но мы не допустим вас посягнуть на наши права, на права наших организаций; прочь от них свои кровавые щупальцы, иначе гнев революционного народа сметет с лица земли вас и ваши дьявольски хитросплетенные сети кабалы и рабства”».
Из воспоминаний матроса с линкора «Гангут» Д.И. Иванова: «В три часа ночи эшелон отходит. Гремит музыка, из вагонов доносятся крики “ура”. Дыбенко бороду вскинул, машет рукой. Думали, что он с нами поедет, но нет. Значит, еще много дел у него. Не знали мы, что утром он отправит еще два эшелона и протелеграфирует об этом в Военно-революционный комитет.
От Гельсингфорса до Петрограда часов восемнадцать езды. Это обычных, а наша поездка необыкновенная, пройдем с ускорением. Может, успеем к работе съезда. Поначалу действительно эшелон взял подходящую скорость, но потом начались задержки—остановка за остановкой. Оказывается, преграды возводит финская контрреволюция. На некоторых станциях не оказалось железнодорожной администрации. Приходилось действовать силой, а на это уходило время. Матросы негодовали: в Петрограде великое дело должно свершиться, а эти гады палки в колеса вставляют. К стенке таких!
Весь день 25-го промучились, нередко наганами прокладывая путь. Думали, ночью машинист нагонит — ничего подобного. В темноте еще сложнее стало с прокладкой пути, сплошные стоянки. Дежурным взводам доставалось работы. Матросы тревожились за Петроград: каково ему? Открылся ли съезд или контрреволюционеры помешали? Мучительно тянулся и второй день. На частых остановках мы выглядывали из вагонов, стараясь определить, как скоро восстановится движение. Под стук колес пытались представить, чем и как встретит нас Петроград. Наряду с оптимистическими рассуждениями (“Пока тянемся, там наши победят”) выражались и сомнения (“А вдруг буржуи на съезд набросятся?”). И приходили к общему выводу: если что, мы вольемся в ряды бойцов».
Забегая вперед, скажем, что эшелоны с матросами из Гельсингфорса опаздали и поспели, как говорится, к «шапочному разбору». Но послылали их все же не зря. Кто знает, как могло повернуться дело, и пара тысяч лишних штыков в таком случае очень даже могла пригодиться.
***
В тот же день 25 октября Военно-революционный комитет обнародовал написанное В.И. Лениным воззвание «К гражданам России!». В эфир оно было передано радиостанцией «Аврора». Воззвание извещало о низвержении Временного правительства и переходе власти в руки народа в лице ВРК Петроградского Совета. Вслед за «Авророй» к ретрансляции воззвания подключились радиостанции Кронштадтской крепости и кораблей Балтийского флота. Это было очень важный момент, так как радио было тогда единственным каналом информации о событиях в Петрограде.
Днем матросы заняли Мариинский дворец и разогнали заседавший там предпарламент. Отряд матросов под командованием матроса И.Д. Сладкова занял военный порт и располагавшуюся на его территории мощную радиостанцию «Новая Голландия».
Вообще, при решении революционных вопросов матросы не слишком церемонились. Главными их аргументами выяснения отношений с петербургскими обывателями были наган и винтовка.
Из воспоминаний матроса П.Д. Малькова: «Дали мне и еще одно поручение: забрать царскую яхту “Штандарт”, стоявшую на Неве, и отправить ее в Кронштадт, откуда она должна была быть доставлена в Гельсингфорс. Нужна нам была радиостанция, имевшаяся на яхте, да и сама яхта могла пригодиться для нужд Центробалта. Дело это оказалось не легким... Отправился я во 2-й Балтийский экипаж. Разыщу, думаю, двух-трех ребят, что-нибудь сообразим. Только пришел, навстречу наш балтиец Анатолий Железняков, тоже делегат съезда Советов, парень смелый, решительный. Я к нему.
— Пойдешь, — говорю, — Анатолий, со мной царскую яхту забирать? Есть распоряжение Центробалта, надо выполнять.
— Ну что ж, — сразу согласился Железняков. — Пошли!
Отправились мы с ним сначала на “Штандарт” посмотреть, кто там из команды остался, что за народ. Ребята оказались ничего, против отправки яхты в Гельсингфорс никто не возражал. Только, говорят, своим ходом идти не может, буксир нужен, да не один, а несколько. Один не потянет.
— Ладно, — отвечаю, — мне ваше согласие нужно, а насчет буксира сам позабочусь. Будет буксир.
Сошли мы с Железняковым с яхты и двинулись вдоль берега. На мне матросский бушлат, а под бушлатом — здоровый американский пистолет системы “Кольт”. Смотрим, буксир вроде подходящий стоит возле берега. Переглянулись мы с Анатолием — и на буксир. Подходим к капитану. Я командую:
— Швартуй “Штандарт”. В Кронштадт поведешь.
— Не могу, — отвечает капитан, — у меня приказ командующего портом с места не трогаться.
Я вынимаю кольт:
— Вот тебе приказ!
Капитан сразу согласился...
...Позвал одного товарища, и отправились мы с ним в порт. Видим, стоит машина начальника порта. Подходим к шоферу.
— Поехали! — говорю.
Он и слушать не хочет: “Кто ты таков?” Я за кольт — шофер сразу переменил тон и стал вводить мотор...»
Во второй половине дня 25 октября на «Аврору» прибыл В.А. Антонов-Овсеенко. Ознакомив матросов с положением дел, он приказал им быть готовыми по сигналу с Петропавловской крепости дать холостой выстрел по Зимнему дворцу, а в случае необходимости по первому требованию открыть и стрельбу боевыми снарядами.
На открывшемся экстренном заседании Петроградского Совета В.И. Ленин провозгласил: «Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой все время говорили большевики, совершилась». Вечером 25 октября отряд матросов под командованием комиссара В.М. Зайцева занял здание Главного адмиралтейства и арестовал офицеров Морского Генерального штаба и Морского министерства. Отряд из 40 матросов Гвардейского флотского экипажа захватил Государственный банк, не встретив сопротивления. Начальник охраны банка эсер Булхов в момент появления матросов спал. В Адмиралтейском районе в течение дня матросами задержано до 40 офицеров, не имевших при себе надлежащих документов. Теперь в Петрограде в руках Временного правительства оставался лишь Зимний дворец. К нему постепенно начали подтягиваться основные силы восставших, занимая исходные позиции для штурма. Отряды матросов были сосредоточенны на набережной, у Главного адмиралтейства, у Дворцового моста, вдоль фасада Адмиралтейства, обращенного к Зимнему, в Александровском саду против дворца, в проезде между Александровским садом и Главным штабом, на Миллионной улице, на набережной Петра Великого и у Троицкого моста. Со стороны Троицкого моста по набережной Петра Великого продвигался Ревельский ударный батальон моряков. У Адмиралтейства располагались кронштадтские матросы из Машинной школы и с учебного судна «Океан». Со стороны Александровского сада вместе с красногвардейцами наступали моряки Кронштадтского учебно-минного отряда, 2-го Балтийского и Гвардейского экипажей.
Во избежание кровопролития в 20 часов Временному правительству был предъявлен ультиматум о капитуляции. Ответа не последовало. Вечером от дворца ушли юнкера Михайловского училища, затем шесть бронемашин из автобронедивизиона и три сотни казаков.
По истечении срока ультиматума первой должна была открыть огонь Петропавловская крепость, державшая под прицелом мосты, Невский фарватер, Зимний дворец.
