Об историзме Гомера столь же убедительно свидетельствуют и его характеристики Трои. Если бы эпос не содержал крупиц исторической реальности, Гомер никак не мог бы узнать о слабости троянских стен в одном определенном их месте — ведь эти стены давно были погребены под вековыми отложениями. Между тем раскопки Дорпфельда показали наличие такой «слабины» именно в том месте, о котором говорит «Илиада»! Правдивыми оказались и гомеровские описания военного снаряжения, упоминаемые в описании сражений под стенами Трои. Некоторые нестандартные детали этих описаний, вызывавшие недоверие историков, — например, шлем Гектора, украшенный полоской «медвежьих зубов», или «подобный башне» щит большого Аякса, — были впоследствии найдены на изображениях микенского времени, обнаруженных в ходе раскопок Шлимана, Эванса и др. Наличие и обилие всех этих реальных свидетельств далекого прошлого вынудило даже такого убежденного скептика, как М. Финли, признать, что «Илиада» во многом верно воссоздает картину жизни Древней Греции времен расцвета Микен и Трои.
Подытоживая, можно сказать, что историко-филологический анализ гомеровских поэм, проведенный учеными XX века, несомненно, приблизил науку к решению загадки Троянской войны. Он показал, что «Илиада» правдиво отражает определенные исторические реалии далекого прошлого, а потому и описываемую в «Илиаде» Троянскую войну тоже может считать более или менее правдивым отражением исторической реальности. Требовать более решительного утверждения попросту нельзя. Филологический анализ не может доказать, что такая война действительно имела место. Как мы уже видели, славные войны и героические походы — одна из обязательных примет любого эпоса («категория архаического сознания», по определению Мирча Элиаде): такое сознание всегда мыслит прошлое в категориях славных войн и великих походов, независимо от того, происходили они в действительности и были ли они славными и великими. Поэтому реальность отдельных деталей — условие, хотя и необходимое, но еще недостаточное для убедительного вывода о том, что они некогда воевали друг с другом. Филологический анализ подводит к выводу о правдоподобии такой войны, но не дает и не может дать однозначных доказательств ее исторической реальности. Такие доказательства могут скрываться только в развалинах древних городов или в текстах древних рукописей.
Обратимся поэтому к этим свидетелям истории — к памятникам и документам.
Историко-филологический «суд над Гомером» не помог нам вынести однозначный вердикт касательно исторической подлинности или вымышленности описанной им в «Илиаде» Троянской войны. Реальность этого события может быть подтверждена или опровергнута только археологическими и лингвистическими изысканиями.
Но любой археолог, который и впрямь вознамерился бы проверить правдивость гомеровского рассказа, тотчас оказался бы перед трудностью, которую выразительно охарактеризовал английский историк и писатель Майкл Вуд в своей книге «Поиски Троянской войны»: «В определенном смысле проблема историчности Троянской войны не очень изменилась со времен Фукидида, — пишет Вуд. — Гомер и мифы рассказывают нам некую историю; называемые ими места все еще существуют: некоторые из них демонстрируют явные признаки былой могущественности; другие столь же явно свидетельствуют о своей полной незначительности. Если греческие мифы действительно содержат зерно исторической правды, как считал Фукидид, то как это доказать? Если вдуматься, Гомер рассказывает историю, в которую на первый взгляд, зная школьную историю Греции, действительно трудно поверить. Он утверждает, будто в XIV–XIII веках до н. э., т. е. чуть ли не за тысячу лет до той «классической эпохи», которую мы, собственно, и привыкли считать «Древней Грецией», здесь уже существовала могущественная цивилизация, охватывавшая почти всю территорию этой страны, включавшая в себя разбросанные по ней многочисленные города-царства во главе с Микенами и способная одновременно выставить в поход сотни боевых кораблей и тысячи воинов, как описывается в «Илиаде». В это трудно поверить еще и потому, что упоминаемые Гомером центры этой цивилизации: те же «богатые золотом» Микены, «крепкостенный Тиринф», «пыльный Πилос», «обильный стадами Орхоменос» и другие — уже в Гомеровы времена представляли собой крохотные, нищие городки, а то и просто груды развалин, да и вся греческая земля была не более чем полупустынным, нищим, безрадостным и необжитым пространством, где лишь предстояло спустя столетия подняться городам и крепостям, дворцам и храмам классической эпохи. Разумеется, Месопотамия или, скажем, Палестина тоже выглядели, еще и в XIX веке, пустынными, нищими и безрадостными, хотя, как мы знаем, за тысячи лет до того здесь действительно сменяли одна другую великие культуры. Но о тех культурах хотя бы свидетельствовали письменные памятники далекого славного прошлого, а единственным «доказательством» существования гомеровской «героической эпохи» был только рассказ самого Гомера да мифы и легенды весьма сказочного, скажем мягко, характера».
Отыскать письменные памятники гомеровской «микенской цивилизации», изображенной в «Илиаде», нечего было и думать — еще и в начале XX века считалось, что письменность в Греции появилась не раньше, а то и позже Гомера, в VIII веке до н. э., то есть спустя добрых четыре-пять столетий после пресловутой Троянской войны. Стало быть, археолог, ищущий следы этой войны, мог уповать лишь на раскопки в тех местах, которые Гомер упоминал в связи с походом на Трою, — прежде всего, понятно, на раскопки самой «Приамовой» Трои и «Агамемноновых» Микен, но также, если повезет, — Орхоменоса, Тиринфа, Пилоса и многих других, что перечислены в пространном «списке кораблей» во второй главе «Илиады». Поскольку почти все эти города, как уже сказано, в виде развалин сохранились до нашего времени, обнаружить их местоположение не составляло особого труда. Вот как выглядел по состоянию на вторую половину XIX века примерный инвентарный список этого «гомеровского наследия».
Открывала список, разумеется, Троя. Со времен Гомера ее приблизительное местоположение было известно всегда. Практически не было такой эпохи, когда бы современники не могли уверенно указать, где находится этот знаменитый город (что, кстати, в немалой степени подкрепляло их веру в правдивость гомеровского рассказа). С гомеровских времен и вплоть до эпохи Александра Македонского, то есть на протяжении пяти с лишним столетий, в Малой Азии, вблизи пролива Дарданеллы, существовал город, именовавшийся «Эллинской Троей», или «Новым Илионом», с величественным храмом Афины и протяженными стенами, которые, по преданию, включали в себя и останки стен Древней Трои. Чуть позже, примерно в 300 году до н. э., полководец Александра Лизимах построил южнее этой крепости новый город, назвав его Александрией Троянской; этот город (во всяком случае, его развалины) просуществовал до римских времен. Через шесть столетий после Лизимаха римский император Константин (тот, что сделал христианство официальной религией империи) построил на месте бывшей «Эллинской Трои» еще один город, который впоследствии получил название «Византийской Трои». Эта очередная Троя, в свою очередь, просуществовала несколько столетий. Ее развалины видны были даже тысячу с лишним лет спустя, во времена султана Бехмета (взявшего Константинополь).
За эти тысячелетия (а от Гомера до Бехмета прошло как-никак две тысячи триста лет) Троя благодаря гомеровским поэмам превратилась в место настоящего паломничества — не было, кажется, такой исторически важной персоны, от Александра Македонского в 334 году до н. э. и до лорда Байрона в 1810 году н. э., кто не почел бы своим долгом лично приобщиться к древней славе этого места и произнести какие-нибудь подобающие ситуации слова. Александр Македонский, как утверждали его верноподданные биографы, нашел здесь (под алтарем храма Афины) меч «самого Ахилла», с которым отправился затем на завоевание Азии; Юлий Цезарь поклялся восстановить Трою и сделать ее столицей Римской империи; Константин Великий повторил эту клятву (что не помешало ему впоследствии перенести свою столицу на берега Босфора, в стратегически более важный Константинополь); и еще спустя тысячу с лишним лет упомянутый выше турецкий султан Бехмет, поставив ногу на указанную ему переводчиками «могилу Аякса», провозгласил, что, взяв Константинополь, он-де всего лишь отомстил грекам за разрушение Трои!
Словом, Троя — как город, как населенное место — была несомненной исторической реальностью — уже с времен «классической» Греции и вплоть до недавней современности. Печальный факт, однако, состоял в том, что уже к началу XVII века развалины последней по счету Трои тоже были полностью погребены землей. Как писал тогдашний английский автор, «даже руины были уничтожены». Одной из причин тому было беспощадное время, другой — усердно помогавшие ему небольшие, но частые землетрясения, по сей день весьма характерные для этих малоазийских мест. В результате ТОЧНОЕ знание местонахождения «Приамовой Трои» было утрачено. Ее европейским искателям (а любителей искать ее всегда хватало) приходилось руководствоваться разве что указаниями «Илиады» и некоторых греческих мифров.
