в качестве главного инструмента используется перераспределение ресурсов; организационно-административные реформы, направленные на изменение и выравнивание процесса принятия решений с помощью реорганизации существующих административных подразделений, наконец, структурно-учрежденческие реформы, направленные на изменения существующих политико-экономических структур. Только реформы последнего типа можно назвать радикальными или фундаментальными, потому что они должны проводиться в жизнь через коренную переориентацию приоритетов и крупные изменения в компетенции существующих институтов и потому что они глубоко преобразуют все основные принципы советской политико-экономической системы» (Заславский В. Советские реформы 80-х гг. Текущие обсуждения // Советский Союз сегодня и завтра: Взгляд из Лондона: Сб. материалов. Рассылается по особому списку. М.: Прогресс, 1989. С. 93).
3.76. Болдин В. И. Крушение пьедестала. Штрихи к портрету М. С. Горбачева. М.: Республика, 1995.
3.77. Гусев В. К. Эпоха реформ. М.: МАГ, 2001.
3.78. Зенькович Н. А. ЦК закрыт, все ушли… Очень личная книга. М.: Олма Пресс, 1999.
3.79. Фроянов И. Я. Погружение в бездну. СПб.: СПбГУ, 1999.
3.80. Авторханов А. Г. От Андропова к Горбачеву. Дела и дни Кремля. Париж: YMCA-PRESS, 1986.
3.81. Political leadership in the Soviet Union / Ed. Brown А. L. e.a.: MacMillan,1989.
3.82. Вопросы истории КПСС. 1990. № 11.
3.83. Ахромеев С. Ф., Корниенко Г. М. Глазами маршала и дипломата. Критический взгляд на внешнюю политику СССР до и после 1985 года. М.: Международные отношения, 1992.
3.84. Легостаев В. М. Гиблый съезд // Завтра. 2000, июль. № 28.
3.85. Олейник Б. И. «Князь тьмы». Два года в Кремле. М.: ТОО фирма «Лиском», 1993.
3.86. Тимошенко Н. (Свердловск). // Если бы я вышел на трибуну. Размышления читателей «Правды» в канун партийной конференции // Правда. 1988, 28 июня. JSfe 180.
3.87. Красная звезда. 2005. 21 мая. № 87.
3.88. Легостаев В. М. «Теневик демократии» // Завтра. 1998, декабрь. № 49.
3.89. Легостаев В. М. Загадки Лигачева. // Завтра. 2000, декабрь. № 52.
3.90. Осадчий И. П. Причины крушения КПСС // КПСС: Взлет и крушение. Компартия России: Начало биографии. Современный этап коммунистического движения в России / Под общ. ред. Осадчего И. П. М.: Былина, 1999.
3.91. Правда. 1987, 14 нояб. № 322.
3.92. Hill R. J., Frank Р. The Soviet Communist Party. L. etc: Allen & Unwin,1981.
3.93. Осадчий И. П. Драматические страницы истории. Кн.1. Как и почему создавалась Компартия РСФСР. 2-е изд., исправ. и доп. М.: ИТРК, 2001.
3.94. Миллионер Советского Союза // Московские новости. 1991, 21 июля. № 29.
3.95. Павлов В. С. Август изнутри. Горбачевпутч. М.: Деловой мир, 1993.
3.96. ГозманЛ.Я., Шестопал Е. Б. Политическая психология. Ростов н/Д: Феникс, 1996.
23. С. 161–162. Н. А. Паничев: «Когда я впервые попал на заседание Совета Министров в 1982 году, меня разочаровало, ибо напомнило обычное оперативное совещание у директора завода с начальниками цехов и главными специалистами. Длительное время, пока не привык, мне казалось непонятным, почему на заседаниях Совета Министров говорят об известных всем проблемах и спрашивают с тех, кто и без того ответственен исполнять порученное.
Существенно ничего не изменилось и в последнем правительстве Н. Рыжкова, где все так же преобладали частные вопросы, которые в моем представлении должны были решаться непосредственно министерствами (…)
Серьезные экономические проблемы рассматривались редко, а если и рассматривались, то только в виде уже готовых, согласованных и утвержденных во всех готовых инстанциях решений.
Позднее, когда я стал осмысливать, кто заказывает музыку, мне понятнее стало назначение Совета Министров как только оперативного хозяйственного органа, и не больше. Знаю по собственному опыту, что все принципиальные экономические решения еще задолго до Совета Министров готовились в отделах ЦК КПСС и Политбюро, и только затем они для исполнения поступали в Совет Министров. Опытные министры старались свое участие в подготовке того или иного государственного решения максимально использовать в аппарате ЦК КПСС, ибо хорошо были осведомлены, какое место принадлежит Совету Министров» (Ненашев М. Ф. Последнее правительство СССР: Личности. Свидетельства. Диалоги. М.: АО «Кром», 1993. С. 161–162).
Но самое интересное, что точно так же как аппарат ЦК КПСС поступал с Советом Министров СССР, так и сам Совмин поступал с самими министерствами, доводя, таким образом, сверхцентрализацию до своего максимума.
23. С. 197. Г. А. Ягодин: «…стремление решать все вопросы с кем-либо из высших руководителей, не отдавая их на рассмотрение каких-либо коллегиальных органов. Эта особенность пронизывала всю партийно-государственную систему того времени. И Совет Министров поразил меня больше всего тем, что он не был коллегиальным органом. Как член правительства любой из министров имел весьма ограниченное отношение к тому, что обсуждалось и принималось на его заседаниях. Больше всего вызывало всеобщее недоумение, если вдруг министр, не отвечающий за ту или иную отрасль, сферу, которая была предметом обсуждения, вдруг встревал со своими оценками, предложениями (…)
Аппараты министерств не рассматривались как продолжение аппарата Совета Министров, его отделы и бюро представлялись как нечто отдельное, стоящее над министерствами. Министерство (…), казалось бы, должно было самостоятельно готовить проекты решений правительства по всем своим проблемам. Ничего подобного не происходило. Все материалы обязательно готовил аппарат Совмина и вносил их на рассмотрение правительства. Министерство же, более осведомленное в существе проблем, при этом оказывалось в роли соучастника» (Ненашев М. Ф. Последнее правительство СССР… С. 197).
Самый существенный удар по Совмину состоялся после выборов в Верховный Совет СССР летом 1989 г., когда, скопировав с парламентских процедур Запада, было решено устроить на первой сессии избрание парламентариями министров, при этом такая процедура затянулась и одновременно была проведена реорганизация правительства.
23. С. 18. Ненашев М. Ф.: «Я живой участник всех этих длительных утверждений, обсуждений и не могу не спросить о том, как случилось, что и здесь мы не избежали крайностей, нелепостей. Вспомним сам процесс этого утверждения — он длился более двух с половиной месяцев, причем слушание кандидатов в министры в комитетах, комиссиях и на сессии Верховного Совета длилось многими часами и превращалось в своеобразную экзекуцию, испытание на послушание. А после утверждения не проходило ни одной недели, чтобы члены правительства не заслушивались в Верховном Совете, в комитетах, комиссиях, присутствовали при отчетах председателя Совета Министров и его заместителей. Многие из нас, членов правительства, подсчитали тогда, и оказалось, что примерно треть рабочего времени министров затрачивалось на заседания в парламенте. В результате такого интенсивного демократического процесса деятельность правительства была просто парализована» (Ненашев М. Ф. Последнее правительство СССР… С. 18).
23. С. 97. Г. А. Габриэлянц: «Мешала в полной мере использовать возможности правительства и несовершенная структура его аппарата. В этом аппарате состояли председатель Совета Министров, более десяти его заместителей, затем нагромождение в самом аппарате различных бюро, комиссий, отделов, и только где-то в конце этой структуры отводилось место министерствам. Из своего опыта знаю, как это серьезно мешало в решениях и оперативных действиях устанавливать прямые связи главы правительства и министров» (Ненашев М. Ф. Последнее правительство СССР… С. 97).
