Тем временем Михаил Всеволодович стоял на «Подъгораи» (в Погорыньи?), имея намерение объединиться с Конрадом Мазовецким и ожидая Изяслава Владимировича с половцами. Однако половцы, вместо того чтобы идти на Волынь, ограбили Галицию и ушли в степь. С Даниилом Романовичем в его земле они воевать не пожелали, но и добычи не упустили.
Мы помним, что Даниила из Галича в 1234 г. изгнали бояре. Так вот в Галич с рубежей Волыни и поехал Михаил Всеволодович. Выходит, что галичане вновь решили пригласить Ольговичей, дабы те защищали их от волынских князей и одновременно не имели большой власти в самом Галиче.
Подобную политику — частой смены не только князей, но и княжеских домов — кроме Галича проводил Новгород. Похоже на то, что крайние северная и юго-западная провинции Руси имели настолько успешные экономические связи с Европой, что князья им были нужны не для сбора мыта и виры, а лишь для военной охраны рубежей. Остальное, по мнению ведших широкую торговлю новгородцев и галичан, князей не должно было касаться. Когда Ярославовичи пытались в Галиче или Новгороде применить обычные стандарты власти, распространенные во внутренних областях Руси, это неминуемо приводило к взрыву страстей и смене правителей.
Конрад Мазовецкий отступил от границ Волыни так спешно, что перетопил множество воинов в «Вепрю».
В 1235 г. Романовичи попытались изгнать из Галича Михаила Всеволодовича. В Галич приехало много венгров, видимо, успевших обзавестись на западе Руси не только торговым интересом, но и недвижимым имуществом, а быть может, и родственными связями среди местного боярства.
Оказался в Галиче и Ростислав, сын Михаила Всеволодовича.
Романовичи не сумели овладеть Галичем и воевали вокруг Звенигорода.
Весной 1235 г. Романовичи выступили на ятвягов. Подойдя к Берестью, волыняне увидели, что паводок так силен, что о походе не может быть речи.
Тогда Даниил Романович вспомнил, что часть его вотчины удерживается «крижевникомь Тепличемь, рекомымь, Соломоничемь». В марте 1235 г. старейшину дерзких крыжевников (крыж — крест) по имени «Броуна» в городе, где он сидел, взяли.
Вероятно, крыжевники — это крестоносцы, а Бруно — один из их предводителей.
Летом Даниил вновь пошел на Михаила Всеволодовича к Галичу. Ольговичи к войне готовы не были, ибо держать много воинов круглый год дорого. Михаил запросил у Даниила мира и дал в залог Перемышль.
Даниил, стремясь отомстить Конраду, навел на Мазовию литовского князя «Минъдога» (и сидевшего в Новгороде Изяслава Владимировича).
А Даниил и Василий Романовичи тем временем уехали в Венгрию к Беле IV. Новый король призвал Романовичей на помощь. Фридрих II ополчился на «герцика» (видимо, на герцога Восточной марки, то есть Австрии). Романовичи собрались вступиться за герцога, да Бела IV помешал. С тем Романовичи вернулись на Волынь.
В 1236 г. Ярослав Всеволодович из Переяславля-Залесского приехал в Южную Русь и выдворил из Киева Владимира Рюриковича. Скончался Владимир Рюрикович в городе своего отца и деда Смоленске.
Долго в Киеве Ярослав Всеволодович не просидел. Князь не просто не имел в Южной Руси сторонников (временные могли появиться), он не имел под ногами задернованной столетиями почвы, которая удерживает власть множеством едва ощутимых нитей.
В том же 1236 г. у Ярослава Всеволодовича Киев отнял старейший Ольгович — Михаил Всеволодович. В Галиче, имея честолюбивый замысел править всей Русью, Михаил оставил сына Ростислава.
Вскоре окрыленные успехом Ольговичи отняли у Даниила Перемышль.
Ростислав Михайлович из Галиции выступил в поход на Литву. Даниил в ту пору находился в городе Холм. Литовцы были временными союзниками Романовичей.
Узнав, что Галич пуст, Даниил из Холма за три дня добрался до Галича. Князь подъехал под стену города и обратился к галичанам со словами: «Моужи градьстии. доколе хощете терпети иноплеменьныхъ. князии державоу». Горожане, уставшие от боярских смут и от правлений венгров и Олыовичей, воскликнули: «Се есть держатель нашь Бмь даныи» — и кинулись к Даниилу «яко дети к очю, яко пчелы к матце, яко жажющи воды ко источникоу».
Но были в Галиче и те, кто появлению Даниила не был рад. От передачи Галича Даниилу народ удерживали епископ Артемий и «дворьскомоу» Григорий. Видя «яко не можета оудерьжати града, яко малодша блюдящася о преданьи», епископ со слезами в глазах вышел к Даниилу Романовичу и пригласил князя в Галич. Даниил поставил хоругвь на «Немечьскыхъ вратехъ» и вошел в город.
Утром Даниилу сообщили, что Ростислав Михайлович, узнав о передаче Галича, повернул назад, подошел к «бани, рекомеи Родна» и оттуда поехал в Венгрию.
А галицкие бояре в Венгрию не спешили. Их вотчины, а значит и «животы», были не на Десне, а на Днестре. Бояре пришли к Даниилу и пали в ноги, прося милости.
Незаметно приблизился страшный для Руси 1237 г. Но прежде чем описывать нашествие Батыя, расскажем о делах, происходивших в северных и северо-восточных землях в годы, предшествовавшие вторжению монголов.
Северная и Северо-Восточная Русь в 1224–1237 гг.
Отношения между Новгородом и потомками Долгорукого в последние десятилетия перед нашествием Батыя складывались не просто. С одной стороны, Новгород не мог эффективно оборонять Северную Русь без княжеской дружины, с другой — князья не сумели приспособиться к своеобразию северорусской вольницы, подобно дикой лошади не знавшей державной узды.
Сын Юрия Всеволодовича в 1224 г. в очередной раз покинул Городище под Новгородом и уехал к отцу. Князья Большого Гнезда, подобно воронам, отовсюду слетелись в Новый Торг. Они понимали, что после несчастной битвы на Калке в 1223 г. южнорусские князья, и в первую очередь Мстислав Мстиславович, не вмешаются во взаимоотношения Суздаля и Новгорода. Оглядываться было не на кого, и в Торжке встретились Юрий и Ярослав Всеволодовичи, их племянник Василько Константинович и сын Юрия, покинувший Новгород. Пожаловал в Торжок и старейший из Ольговичей, шурин Юрия Всеволодовича Михаил Всеволодович Черниговский.
Михаил приехал в Торжок в 1224 г. из страха перед монголо-татарами, подходившими с берегов Калки к Десне. Михаил укрылся на севере Руси от степной бури. Но впоследствии князь не сумел избежать печальной доли.
Новгородцы, помня, чем прежде для них оборачивались блокады Торжка, служившего хлебными воротами на север Руси, отправили к Юрию Всеволодовичу двух послов. Они просили Юрия прислать в Новгород сына и освободить Торжок.
Юрий Всеволодович, в свою очередь, потребовал выдачи новгородцев: «Якима Ивановиця, Микифора Тудоровиця, Иванка Тимошкиниця, Сдилу Савиниця, Вячка, Иваца, Радка».
Новгородцы укрепили стены города, заняли дороги от Торжка и отправили к Юрию новое посольство, составленное из Полюда, Вячеслава Прокшиница, Иванка Ярышевица. Новгород отказался выдать требуемых Юрием людей и приготовился к обороне.
Поняв, что угрозами Новгород к покорности не склонить, Юрий принял компромиссное решение. В Новгород отправили «Романа Тысячскаго» и мужа от Михаила Черниговского. Новгородцам предложили принять Михаила Всеволодовича Черниговского, и горожане прислали за князем в Торжок. Так Ольговичи распространили свое влияние на север Руси.
Михаил Черниговский не ссорился с Новгородом, не пытался обобрать его жителей. Ольговичи имели более серьезные намерения. А Новгород тем временем благоденствовал.
Покидая Торжок, Юрий Всеволодович забрал у местных жителей семь тысяч новых гривен. Михаил Черниговский приехал во Владимир-на-Клязьме и склонил Юрия те средства вернуть.
В 1225 г., когда татарская гроза над Южной Русью миновала, Михаила Всеволодовича потянуло в Чернигов. На вече Михаил простился с новгородцами, сказав при этом самые добрые слова, и уехал в Чернигов.
Новгород послал за Ярославом Всеволодовичем в Переяславль-Залесский. Шел 1225 г. Зимой семь тысяч литовцев, воюя, прошли новгородскими землями и, минуя Торопец, не дошли трех верст до Торжка. Отсюда литовцы повернули на запад. Ярослав Всеволодович настиг литовцев у Усвята. Они стояли среди озер, связывающих Западную Двину и Ловать системой волоков, и полагали, что находятся в безопасности.
Ярослав литву частью побил, частью разогнал, отнял полон и пленил князей, ведших хищников. В сражении Ярослав потерял «Василя Меченошю». В походе к Усвяту Ярослава сопровождал торопецкий князь Давид Мстиславович.
Новгородцы зимой 1225–1226 гг. дошли до Старой Русы и вернулись вспять.
