Действительно, польско-литовских участников той драмы, что вскоре развернулась в московских пределах, мало волновала подлинность личности «царя Димитрия Ивановича». Вокруг него вскоре объединились самые разные люди, выступавшие против — Годунова. Это и московские политические эмигранты; и казаки — северские и украинские, и всякого рода авантюристы, жаждавшие легкой наживы. Все они видели в «царевиче» олицетворение предоставившегося им «счастливого случая».
Как писал С. М. Соловьев, «Мнишек собрал для будущего зятя 1600 человек всякого сброда в польских владениях, но подобных людей было много в степях и украйнах».[162]
Среди них преобладали православные литвины, украинские казаки и беглые московиты. Поляков представляли в основном протестанты — ариане и кальвинисты. Католиками являлись Мнишек и представители его клана.
Первоначально местом сбора этой частной армии Мнишека был Самбор. 12 июня 1604 года войско выступило оттуда в направлении Львова. Естественно, что по дороге нищие «рыцари», не имея достаточных средств на провиант, грабили местных обывателей, даже убили несколько человек. В Краков посыпались жалобы на бесчинства. Но король Сигизмунд не обращал внимания на эти жалобы, отделываясь общими словами и благими пожеланиями.
Наконец, армия Самозванца начала медленно двигаться в сторону московских границ. Войско проходило вдень две-три мили, иногда стояло на одном месте несколько дней. К концу первых двух недель похода Лже-Дмитрий все еще оставался в пределах львовщины. Во время остановки в Глинянах в начале сентября «рыцарство» собралось в коло и выбрало командиров.[163]
Мнишека, по его собственному желанию, избрали главнокомандующим, Адама Жулицкого и Адама Дворжецкого — полковниками. Сын Мнишека Станислав стал командиром гусарской роты. Таким образом, Мнишек, его друзья и родственники сосредоточили в своих руках все командование войском Самозванца.
Как уже сказано, армия Мнишека, двигаясь по территории Речи Посполитой, безнаказанно грабила местное население. В связи с этим князь Константин Острожский и черкасский староста Ян Острожский мобилизовали свои частные армии и разместили на границах собственных владений, чтобы не допустить туда «рыцарство».
Лишь 13 октября 1604 года войско переправилось через Днепр, служивший тогда границей. К тому моменту в нем было около 1000 польских и литовских гусар (пять рот по 200 сабель в каждой), около 400 человек польско-литовской пехоты, примерно две тысячи украинских казаков («черкас») и до 200 беглых «москалей». Всего около 3600 человек. В целом, сил у Самозванца было крайне мало. Но вскоре выяснилось, что крепости сдаются ему без боя.
Так, отряд казачьего атамана Белешко через густой лес вышел к малой пограничной крепости Моравск (Монастырский острог). Один казак подъехал к стене крепости и на конце сабли передал жителям письмо «царевича». От себя он сказал, что идет царевич Дмитрий с огромными силами. Застигнутый врасплох воевода Б. Лодыгин попытался организовать сопротивление. Однако «служилые люди» взбунтовались, связали воеводу Лодыгина и стрелецкого голову Толочанова. Сам же «царевич Дмитрий» с основными силами прибыл к Моравску только 21 октября.
Чернигов поначалу встретил Самозванца выстрелами пушек (в крепости было 27 орудий). Но вскоре и там произошел бунт, воеводу князя И. А. Татева схватили и передали самозванцу. И в Чернигове, и в Моравске бунтовали простые жители, мечтавшие о «добром царе».[164] В «Сказании о Гришке Отрепьеве» (XVII век) прямо указано: «смутишася черные люди и перевязаша воевод». И в «Дневнике Марины Мнишек» тоже есть запись о том, что «восстала чернь».[165]
В Чернигове знатный дворянин Н. С. Воронцов-Вельяминов наотрез отказался признать Самозванца своим государем. Тогда он приказал отрубить упрямому аристократу голову. Эта казнь испугала пленных дворян и бояр. Воевода Б. П. Татев, князь Г. П. Шаховской, другие здешние аристократы поспешно присягнули «царю Дмитрию». Позже Юрий Мнишек вспоминал:
«Крепости ему добровольно сдавались, а именно Моравск, Чернигов, Путивль, еще на границе государства короля его милости выходили с хлебом и солью, поступая к нему в подданство, и принимали с благодарностью как государя».
На помощь Чернигову прибыл отряд царских войск (около 540 человек) под командованием воеводы Петра Федоровича Басманова. В пятнадцати верстах от Чернигова воевода Басманов узнал об его сдаче, после чего отступил в Новгород-Северский. Неделю Басманов готовил крепость к обороне. Местных служилых людей в городе было 302 человека: 104 сына боярских, 103 казака, 95 стрельцов и пушкарей. Озабоченный слухами о том, что «воров идет множество», Басманов потребовал срочно прислать подкрепление. Вскоре к нему прибыли 59 дворян из Брянска, 363 стрельца из Москвы, 237 казаков из Кром, Белева, Трубчевска. Всего в Новгороде-Северском собралось до 1500 воинов.
11 ноября 1604 года войско Лже-Дмитрия подошло к Новгороду-Северскому. Самозванец послал литвинов-парламентеров с предложением сдаться. В ответ им со стен кричали: «А, блядские дети! Приехали на наши деньги с вором!» Как видим, местные ратники имели вполне адекватное представление о качественном составе и целях «рыцарства».
13 ноября Самозванец попытался захватить крепость, но штурм был отбит, потери составили около 50 человек. В ночь с 17 на 18 ноября последовал новый штурм. Осаждавшие безуспешно пытались поджечь деревянные стены крепости. Штурм был снова отбит, с еще большими потерями. Наступление «рыцарства» в направлении Брянск — Карачев — Кромы остановилось.
Но, пока Самозванец возился с Новгородом-Северским, мелкие отряды и разъезды из его войска двигались по другим направлениям, занимая города «на имя царя Димитрия». Одному из таких отрядов воевода, князь Василий Рубец-Мосальский, сдал Путивль. Между тем, Путивль являлся ключевым пунктом обороны Черниговской земли и единственный среди северских городов имел каменную крепость. Однако гарнизон Путивля не захотел воевать.
Князь Рубец-Мосальский быстро оценил ситуацию, при встрече сразу «узнал» царевича и присягнул ему. Впоследствии он стал одним из приближенных Самозванца. В Путивле сторонники Самозванца захватили значительные средства (казну), отпущенные Москвой на строительство крепостей и на жалованье служилым людям всей Черниговской земли.[166]
За Путивлем последовал Рыльск. 23 ноября здешние служилые люди взбунтовались и арестовали воеводу А. Загряжского. Одновременно восстал Курск, где были арестованы воевода князь Г. Б. Роща-Долгоруков и стрелецкий голова Змеев. Обоих доставили к Самозванцу, они «признали» его и вскоре были назначены воеводами в Рыльск.
Советские историки старательно подгоняли действия служилых людей в этих городах под классовую борьбу. Так, историк И. М. Скляр писал, что «уже осенью 1604 года лозунг борьбы «за царя Дмитрия» оказался тесно связанным с призывами к истреблению бояр и дворян». Но факты не подтверждают данный тезис. Бунтовщики нападали на воевод, московских стрельцов и всех тех, кто выступал против «царя Дмитрия», однако как только конкретные бояре и дворяне переходили на его сторону, бунтовщики безропотно повиновались им.
1 декабря на сторону Самозванца перешла маленькая, зато имевшая стратегическое значение крепость (замок) Кромы, расположенная в 40 верстах от Орла на дороге из Москвы.[167]
В Орле находился небольшой гарнизон во главе с Петром Крюковым. По его просьбе в Орел были присланы дворяне и «дети боярские» из Козельска, Белева и Мещёвска, несшие годовую службу в Белгороде. Командование над отрядом, собравшимся в Орле, принял стрелецкий голова Григорий Иванович Микулин. Отряд сторонников Самозванца приблизился к Орлу, но высланная оттуда дворянская сотня наголову разгромила «воров».
28 ноября в Новгороде-Северском часть служилых людей, прельщенных посулами Самозванца, попыталась устроить мятеж. Воевода Басманов сумел подавить его, после чего 80 человек убежали из крепости к осаждавшим. Междутем, последние привезли из Путивля несколько крепостных пушек и начали бомбардировку крепости, не прекращавшуюся ни днем, ни ночью, и за неделю обстрела «разбиша град до обвалу земного».
Тогда, чтобы выиграть время, Басманов вступил в переговоры с Лже-Дмитрием и попросил двухнедельное перемирие, будто бы необходимое для принятия решения о сдаче крепости. Мнишек и Отрепьев согласились на это. Но Басманов использовал перемирие для того, чтобы исправить повреждения крепости. 14 декабря в крепость прорвалось небольшое подкрепление — сотня стрельцов.
