Очутившись перед перспективой долговременного конфликта, руководство Третьего рейха обратилось к возможностям обойти Красную Армию на фронте передовой технологии, особенно там, где вермахт уже ощутил слабые места в процессе шести месяцев войны. Что противопоставить новым советским танкам? Германским ответом было решение создать и запустить в серию тяжелый — 60-тонный — танк «тигр» и более легкий танк весом 35–45 тонн, названный впоследствии «пантерой».
В январе 1942 года Гитлер приказал довести производственную мощность танковой промышленности до ежемесячного выпуска 600 танков. И все же даже в мае 1942 года германская промышленность производила всего лишь 125 танков в месяц. В марте 1942 года фирма Хеншеля и Порше получила заказ на производство танков весом в 100 тонн, с тем чтобы наладить серийное производство.
Новый министр вооружений Шпеер 19 марта доложил Гитлеру, что к октябрю 1942 года будет выпущено 85 танков «тигр», а к весне 1943 года — еще 135 «тигров». В апреле Порше и Хеншель выпустили первые образцы новых танков с пушками калибром 75 и 88 мм. В мае 1942 года Гитлер санкционировал выпуск фирмой МАН танка «пантера», с тем чтобы довести их производство до 100 единиц в месяц. Инженеры Гроте и Гакер получили заказ на строительство танка-гиганта весом в 1000 тонн. Порше пообещал выпустить такой танк к весне 1943 года.
В сентябре 1942 года «тигр» был впервые применен в бою. Но атака под Ленинградом не имела ожидавшегося эффекта. В ноябре 1942 года Гитлер потребовал увеличить выпуск «тигров» с 13 до 25 единиц в месяц, а самоходных орудий — до 100 в месяц (вместо танков «Т-III»). Все эти цифры, разумеется, блекнут в сравнении с советским производством танков новых моделей.
Немцы свято верили в свое интеллектуальное превосходство — в данном случае и прежде всего — в области создания нового вида оружия. Но и в этой сфере 42-й год давал смешанные результаты. Немецкие фирмы так и не смогли создать в Германии аналога советского танка «Т-34». Весь год шли опыты с тяжелым танком «тигр» и самоходной пушкой «пантера».
Гитлеру не терпелось увидеть мощный танк «тигр» в деле. Напрасно ему напоминали об ошибках Первой мировой войны, когда использование отдельных единиц танков — а не крупных соединений — не дало значимых результатов. Шесть «тигров» пошли в атаку в болотистой местности на центральном участке советско-германского фронта. Проектировщики и генералы затаили дыхание. Но русские спокойно пропустили танки над собой, а потом, пользуясь слабостью тыльной брони и отсутствием в болотистой местности возможности маневра, расстреляли новую диковинную птицу. Гитлеру об этом предпочитали не напоминать. Не дал особых успехов этот год и германской авиации. Долго ожидавшийся бомбардировщик «Хейнкель-177» оказался неудачной моделью — его подводил выходящий из строя мотор. Разъяренный налетами британской авиации Гитлер приказал строить больше истребителей, из-за чего производство эффективного штурмовика «Юнкерс-88» — своего рода символа блицкрига — сократилось.
Была ли германская армия слабее? Для Гитлера она была, во-первых, недостаточно вынослива, недостаточно молода, неагрессивна, инертна. Он все сводит в своих застольных беседах в «Вольфшанце» к пассивности немолодых военачальников: «Достаточно бросить взгляд на список наших генералов, чтобы понять, что эти люди слишком стары». В условиях современного боя командиру роты должно быть 26 лет, командиру полка — 35, а командиру дивизии — 40 лет. Во-вторых, слабое место — транспорт. Он утверждает в январе 1942 года, что «самое трудное в нашем положении отнюдь не зима сама по себе. А вот иметь в достаточном количестве людей, но не иметь возможности транспортировать их на фронт; иметь боеприпасы и не иметь возможности их доставить; иметь оружие и не мочь направить его туда, где оно необходимо! Горе железной дороге, если в следующий раз она не будет работать по-новому!»
Если уж касаться вопросов транспорта, то о лошадях стоит сказать отдельно, потому что во Второй мировой войне лошадиная тягловая сила играла большую роль. Это для вермахта было особенно существенно в свете того, что зимой 1941/42 года германская армия потеряла особенно много колесной техники. Часть автопарка погубили русские дороги. В то же время тяжелые ломовые лошади, тащившие повозки в германской армии, требовали тяжелых зимних подков и подыхали при температуре минус 15 градусов. (В те же месяцы Красная Армия увеличила число кавалерийских дивизий с 30 до 41. Правда, лошади все чаще тащили пулеметы, а всадники шли рядом.)
После битвы под Москвой, похоронившей блицкриг, Гитлер не переставал говорить о необходимости жертв. Вот его слова, сказанные 27–28 января 1942 года:
«Настоящее мировое господство может быть основано только на собственной крови…. Как только представишь себе, что Фридрих Великий противостоял двенадцатикратно превосходящему его врагу, сразу чувствуешь себя настоящим подонком! А ведь на этот раз превосходством в силах обладали мы! Ну, разве это не позор?.. Если эта война будет стоить нам четверти миллиона убитых и 100 тысяч калек, эти потери будут восполнены нами ростом рождаемости, которого немецкий народ может достигнуть после того, как мы станем хозяевами на Востоке. Эти люди во множестве возродятся у нас в тех поселениях, которые я создам для германской крови на Востоке». На жертвы противника обращать внимания не стоит. «Русские до старости не доживают, только лет до 50–60. Зачем же делать им прививки? Не давать мыться. Шнапса пусть пьют сколько угодно и табак пусть курят сколько хотят… Образование им на пользу не пойдет. Лучше всего было бы научить их языку жестов. По радио музыка в неограниченном количестве. Вы когда-нибудь видели, чтобы европейская культура там вознаграждалась? Возникает духовный анархизм! Счастливее всего эти люди живут, будучи предоставленными самим себе».
Записные книжки немецких солдат, их письма домой, офицерские впечатления, зафиксированные в дневниках, говорят о том шоке, который испытывали немцы, прибывая на необласканные историей просторы нашей страны. Первое, поверхностное — это земляные дороги, некрашеные дома, следы постоянной борьбы за выживание. Германские представления о нормальном рушились со скоростью знакомства с завоевываемой страной. Даже специалисты по России испытывали культурный шок. Индоктринированным немцам пропаганда указывала на их культурную миссию в отсталой восточной стране.
Каков характер этой миссии, офицеры и солдаты узнавали довольно быстро — айнзацкоманды на советской территории не стремились к особому камуфляжу своих действий, и вермахт очень быстро становился свидетелем того, к чему не все были готовы. Горели школы и больницы, вымирал голодный народ, на виселицах болтались юные девушки, в лощинах расстреливали евреев, русские военнопленные в лагерях питались травой. Ни тени сочувствия или жалости при физической ликвидации низшей расы! Более того, намек на сочувствие влек за собой наказание — письменных свидетельств тому не счесть, немецкая педантичность непреодолима. Один из многих примеров: молодой офицер вермахта, прибыв в Россию, получил приказ расстрелять три с половиной сотни гражданских лиц, якобы партизан, но имевших в своих рядах женщин и детей, собранных в большой амбар. Офицер некоторое время колебался, но потом ему напомнили, что невыполнение приказа карается смертью. Он попросил десять минут на размышления и затем выполнил приказ, используя пулемет. Он был так потрясен этим эпизодом, что, будучи вскоре раненным, поклялся никогда не возвращаться на Восточный фронт. Такими историями изобилуют дневники германских военнослужащих.
Нацистская Германия вела войну на истребление. Один эсэсовец так описывает «обращение» с русскими пленными: «Они выстраивались в ряд по восемь человек на краю глубокого противотанкового рва. Прогремел первый залп — и восемь человек свалились на дно, словно сбитые ударом огромного кулака. Следующая восьмерка уже занимала их места. Мы были изумлены, как эти люди проводят последние минуты жизни на земле… Один пленный печально снял шинель и аккуратно сложил ее на землю… Другие жадно затягивались в последний раз самокруткой, свернутой из клочка грязной бумаги; никто не писал писем домой; слез не было».
Три типа (само)извинений господствуют.
1. Благородная цель — создание «новой Европы».
2. Жертвы — коммунисты в той или иной степени, и их уничтожение служит делу свободы. 3. Приказ есть приказ; обязанность выполнять приказы освобождает исполнителя жестоких акций от моральной или уголовной ответственности.
10 мая 1942 года немцы неподалеку от Минска начали строительство концентрационного лагеря Малый Тростенец. Узников привозили от железнодорожной станции в специальных грузовиках. К моменту прибытия в лагерь они уже были мертвы. Специальные команды заключенных хоронили прибывших в огромных ямах. Факт существования Малого Тростенца был засекречен, только несколько лиц в рейхе знали о его существовании. Не все знал огромный мир в темном мраке войны. В маленькой телефонной книжке ленинградской девочки Тани Савичевой значилось: «Женя, умер 28 декабря». «Бабушка, умерла 25 января». «Лека, умер 17 марта». «Дядя Вася, умер 13 апреля». «Дядя Леша, 13 мая». Последняя запись в телефонной книжке на букву «М»: «Мама, 13 мая в 7.30 утра. Савичевы умерли. Все мертвые. Осталась только Таня». Эвакуированная в Горький, Таня тоже умерла летом 1942 года. Все Савичевы умерли. Что, кроме скорби, ненависти к врагу и жажды мести могли оставить нам миллионы Савичевых нашей страны?
